Дмитрий Рундквист
Академик-секретарь Отделения геологии, геофизики, геохимии и горных наук РАН

    – Дмитрий Васильевич, завершается XX столетие, в котором человечество впервые столкнулось с комплексом так называемых глобальных проблем, в том числе с проблемой объективной ограниченности минерально-сырьевых ресурсов. Как, по вашему мнению, могли бы выглядеть основные подходы к решению этой проблемы в ХХI веке и какую роль при этом может сыграть Россия?
    – Естественно, когда мы говорим о ХХI веке и новом этапе научно-технического прогресса, связанного с развитием наукоемких технологий (информатики, биотехнологии, новых материалов, новых источников энергии, экологической безопасности), мы просто обязаны учитывать, насколько все эти фундаментальные прогрессивные направления будут обеспечиваться наличием соответствующих природных ресурсов. Прогнозируемый к 2010 году рост населения нашей планеты примерно до 10 млрд. человек, даже при относительном снижении потребления полезных ископаемых на душу населения, определяет заметное увеличение абсолютных потребностей в минеральном сырье и энергетических ресурсах. Например, по прогнозу Международного энергетического агентства, к 2010 году потребление энергоносителей в мире может возрасти почти в 1,5 раза. Учитывая, что большинство известных месторождений природного сырья в той или иной степени выработано, есть все основания утверждать, что проблема минеральных ресурсов сохранит свою остроту и в обозримой перспективе.
    С этих позиций Россия, охватывающая почти одну восьмую территории суши и обладающая самыми большими шельфовыми акваториями, имеет все возможности занять одно из ведущих мест в мировой экономике ХХI века, прежде всего по уровню сырьевой обеспеченности и безопасности. Как известно, наша страна располагает значительными природными богатствами: по запасам природного газа, например, Россия стоит на первом месте в мире, по запасам нефти – на втором (после Саудовской Аравии), угля – на третьем (после США и Китая), золота – на третьем месте после ЮАР и США, никеля – на первом и т.д.
    Естественно, обладая громадными запасами минеральных ресурсов, Россия не просто представляет значительный интерес для всего мирового сообщества. Суть вопроса заключается в том, что без развития и использования минерально-сырьевой базы России все сообщество развитых стран и экономика мира обойтись не смогут.
    Еще один аспект проблемы. Сценарии «устойчивого развития» мировой экономики, декларированные на международной конференции в Рио-де-Жанейро, закрепляют приоритет стран «большой семерки» в качестве лидеров мирового социально-экономического развития. Занять достойное место среди этих стран, обладающих мощным научно-техническим потенциалом, неограниченными финансовыми возможностями и высокоразвитой рыночной инфраструктурой, чрезвычайно сложно. Участие России в этом элитарном клубе пока базируется на ее природных богатствах, которые сегодня составляют основу ее экономического потенциала.
    В связи с этим будущее России как ведущей минерально-сырьевой страны мира безусловно. Главная задача, однако, заключается в том, чтобы наиболее разумно распорядиться своим природным потенциалом и сделать Россию экономически развитой страной, в которой минерально-сырьевое направление развивается столь же гармонично с наукоемкими технологиями, как, например, в США, Канаде, Австралии.
    – Исходя из важной роли, которую вы отводите нашей стране, как можно оценить нынешнее состояние российской минерально-сырьевой базы, какие тенденции наметились в ее развитии и что надо сделать, чтобы изменить ориентацию национальной экономики на преимущественную разработку и экспорт первичного сырья.
    – Сегодняшнее положение в минерально-сырьевом комплексе России я бы оценил как чрезвычайно тяжелое. Приведу несколько фраз из правительственного документа – концепции Министерства экономики «Прогноз социально-экономического развития Российской Федерации на 1998 г.» «В 1997 году сохраняется тенденция сокращения объемов геолого-разведочных работ, что связано с дефицитом финансовых средств. Из 3,9 млрд. рублей (все дается в новом исчислении, значит, считайте триллионов) целевого бюджета фонда на воспроизводство минерально-сырьевой базы в первом полугодии фактически выделено всего 60 млн. (т. е. около 15 %). Из-за исчерпания разведанных запасов эксплуатируемых месторождений к концу 90-х годов, в особенности в период после 2000 года, может произойти массовое выбытие действующих в настоящее время горнодобывающих мощностей, что представляет реальную угрозу экономической безопасности России и ее суверенитету».
    В первую очередь это, конечно, следствие распада СССР. Россия оказалась, простите, просто «обрубком». Так, практически все запасы хрома остались в Казахстане, марганца – на Украине и в Грузии, титана и циркония – на Украине и в Казахстане, бокситов и борита – в Казахстане. Вне России, в Узбекистане, оказался и крупнейший золоторудный объект Мурунтау, уникум вообще для всей Евразии.
    Прогнозные исследования показывают, что многие из перечисленных полезных ископаемых имеются в России в достаточных количествах, однако находятся либо в труднодоступных северных районах, либо в трудноперерабатываемых типах руд. Например, марганец – в карбонатных парагенезисах, алюминий – в нефелиновой руде, титан – в магнетит-ильменитовых рудах или, как на Тимане, среди битуминозных толщ. Разобщенными оказались не только минеральные ресурсы, но и добывающие и перерабатывающие предприятия. Например, у нас есть прекрасный рудник Сарылахский с золото-сурьмяными рудами, а вся сурьма могла перерабатываться только в Киргизии, на Кадамжае. Все мощности по переработке свинцово-цинковых руд были сосредоточены в Казахстане, весь мощный Южно-Уральский промышленный район (в том числе Магнитогорский комбинат) остался без собственных запасов железных руд.
    Вторая причина нынешнего состояния отрасли заключается в том, что наша экономика оказалась совершенно неприспособленной к рыночным отношениям. Рост стоимости энергоресурсов, повышение транспортных тарифов, рост накладных расходов и слабость финансовой системы привели к тому, что сегодня себестоимость руд зачастую превышает цены Лондонской биржи. Это фактически означает, что сырье, на добычу и переработку которого мы тратим деньги, дешевле купить. Одной из главных причин столь высокой себестоимости, наряду с объективными факторами – отсталой технологией добычи, устаревшей, изношенной техникой, низким уровнем извлечения полезного компонента, является чрезмерно высокий уровень налогообложения. Сегодня суммарные налоги при разработке месторождений составляют более 90 % от прибыли ( в 1991 г. около 43 %). Например, налог на право пользования недрами составляет от 6 до 16 %, НДС и спецналог – 23 %, налог на воспроизводство минерально-сырьевой базы – 10 %. Кроме того, взимается налог на имущество, существуют налоги местных бюджетов. В итоге стоимость многих видов сырья оказывается такой, что, например, добыча золота в Якутии становится практически невыгодной.
    Положение усложняется тем, что план по выделению финансирования на воспроизводство полезных ископаемых выполняется менее чем на 10 %. В связи с этим в последние годы заметно приостановился и в ряде случаев даже сократился прирост запасов многих видов сырья (табл. 1).

    Переход к рынку вызвал необходимость переоценки запасов сырья с учетом изменившихся экономических критериев. Эти работы, выполненные институтами Министерства природных ресурсов – ВИМС, ЦНИГРИ, ВЭМС и др., отразили ухудшившуюся картину нашей минерально-сырьевой обеспеченности. Полезные ископаемые, которые ранее числились на государственном балансе по многим видам сырья, сегодня списываются как нерентабельные на 20 – 60 %, а иногда и больше. В результате с учетом сокращения воспроизводства запасов наша сырьевая база как бы «растаяла», сразу уменьшилась в 2 -3 раза (табл. 2).
    При такой ситуации мы можем прийти к тому, что в начале столетия даже самые богатые рудники, такие как Норильск (медь, никель, платиноиды), Апатиты, Сухой Лог (золото), окажутся практически за чертой рентабельной добычи. Более того, уже сейчас, как результат изменения кондиций, оказалось невыгодно брать руды полностью – берут только самую богатую часть. В итоге огромные месторождения, для которых подсчитаны запасы, эксплуатируются хищнически. Остаются только запасы, которые долгое время добывать будет нерентабельно.
    – Картина, которую вы нарисовали, действительно, не может не вызывать тревоги. Тем более, что сегодня экономическое положение страны в огромной степени связано с работой сырьевого комплекса, и, скорее всего, это положение сохранится на ближайшую перспективу, по крайней мере, пока не выйдет из затянувшегося кризиса обрабатывающая промышленность России. Что же необходимо предпринять, учитывая тяжелое положение минерально-сырьевой базы и ее значение в экономике страны?
    – Сегодня минерально-сырьевой комплекс дает около 68 % всех экспортных прибылей и около 70 % налоговых поступлений государству. Экспорт многих видов сырья составляет от 37 до 100 % от объема добычи при ценах продажи в СНГ значительно ниже мировых. Поэтому мне представляется, что с учетом нынешних экономических реалий на данном этапе развития российской экономики следует признать приоритет минерально-сырьевых ресурсов, обеспечивающих сегодня материальную базу для образования, науки, медицины и других бюджетных сфер, в том числе «кормящих» армию государственных служащих. Если мы сегодня не выделим этот приоритет, то, по моему мнению, говорить о каких-либо темпах экономического роста после 2000 года вряд ли вообще придется.
    Что же из этого следует?
    Во-первых, необходимо выполнять уже принятые законы, прежде всего Закон о недрах (хороший или плохой – в данном случае не это главное), который определяет, что 10 % ассигнований всей прибыли от добычи полезных ископаемых следует выделять на воспроизводство ресурсов. Это положение следует сделать защищенной строкой бюджета.
    Во-вторых, конечно, следует выполнять Закон о науке, т. е. неукоснительно и в полном объеме выделяя научным подразделениям всех уровней (академическим, региональным, отраслевым) 4 % средств, положенных по бюджету. Без соответствующих научных проработок мы и впредь будем в основном экспортировать сырую нефть и рудные концентраты вместо очищенных металлов, теряя на этом миллиарды долларов и сохраняя все признаки «сырьевого придатка» развитых экономик. При этом страна хищнически эксплуатирует месторождения, теряет потенциальные рабочие места по переработке сырья и улучшению его качества, не стремится повысить экологическую безопасность производства.
    В-третьих, в сырьевом комплексе России пока (за исключением нефтегазовой подотрасли) не сложились четкие корпоративные формы распределения собственности и отраслевого управления по типу зарубежных ТНК. По моему, у нас есть все основания создавать собственные вертикально-интегрированные корпорации в рамках СНГ (можно назвать их финансово-промышленными группами – ФПГ), не дожидаясь прихода на наш рынок ТНК из развитых стран. У нас со странами СНГ – общая история, язык общения, общие экономические и технологические традиции, у нас не должно быть неразрешимых проблем.
    И, наконец, самое главное, без чего невозможно развитие экономики, – инвестиции. Особенность геолого-разведочного процесса такова, что подготовка месторождения к промышленной эксплуатации составляет не менее 10 – 15 лет. У нас уже практически потерян десятилетний период! Подготовка запасов – дело очень дорогое, но которое затем окупается десятикратно. Практика показывает, что для подготовки кондиционного запаса в 1 т золота надо затратить 1 млн. долл., а чтобы подготовить и извлечь 1 млн. т нефти, необходимо затратить 3 – 5 млн. долл.
    – Какова здесь роль научных подотраслей, которые действуют в структурах Российской Академии наук?
    – При создавшемся положении может показаться, что фундаментальная наука нам вообще ни к чему. Однако это было бы величайшим заблуждением. Прежде всего еще раз подчеркну: все проблемы минеральных ресурсов – глобальные, т. е. общемировые. Иметь все ресурсы, добывать только свое, пусть и дорогое, игнорируя сложившуюся практику международного разделения труда, – это абсолютно неразумно и неэффективно. В рыночных условиях выгодно продавать подороже и покупать подешевле. Следовательно, надо знать не только конъюнктуру мирового рынка, но и характеристики месторождений разных типов, закономерности формирования и размещения полезных ископаемых во всех регионах. Эти знания необходимы как для экономических, так и для политических решений, так как дефициты сырья в различных регионах планеты могут возникать, в том числе, из-за политических конфликтов, и надо знать где, в каких странах следует искать замену. Поэтому столь велико значение глобальной металлогении.
    Характерный пример – исследования мирового океана, которые в последние 30 – 40 лет ведут США, Франция, Великобритания, Япония. Да и российская наука, слава богу, играет здесь не последнюю роль. С позиций перспектив выявления новых месторождений нефти и газа главными на будущее становятся арктические и дальневосточные шельфы, в частности районы Карского, Баренцева и Охотского морей. Таким образом, изучение шельфовых акваторий, внутренних морей, их строения, истории развития – это огромная научная задача, требующая соответствующего финансирования для ее решения.
    Другая область исследований связана с изучением древнейших докембрийских комплексов и их рудоносности для выявления новых типов руд золота, полиметаллов, платиноидов, неметаллов и др. О перспективности этого направления говорит опыт открытия наиболее ценных за последние десятилетия месторождений в Австралии, Канаде, Южной Америке, Африке, которые были сделаны при углубленном изучении древнейших пород и структур Земли, возраст которых более 600 млн. лет. Хотя изучать эти образования довольно сложно, в них отпечаталась вся последующая история и завуалированы признаки рудоносности. Работы сибирских ученых, академиков А.А.Трофимука и А.Э.Канторовича доказали, что перспективы Восточной Сибири на нефть также связаны с докембрийскими рифейскими комплексами.
    Можно привести примеры научных разработок, результаты которых уже внедряются в практику нашей промышленности. Так, при реструктуризации угольной отрасли можно рекомендовать гидродобычу с помощью скважин, применяемую для железных руд и фосфатов, подземную газификацию, сжигание углей, создание водоугольной суспензии для транспортировки по трубопроводам и др. По нашему мнению, эти разработки могут способствовать переводу угледобычи в разряд рентабельных отраслей.
    Большой резерв повышения эффективности горного производства – в использовании новых методов обогащения полезных ископаемых на базе селективной переработки руд. Напомню, что сегодня в общем случае потери при извлечении составляют 25 – 40 %, а для некоторых руд – до 60 %.
    Весьма показателен пример биотехнологического направления в добыче и обогащении полезных ископаемых, где у России до последнего времени был приоритет. Однако сегодня этот приоритет может быть потерян из-за отсутствия средств для продолжения исследований, которые дают прекрасные результаты, например, для золота и меди.
    Можно долго перечислять перспективные направления науки, с которыми связаны новые достижения в развитии минерально-сырьевой базы России. Но хочу подчеркнуть: ни одну из проблем, которые я перечислил, нельзя решить только одними фундаментальными работами, необходимо участие региональных, отраслевых институтов, поскольку разработку полезных ископаемых необходимо вести с учетом местных условий. Поэтому одна из главных задач – сохранить региональную науку, без нее неизбежно произойдет отрыв от практики.
    – Все, перечисленное выше, – исполнение законов, экономические условия функционирования минерально-сырьевого комплекса, развитие фундаментальной и прикладной науки, – это, конечно, задачи сегодняшнего дня. А каков же долгосрочный прогноз?
    – Долгосрочный прогноз определяется выбором глобальной национальной концепции развития России. Это, по-видимому, – проблема не минерально-сырьевых ресурсов, а общей стратегии развития. Может ли Россия сегодня оптимистично смотреть в будущее? Да, потому, что есть добротный минерально-сырьевой потенциал, есть богатые уникальные месторождения. Да, так как сохраняются пока и отечественные научные школы геологов, признанные во всем мире, имеющие богатый опыт решения сырьевых проблем любой сложности. Да, так как Россия обладает максимальными территориями с еще ненарушенной экологией, ценность которых, как ожидается, будет экспоненциально расти в будущем. Да, так как в стране есть развитая фундаментальная наука – база для совершенствования методов прогноза, поисков и разработки месторождений.
    Однако взаимное влияние всех этих позитивных факторов будет результативным только в случае объединения и обоснованной стратегии развития всех здоровых сил российского общества и действенной поддержки их на государственном уровне. В связи с этим нельзя не поразиться удивительной прозорливости великого В.И. Вернадского, который еще в 1924 году писал: «В наше время потрясений и ненависти традиция объединения научной мысли человечества приобретает первостепенное значение и должна поддерживаться всеми средствами».

Интервью взял Юрий Адно