Юрий Адно
Заведующий сектором ИМЭМО РАН

В

едущую роль в российской экономике по-прежнему играют сырьевые и добывающие отрасли при несбалансированном обрабатывающем секторе и недостаточно развитых услугах. Очевидна необходимость системы мер, направленных на повышение доли высокотехнологичных отраслей с продукцией высокой добавленной стоимости, конкурентоспособной на внутреннем и мировом рынках. Но выбор стратегии и основных механизмов структурных реформ пока не ясен. Подавляющее большинство экономистов высказывает тревогу по поводу перспектив развития отечественной экономики.
    Во-первых, необходимость проведения структурных преобразований во многом обусловлена состоянием мировой экономики, протекающих в ней процессов. С учетом глобализации первостепенная задача структурной перестройки, по-видимому, заключается в том, чтобы выявить и наилучшим образом реализовать наши традиционные конкурентные преимущества, причем не только сырьевые, но и те, что кроются в высоком качестве рабочей силы, сохраняющемся научном потенциале и др. В противном случае стране грозит опасность остаться на обочине экономического развития и надолго сохранить непрестижное место поставщика сырья. В рейтинге конкурентоспособности Россия в последние годы не поднимается выше 54—56 места.
    Во-вторых, унаследованная от советского периода структура экономики за годы реформ еще больше «потяжелела», но не благодаря опережающему росту сырьевого сектора, а за счет падения производства в обрабатывающем. Сырьевой же сектор, наиболее тесно связанный с внешним рынком и располагающий значительными финансовыми возможностями, проходит ускоренную внутриотраслевую реструктуризацию, что еще больше усиливает его позиции. При отсутствии механизмов перелива капитала это углубляет структурный дисбаланс на макроуровне. Иными словами, созданная в процессе реформ система экономических отношений при утяжеленной структуре хозяйства не может действовать эффективно, что препятствует масштабному обновлению технического потенциала промышленности, повышению ее конкурентоспособности.
    В-третьих, природных ресурсов, по крайней мере, готовых к разработке, становится все меньше. Вовлечение новых месторождений требует огромных инвестиций, поскольку ресурсная база и ТЭК, и металлургии развивается темпами, не обеспечивающими рост добычи и экспорта. Время и значительные деньги нужны также для развития транспортной инфраструктуры. По оценкам, возможная прибавка в сырьевом секторе может обеспечить ежегодный рост экономики в лучшем случае на 2—3. Более того, сохранение объемов экспорта энергоресурсов способно создать ограничения в развитии других отраслей. Низкие темпы роста производства в экспортных секторах, в свою очередь, ограничивают повышение внутреннего спроса. Резервы импортозамещения, служившие основой расширения производства в последние годы, в настоящее время практически исчерпаны.
    Опыт стран с развитой рыночной экономикой свидетельствует, что при изменении условий воспроизводства выход из кризиса начинается со структурной перестройки, одним из главных направлений которой является обновление средств труда. Металлургия оказалась в эпицентре таких процессов в период отраслевых структурных кризисов 70—80-х годов прошлого столетия. Наиболее динамично структурная перестройка протекала в послевоенной Японии, где она стала одним из условий «экономического чуда». Промышленная политика Японии сначала была направлена на развитие трудоемких отраслей (легкая промышленность), затем — капиталоемких (металлургия, судостроение), потом — наукоемких. В целом это отражало закономерности фундаментальных структурных изменений под влиянием научно-технического прогресса: последовательный переход от структуры хозяйства с большой долей сырьевых и промежуточных отраслей к более прогрессивным и динамичным отраслям, что характерно и для других развитых стран. Изменения отраслевых приоритетов выразились в неуклонном сокращении в структуре промышленности доли металлургического комплекса (табл.1).
    Японская модель структурных преобразований предусматривала, в частности, сдерживание инвестиционной активности в традиционных отраслях с учетом насыщения мирового рынка их продукцией, сокращение производственного аппарата, поиск новых областей приложения капиталов. Например, металлургические компании начали вкладывать средства в развитие производства новых материалов — инженерной керамики, композитов, оптических волокон и т.д. В процессе структурных реформ для перепрофилирования неэффективных производств государство гибко использовало механизмы налоговых и кредитных льгот. Существенную роль играла также политика регулирования импортных тарифов для продукции этих отраслей вплоть до полной их отмены. Предусматривались субсидии для НИОКР (прежде всего в области энергосбережения), дешевый банковский кредит для модернизации предприятий, закрытие нерентабельных и экологически опасных производств. По инициативе государства были организованы так называемые депрессионные картели, позволившие предприятиям традиционных отраслей договариваться о добровольном сокращении объемов производства и сохранении наиболее эффективных мощностей, а также об условиях перепрофилирования и продажи оборудования. Кроме того, руководство страны поддерживало создание картелей рационализации для повышения рентабельности производства за счет кооперации, повышения технического уровня и качества продукции. При этом система прямых и косвенных льгот способствовала приоритетному развитию новейших отраслей и повышению их конкурентоспособности на рынке.
    В России потребность в структурных реформах исключительно велика, но эти процессы не стали основой промышленной политики. Доля металлургического комплекса в структуре промышленности в последнее десятилетие сохраняется на уровне 16—18 %. В 2003 году, по данным Госкомстата РФ, она составила в черной металлургии 8,3 %, в цветной — 10,5 %. Как одну из причин этого, по-видимому, можно назвать незавершенность формирования новых экономических институтов и соответствующей институциональной среды экономики, в которой фактически еще продолжается переходный период. Под институциональной средой здесь понимается совокупность базовых положений, определяющих характер отношений основных субъектов хозяйства, то есть государства и предприятий. В широком смысле сюда можно отнести конкретные формы организации производства, обмена, распределения ресурсов, кредитно-финансовые институты, отношения собственности, законодательные нормы, а также характер экономического мышления и поведения хозяйствующих субъектов.
    Проблемы, определяющие динамику и характер институциональных преобразований в металлургии, возникли еще в период социализма, но особенно остро проявились в ходе рыночных реформ.
    Рассматривая промышленную политику как инструмент решения структурных проблем отрасли, при всей слабости госрегулирования, особенно в первый период реформ, следует признать, что именно государство реализовало основные меры, позволившие сформировать новую институциональную среду и обеспечить общие предпосылки для структурных преобразований на различных уровнях. К ним относятся:
    — приватизация, которая проводилась в сложных финансовых и экономических условиях. Серьезным просчетом явилось разрушение межзаводских и внутризаводских хозяйственных и технологических связей;
    — либерализация внешней торговли, что обеспечило выход российской металлопродукции на мировой рынок и создало условия финансового выживания предприятий;
    — регулирование курса рубля по отношению к доллару, причем, если в начальный период реформ поддерживался свободный курс, что способствовало росту эффективности экспорта, то введение так называемого валютного коридора заметно ограничило доходность производства и снизило рентабельность экспортных операций.
    Формирование новых институциональных основ в металлургии прошло сравнительно быстро, однако в целом процессы реструктуризации в 90-е годы, учитывая масштабы общеэкономического кризиса, развивались достаточно сложно и противоречиво. Государство, дав импульс реформам, оказалось не в состоянии проводить реструктуризацию ни на общехозяйственном, ни тем более на отраслевом уровне из-за развала механизмов управления и банковской системы. А предприятия еще не были готовы к проведению этих процессов.
    Можно отметить, что в металлургическом комплексе в это десятилетие прошел этап защитной, или оперативной, реструктуризации, направленной в основном на выживание предприятий и их адаптацию к новым экономическим условиям. Практически полная приватизация позволила активизировать вывод устаревшего производственного аппарата. В черной металлургии за 1990—2000 годы ликвидированы 70 мартеновских печей (общей мощностью около 27 млн т), 26 прокатных станов (почти 22 млн т), 5 доменных печей (более 5 млн т), большое количество трубного и коксохимического оборудования. Общие мощности сталеплавильного передела за этот период снизились с 93,8 млн т до 66,6 млн т. Соответственно, сократились мощности других переделов.
    Второй этап реструктуризации российской металлургии начался с началом инвестиционного подъема после дефолта 1998 года. Важнейшими внутриотраслевыми факторами явились:
     — формирование организационной основы комплекса в виде компаний холдингового типа, включающих предприятия всех стадий производственного цикла;
     — накопление значительных финансовых средств, главным образом, за счет экспорта, а также выпуска корпоративных облигаций. При этом следует иметь в виду образование избытка финансовых ресурсов на российском рынке, включая золотовалютные резервы ЦБ, средства пенсионного фонда, ресурсы коммерческих банков, а также не вовлеченные в оборот личные средства населения;
     — становление высококвалифицированного менеджмента на всех уровнях корпоративного управления, отвечающего самым высоким мировым требованиям;
     — стабилизация форм и механизмов взаимодействия с ведущими зарубежными металлургическими и машиностроительными компаниями.
    Воздействие этих факторов усилилось благодаря устойчивому росту российской экономики и благоприятной конъюнктуре на мировом рынке металлов. Необходимо отметить также важность политической стабилизации в стране и ряд мер государственной политики, в том числе совершенствование прав собственности, введение нового налогового кодекса, снижение ставки банковского кредита, регулирование тарифных взаимоотношений с естественными монополиями, не всегда, правда, последовательное.
    Основные приоритеты второго этапа формируются и реализуются самим бизнесом при косвенном участии государства. Реструктуризацию, скорее всего, следует рассматривать как одно из главных направлений корпоративной стратегии российских ИБГ. Общие механизмы этих процессов хорошо известны — инвестиции и инновации. Трансформация российского хозяйства в последние 10—12 лет коснулась всех сторон инвестиционного процесса, прежде всего, механизма инвестирования, особенностей принятия решений, источников и способов финансирования и т.д. Следует отметить основные моменты, определяющие особенности инвестирования в российскую металлургию.
    1. Технические факторы — высокую степень износа производственного аппарата (более 55 % в черной металлургии и около 70 % в цветной), низкий коэффициент выбытия основных фондов и сравнительную техническую отсталость основных переделов на большинстве предприятий. Так, доля морально устаревшего мартеновского способа выплавки стали сократилась за последние годы вдвое, но все еще превышает 20 %. Удельный вес непрерывного литья — около 57 % — значительно уступает среднемировому уровню (табл. 2).
    При нынешнем техническом уровне конкурентоспособность металлопродукции России на внешнем рынке зависит в значительной степени от внешних факторов: соотношения валютных курсов, мировых цен, тарифов на продукцию и услуги естественных монополий, налогообложения, таможенных сборов, состояния социальной сферы предприятий. По разным оценкам, краткосрочные потребности только для модернизации черной металлургии составляют от 2 до 10 млрд долл. в год.
    2. Сравнительно невысокий инвестиционный потенциал российских предприятий. По данным Института экономики ЦНИИчермета, в период 1993—2000 годов суммарные инвестиции в черную металлургию в среднем составляли около 900 тыс. долл. ежегодно. Удельный показатель не превышал 18 долл./т стали, что заметно уступает показателям США и ЕС — 25—30 долл./ т.
    3. Главный источник инвестиционных ресурсов — собственные средства компаний и предприятий, на долю которых приходится более 80 % капиталовложений. Эти средства складываются из амортизационных отчислений (45—55 %) и нераспределенной прибыли. Внешние источники, такие, как кредиты российских банков, не имели существенного значения по причине сравнительно высокой процентной ставки и необходимости крупного залогового обеспечения, которые в ряде случаев расценивались как рисковые (например, залог акций). Доля привлеченных средств составляла в среднем менее 20 %, из которых на долю кредитов зарубежных банков приходится не более 3—4 %. В последние годы развитие получает стратегическое партнерство ведущих российских ИБГ с зарубежными компаниями в реализации масштабных проектов. В качестве примера можно отметить СП «Севергал», созданное «Северсталью» с крупнейшей мировой корпорацией Arcelor для совместного производства автомобильного листа.
    В последние годы заметно возросла роль рынка ценных бумаг, главным образом, корпоративных облигаций. Этому, в частности, способствует существенное снижение процентных ставок до 11—14 % на вторичном рынке, что сделало его приемлемым для широкого круга эмитентов. В середине 2003 года доля металлургии вместе с машиностроением на этом рынке достигла 17,8 %, уступая только банковским и финансовым организациям (20,8 %) и ТЭК (18,1 %). Развитие этого рынка сдерживается из-за отсутствия надежной системы страхования финансовых рисков и механизма банковских гарантий. Тем не менее ряд предприятий активно использует возможности рынка ценных бумаг для привлечения финансовых средств. Так, Магнитогорский металлургический комбинат, начиная с 2000 года, разместил 10 выпусков облигаций, в том числе еврооблигации в 2002 году на сумму 100 млн долл. с доходностью 10 % годовых.
    4. Важным направлением инвестиционного процесса является использование накопленных финансовых ресурсов для осуществления долгосрочных финансовых инвестиций. В отличие от вложений в реальный сектор, которые создают основные фонды, долгосрочные финансовые инвестиции направлены на приобретение ранее созданных основных фондов в других акционерных структурах, вложения в паи и акции этих обществ, в том числе дочерние, а также в облигации, долговые обязательства и т.д. В середине 90-х годов в период формирования акционерного капитала, по данным Института экономики черной металлургии, доля этих инвестиций в общих капиталовложениях в черную металлургию составляла 30—40 %. После кризиса она упала до 15—20 %, а в последние годы в связи с динамичным развитием корпоративности достигала в отдельных случаях 50 %, в том числе в приобретении зарубежных предприятий. Стратегию транснационализации бизнеса применяют многие российские компании: Стальная группа «Мечел», Новолипецкий комбинат, «Норильский никель», «Северсталь-групп», «Русский алюминий», Трубная металлургическая компания и др.
    5. Отличительным моментом инвестиционной ситуации в российской металлургии является крайняя неоднородность отраслевой структуры вследствие значительной дифференциации предприятий по техническому уровню и экономическому состоянию. Отсюда глубокая диспропорция между их инвестиционными потребностями и возможностями. Основную роль играет группа ведущих комбинатов, многие из которых являются ядром вертикально интегрированных компаний, имеющих ресурсы для активной инвестиционной политики, сочетающей вложения в основные фонды с приобретением финансовых активов, в том числе непрофилирующих. На долю этих предприятий приходится более 80 % производства стали и проката. В наиболее сложном положении находится группа сравнительно небольших предприятий, разнообразных по технологической и возрастной структуре и продуктовой специализации, в том числе предприятий-банкротов. Главным ресурсом выживания здесь является привлечение внешних источников финансирования, в основном за счет вхождения в крупные холдинги или приобретения этих предприятий иностранными компаниями. К сожалению, в этой группе оказалось большинство заводов качественной металлургии, потерявших в связи с сокращением военного производства внутренний рынок и не сумевших закрепиться на внешнем.
    Диверсификация, как свидетельствует мировая практика, является важным инструментом структурных преобразований. При этом во многих случаях она является важным условием преодоления кризиса производства за счет расширения рыночного маневра компании и повышения ее конкурентоспособности. Для российской металлургии диверсификация, как одно из направлений реструктуризации, представляется логичным и последовательным этапом в построении рыночной отраслевой модели. Предпосылками для этого явились:
    — во-первых, по мере формирования эффективных собственников, развития корпоративной структуры и появления квалифицированных управленческих кадров предприятия, обладающие соответствующим технологическим и маркетинговым потенциалом, начинают выполнять роль своеобразного организационного ядра и брать под контроль и включать в свою структуру не совсем безнадежные, но не способные по тем или иным причинам к самостоятельному развитию промышленные структуры, в том числе из смежных отраслей. Такие процессы, как правило, сопровождаются построением вертикальных и горизонтальных структур, а также компаний конгломератного типа. К последним в отечественной металлургии можно отнести трубные бизнес-группы;
    — во-вторых, для большинства российских металлургических предприятий в СССР была создана солидная база диверсификации в виде развитого производства товаров народного потребления и так называемого второго машиностроения. Кроме того, в соответствии с концепцией индустриализации почти все советские металлургические заводы, как правило, представляли собой «натуральное хозяйство» с развитым сырьевым блоком, транспортными службами, энергохозяйством и т.д. Они располагали обширной социальной сферой. Кроме того, в процессе вертикальной интеграции и при неопределенности институтов развивающихся рынков компании вынуждены были обрастать субподрядными организациями, смежниками, финансовыми посредниками для оптимизации деятельности;
    — в-третьих, в условиях, когда финансовые возможности крупных металлургических ИБГ в ряде случаев превышают их собственные инвестиционные потребности, можно рассматривать диверсификацию как одно из направлений перелива капитала из экспортных сырьевых отраслей в перерабатывающий сектор в процессе реструктуризации российского хозяйства. Однако затраты ИБГ пока представляют финансовые вложения в существующие активы и вряд ли смогут решить в целом проблему ресурсной ориентации.
    В мировой металлургии расцвет непрофильной диверсификации пришелся на 70—80-е годы, когда в большинстве развитых стран отрасль переживала острый структурный кризис, металлургический бизнес катастрофически терял прибыльность, а продукция — конкурентоспособность. Выбор более привлекательных сфер бизнеса позволил компаниям стабилизировать прибыли, минимизировать потери в периоды циклических спадов, противостоять конкурентам. Характерным примером является приобретение в начале 80-х годов американской корпорацией United States Steel нефтегазодобывающей компании Marathon Oil. Ведущие японские компании диверсифицировались в основном в сторону машиностроения и инжиниринговых услуг. Предпосылкой для развития новых направлений явились наличие солидных ресурсов для организации инжинирингового бизнеса в виде мощных проектно-конструкторских центров, развитой системы НИОКР, аналитических дивизионов, управленческого и научного персонала. Эти процессы формировались в русле государственной структурной политики, направленной на расширение наукоемкого сектора промышленности. Зарубежный опыт говорит, что создание новых подразделений в составе корпораций является экономически оправданным при условии высокой конкурентоспособности, для чего необходимы, как правило, достаточно крупные инвестиции. (Подробно см. «Металлы Евразии» № 3, 2004).
    Похожее направление реструктуризации избрала «Северсталь-групп», которая в последние годы в результате развитой диверсификации существенно изменила структуру активов, сочетая вертикальные связи по технологической цепочке с горизонтальными по видам деятельности. В результате доля металлургического сектора в обороте снизилась до 56,4 %, а машиностроительных и инжиниринговых подразделений возросла до 25 %. В то же время в структуре бизнеса остальных ведущих сталеплавильных компаний, таких, как ММК, НЛМК, «ЕвразХолдинг» металлургическое производство по-прежнему занимает 80—90 %.
    Российские компании цветной металлургии в основном ориентируют свою деятельность по основному металлу или группе металлов, выстраивая стратегию, исходя из конкретных условий. Например, промышленная политика алюминиевых компаний – СУАЛ-Холдинга и «Русского алюминия», несмотря на внешнее сходство — вертикальную интеграцию, имеет существенные различия. Для СУАЛ-Холдинга, одного из немногих, сбалансированных по мощностям основных пределов, важнейшим стратегическим приоритетом является самообеспечение сырьем и создание на этой основе крупнейшего в Европе комплекса по производству алюминия в Республике Коми. Кроме того, компания инвестирует в модернизацию мощностей прокатных и кабельных заводов, благодаря чему в последние годы удалось повысить долю продукции высоких переделов в экспорте при одновременном росте поставок на внутренний рынок.
    «Базовый элемент», управляющий «Русским алюминием», имея крупнейшие в мире заводы — Братский и Красноярский, значительную часть финансовых ресурсов направил на приобретение машиностроительных предприятий. Сегодня компания контролирует Горьковский и Уральский автозаводы, Абаканский вагонный, Львовский автобусный завод и ряд других, продукция которых занимает около 35 % оборота компании.
    Выбор СУАЛ-Холдинга представляется более надежным вследствие сбалансированности всех «этажей» бизнеса — от добычи сырья до производства полуфабрикатов, несмотря на предстоящие весьма значительные инвестиции в реализацию проекта «Коми-Алюминий». Политика «Базового элемента» имеет, на наш взгляд, определенные слабости из-за большого количества непрофильных производственных звеньев в структуре, что затрудняет управление бизнесом. Например, одним из главных приоритетов компании в момент ее создания предполагалась организация глубокой переработки алюминия для производства полуфабрикатов на базе двух крупных заводов — Белокалитвенского и Самарского. Однако в дальнейшем из-за низкого внутреннего спроса не удалось сбалансировать выпуск полуфабрикатов с производством первичного алюминия, вследствие чего капиталоемкая модернизация заводов, по мнению руководства компании, стала нерентабельной, и они могут быть выставлены на продажу.
    В целом, по-видимому, можно отметить, что в российской металлургии за последние 12 лет прошла качественная институциональная трансформация, ставшая базой для выбора основных направлений структурной политики и серьезных преобразований на различных уровнях. На корпоративном уровне в настоящее время завершается процесс перехода от защитной реструктуризации 90-х годов к стратегической, включая создание новых структур собственности, финансов, рынков, управленческих технологий. Это способствовало глубоким изменениям в отрасли, закреплению ее позиций на мировом рынке.
    Металлургический комплекс сталкивается при этом с общими недостатками структурной политики, характерными для нынешней стадии наших рыночных реформ. Прежде всего интересы и приоритеты компаний, являющихся основными разработчиками инвестиционной стратегии и структурной политики, далеко не всегда соответствуют общехозяйственным интересам. Рынок пока не может в полной мере обеспечить это соответствие из-за неразвитости его юридических и финансовых институтов, вследствие чего отсутствуют подлинные рынки рабочей силы и капиталов. Отсюда неопределенность перспектив долгосрочного развития даже самых успешных металлургических компаний, как и компаний других отраслей. Ни одна из них не показывает (и, насколько известно, не разрабатывает) планов и прогнозов развития на период более 7—8 лет. По мнению топ-менеджеров ведущих компаний, подобная неопределенность является одним из главных ограничивающих факторов развития российского бизнеса. На наш взгляд, это объясняется пассивностью государства в выборе стратегии структурной перестройки экономики. В настоящее время участие государства в реструктуризации металлургического комплекса в основном заключается в регулировании таможенных тарифов и составлении отраслевых программ декларативного характера на период не более 5—7 лет. Между тем в реструктуризации российского металлургического комплекса сегодня просматривается ряд весьма существенных вопросов, которые не могут быть решены без участия федерального центра:
    — развитие сырьевой базы черной и цветной металлургии;
    — производственная и социальная реструктуризации малых, экономически неэффективных предприятий;
    — регулирование отношений металлургических компаний с естественными монополиями;
    — поддержка и защита производителей на международных рынках.
    Чтобы процессы отраслевой реструктуризации на уровне компаний приобрели предсказуемый и в какой-то мере согласованный характер, исключительно важна разработка базовой концепции структурной политики (хотя бы по типу комплексных программ 80-х годов) в качестве основы для подготовки долгосрочных программ реструктуризации и отрасли в целом, и конкретных предприятий. Очевидно, государство должно суметь привлечь к этим разработкам руководителей компаний.
    
    Таблица 1
    Динамика изменения структуры промышленности ведущих стран, %
     США Япония Германия
    1970 1990 2003* 1970 1990 2003* 1970 1990 2003*
    Промышленность 100 100 100 100 100 100 100 100 100
    в том числе
     добывающая 14,8 11,8 10,9 0,2 0,2 0,1 4,4 4,3 3,8
     энергетика 10,6 13,4 11,9 9,5 5,6 5,7 4,4 6,7 9,1
     обрабатывающая 74,8 74,8 77,2 90,3 94,3 94,3 91,2 87,2 87,1
     в том числе
     черная и цветная металлургия 7,2 4,4 4,2 10,2 6,4 4,3 6,8 4,4 3,7
    ____________________
    * Оценка
    Расчет выполнен по условно-чистой продукции в постоянных ценах 2000 г.
    Источники: US Industrial Outlook, Wash. 1992; Japan Statistical Yearbook, Tokyo, 93—94;
    Statistisches Jahrbuch, SS, 1996.
    
     Таблица 2
    Структура сталеплавильного производства в 2003 г., %
    Мир в целом Россия США Япония Китай Украина
    
    Кислородно-конвертерный 63,3 61,9 51,1 73,6 83,2 48,6
    Электросталеплавильный 33,1 15,9 48,9 26,4 16,8 5,4
    Мартеновский 3,6 22,2 — — — 46
    Непрерывное литье заготовок 88,1 57,7 97 97,7 91,2 20
    ___________________
    Источник: Комитет по стали ОЭСР