Владимир Кутахов
Корр. ИТАР-ТАСС – специально для журнала «Металлы Евразии» (Сеул)

    Сейчас нет никаких сомнений в том, что 23 января 1997 года навсегда войдет в анналы Южной Кореи как дата, с которой связан самый громкий за всю историю страны, но, в общем, обычный для здешнего общества скандал вокруг коррупции. По словам моих корейских коллег, пишущих на темы политики и экономики, взятка в Корее – это вполне нормальный способ ведения дел, и здесь она столь же традиционна, как состояние легкой алкогольной эйфории для любого российского водопроводчика. Уже скоро будем отмечать годовщину со дня появления первого сообщения о банкротстве сталелитейного комбината «Ханбо стил» – одного из крупнейших в созвездии предприятий одноименной промышленной группы, уже суд определил сроки виновным (глава концерна получил 15 лет), а какой-то определенности относительно разорившегося предприятия пока не видно.
    Что же представляла из себя компания-банкрот и какая роль отводилась ей в сталелитейной промышленности Южной Кореи?

    Стальной щит «королевства-отшельника»
    В 1995 году Южная Корея стала шестым в мире производителем стали, сумевшим «захватить» почти 5 % мирового рынка. Для сравнения можно отметить, что всего 20 лет назад этот показатель равнялся лишь 0,6 %. Металлургия – важный сектор национальной экономики, на долю сталелитейной отрасли приходится примерно 2 % всего объема валового национального продукта или 7,4% всего промышленного производства. Металлургия Южной Кореи – отрасль, динамично развивающаяся. Согласно прогнозам, объем ее производства должен вырасти с 33,7 млн. т в 1994 году до 46,3 млн. т в 2000 году. На долю металлургии сейчас приходится примерно 5,8 % всего объема экспорта (125,1 млрд. долл.) бывшего «королевства-отшельника», как часто называют Южную Корею западные журналисты. Ведущим предприятием отрасли является концерн «Пхохан айрон энд стил» (сокращенно «ПОСКО»), объем производства которого в 2000 году достигнет, как ожидается, 28 млн. т, и он станет самой крупной сталелитейной компанией мира.
    Что касается «Ханбо стил», то продукция этого предприятия также играет заметную роль на рынках стали Юго-Восточной Азии. После завершения строительства и пуска всех производственных мощностей ожидалось, что комбинат будет производить 7 млн. т стали в год. На «Ханбо стил» существуют как бы два цикла производства. Одно – традиционное, с доменным переделом, по выпуску горячего и холодного проката обычными методами, которое уже выдает продукцию. Второе – технологически передовое, на базе разработанной австрийской фирмой «Фест Альпине» установки КОРЕКС. В мире на сегодняшний день, как утверждают южнокорейские специалисты, построены всего три таких установки. Из них действуют пока только две: мощностью 300 тыс. т в Южной Африке (на фирме «Искор») и мощностью 600 тыс. т в Кванъяне, на южной оконечности Корейского полуострова – она принадлежит концерну «ПОСКО». Две подобные установки на «Ханбо стил» после завершения строительства должны давать по 750 тыс. т стали. В качестве сырья для выпуска продукции на установках КОРЕКС используется металлолом, преимущественно импортный, который расплавляется при помощи электричества. Эта технология очень дорогостоящая – если «ПОСКО» затратил на свое детище примерно 320 млн. долл., то строительство двух таких производств обошлось «Ханбо стил» в 1,15 млрд. долл.

    Два триллиона ... улетучились?
    После того, как «Ханбо стил» – 14-й по масштабам оборота южнокорейский конгломерат – оказался банкротом и производство на нем полностью остановилось, встал вопрос о том, что делать дальше. Правительство, если судить по словам Ким Ген Соба, высокопоставленного чиновника из министерства торговли, промышленности и энергетики РК, было твердо настроено на то, чтобы возобновить нормальную работу этого металлургического комбината, поскольку «его остановка оказывала прямое влияние на объемы выпуска стали в стране». После того, как были опробованы и отпали различные комбинации для поддержания на плаву «Ханбо стил», остался единственный более или менее реальный вариант, при котором дальнейшее спасение концерна было возложено на консорциум, состоящий из «ПОСКО», компании «Тонгук стил милл» и 57 банков-кредиторов.
    По утверждениям руководства «Ханбо стил», в это предприятие было «вбухано» 5 трлн. вон, однако эксперты настаивают на том, что реально на строительство комбината было израсходовано 3 трлн., а остальное умыкнули «налево». Как бы то ни было, по подсчетам «ПОСКО», для того, чтобы обеспечить выплавку 4 млн. т металла к концу года и достроить то, что необходимо, потребуются не менее 2 трлн. вон или примерно 2 млрд. долл. А достраивать там есть что: для обеспечения бесперебойного поступления сырья необходимо завершить постройку морского причала мощностью 200 тыс. т, а для вывоза готовой продукции требуется целая сеть дорог.
    Естественно, когда со всей остротой встает вопрос о выживании, мысли руководства любого предприятия сразу же обращаются к поиску путей возможной экономии, что обычно завершается решением уволить «лишнюю» рабочую силу. Не стала исключением и «Ханбо стил». Так, всем рабочим незавершенного «блока В», а их набралось около тысячи, было предложено до 20 октября подать заявления об уходе. В дополнение к выходному пособию предлагалось добавить еще трехмесячную зарплату, средний уровень которой в Южной Корее колеблется в пределах 1200 – 1400 долл.
    Государство пока не дает окончательно утонуть одному из крупнейших производителей стратегически важной продукции. Однако впереди маячит длительный, не менее чем на полгода, процесс передачи «Ханбо стил» во владение третьей стороны, в качестве которой, как говорилось, скорее всего выступят «ПОСКО» и «Тонгук». Судебным исполнителям вкупе со множеством экспертов и юристов еще предстоит определить реальную стоимость имущества концерна, уладить огромное количество претензий со стороны банков-кредиторов, поскольку те, кто давал деньги, настаивают, что сумма возмещения не должна быть меньше 5 трлн. вон. Сюда механически попадают 2 трлн., истраченные бывшим владельцем на взятки, лоббирование, подкуп и прочие неблаговидные цели.

    «Линкоры» садятся на мель
    Только за первые семь месяцев в Южной Корее разорились 7200 фирм, хотя, истины ради, необходимо отметить, что размах этих банкротств не идет ни в какое сравнение с «Ханбо». Тем не менее, серия банкротств крупных компаний, таких как финансово-промышленная группа «Самми», восьмая по величине в РК «Киа групп» и связанная с ней компания «Эйша моторс», концерны «Дзинро», «Тэнан», торговые группы «Нью Кор» и «Хэтхэ», выявила грозную тенденцию, которая напрочь разрушила сложившиеся в эпоху экономического бума представления о «китах» корейской экономики.
    Речь в данном случае пойдет о «чэболь» – так здесь называют крупные бизнес-группы, заправляющие во всех сферах экономики страны. Скажем, влияние трех ведущих компаний – «Дэу», «Хендэ» и «Самсунг» – распространяется на 70 % всей южнокорейской экономики. Любая южнокорейская продукция, снискавшая мировое признание, будь то полупроводники и микрочипы, телевизоры и бытовые приборы, автомашины и суда – все это результат работы конгломератов.
    Однако нынешняя серия финансовых и деловых провалов известных южнокорейских концернов внезапно полностью изменила картину. Если раньше иностранные партнеры, включая банки, почитали за честь стать стратегическим партнером крупнейших южнокорейских компаний, то теперь они не только не предлагают свои инвестиции в экономику страны, но и открыто выражают опасения за судьбу уже вложенных капиталов.
    После многолетнего угара погони за волшебной птицей «экономфеникс» корейцы вдруг осознали, глядя на исчезающие миражи, на поднятую рухнувшими колоссами пыль, что происходящее очень опасно для их благосостояния. Слишком много власти сконцентрировано в руках трестов с неэффективной и устаревшей системой менеджмента. Громкий резонанс имело заявление отвечающего за экономику и финансы вице-премьера Кан Ген Сика, подчеркнувшего, что «ориентированное на засилье конгломератов» экономическое развитие привело к концентрации экономической власти в руках этих неповоротливых мастодонтов и «лишило соответствующие структуры экономической гибкости».
    Падение «Ханбо», «Киа» и других спровоцировало здесь серьезную дискуссию о том, как развиваться экономике дальше. Нынешнее правительство, которому уже не осталось времени управлять экономикой (на 18 декабря назначены всеобщие выборы и с февраля 1998 года в Южной Корее придут к власти новый президент и кабинет министров), отдает приоритет поощрению конкуренции крупных и средних предпринимателей. Владельцы «чэболь» настаивают на том, что провозглашенная президентом Ким Ен Самом стратегия «глобализации», под которой, в сущности, понимается как минимум вхождение Сеула в десятку мировых держав, без них никак не обойдется.
    Обойденным в конкуренции с крупнейшими и просто крупными южнокорейскими фирмами остается малый бизнес, который, по вынужденному признанию президента экономического НИИ фирмы «Самсунг» Пак Он Со, «не располагает финансовыми средствами, достаточными для того, чтобы оплатить научно-исследовательские разработки и обеспечить производство в таких масштабах, чтобы это приносило прибыль». В этой сфере, по его признанию, «Южная Корея на 15 лет отстала от Тайваня».
    Остается открытым вопрос, по какому пути – тупиковому или магистральному – въедет в третье тысячелетие локомотив южнокорейской экономики?