Валерий Нугзаров

    В победный день, 9 мая 1945 года, на Богословском алюминиевом была проведена первая плавка "крылатого" металла. Это символическое совпадение. В Отечественную Урал был практически единственным поставщиком алюминия для оборонной промышленности. В 1943 в Краснотурьинске пустили глиноземный завод на оборудовании, которое успели вывезти из Тихвина. А месторождение бокситов на Северном Урале на начало войны было единственным, где велась добыча в промышленных масштабах. Это сырье питало Уральский алюминиевый завод, продукция которого шла "с колес" на авиационные заводы Поволжья. Краснозвездные Ту, Илы, которые поднимались с фронтовых аэродромов, были построены из уральского, по преимуществу, алюминия. В годы войны глинозем, который выпускали на заводе в Краснотурьинске, был на вес золота.

Анатолий СЫСОЕВ

    Факт, вошедший в легенду. В тяжком 41, когда решалось "быть или не быть", Верховный Главнокомандующий на запрос: чем могла бы пособить сражающейся Красной Армии Америка, перечень первейших нужд начал не с оружия и снаряжения для армии, а с глинозема и алюминия для нашей промышленности. Союзникам давали понять, что русские полны решимости удержать фронт и готовятся к затяжной войне.
    Потребности страны в стратегическом металле после того, как отгремели сражения на суше, в воздухе и на морях, не только не убыли, но и возросли. Завод в Краснотурьинске – Богословский алюминиевый (БАЗ) был одним из основных поставщиков промышленности не только индустриального Урала, но и всего Союза. Когда на Енисее и Ангаре поставили мощные ГЭС, которые залили Сибирь дешевым электричеством, центр алюминиевой промышленности сместился далеко на восток, и Богословский алюминиевый временно оказался в тени новых гигантов отрасли.
    Ломка экономического уклада России – с планового на рыночный – и о БАЗе вновь заговорили. Уральцы не только устояли под шквалом резких перемен, но и начали задавать тон в менеджменте и стратегии бизнеса в алюминиевом сообществе России.
    Известно, каким потрясением обернулся для стабильной алюминиевой промышленности безоглядный отпуск оптовых цен и "монетаристская" встряска, насильственный, по сути, отрыв от источников пополнения оборотных средств и даже – от сырьевых. Падение внутреннего спроса на алюминий, утрата оборотных средств из-за гиперинфляции, "наверстывание" мировых цен на энергоресурсы подорвали экономику отрасли, а когда все более или менее утряслось, то от старых прочных оснований не осталось и следа. То, что на старом хозяйственном языке называлось "давальческим" сырьем, теперь именуется на иноязычный манер толлингом, который, единственно, дает российским производителям доступ к импортному глинозему. А изменчивая цена Лондонской биржи металлов в урочный час – словно сигнал точного времени по "Маяку" для каждого директора завода, руководителей бывших отделов сбыта, которые переключились на маркетинг и сделки с трейдерами.
    Не все генеральные директора удержали в руках бразды правления предприятиями. При безденежье предприятий и эрозии государственного капитала контрольные пакеты акций многих заводов отрасли ушли на сторону. Алюминиевая промышленность не сбросила резко объемы производства, подобно потребителям металлов внутри страны, но это была уже другая, встроенная в мировой рынок и зависимая от его конъюнктуры и денежных вливаний промышленность.
    На фоне этих головокружительных перемен Богословский алюминиевый устоял, сберег хозяйственную самостоятельность. Здесь, в Краснотурьинске, не испытали замешательства перед жесткой реальностью – вызовами нерегулируемого, спонтанного рынка. В новом положении акционерного предприятия, по обязательствам которого государство не отвечает, отпустив его "в люди", потребовался совсем другой менеджмент.
    Сегодня, почти четыре года спустя, можно подвести промежуточный итог хождению краснотурьинских алюминщиков "в люди", на вольные хлеба при "плохой погоде" – остром, нарастающем кризисе народного хозяйства и свертывании еще вчера ненасытного внутреннего рынка алюминия.
    На карту была поставлена не только судьба БАЗа как хозяйствующего субъекта, но и экономики всего Северного Урала, сложившейся еще в бытность Богословского горного округа.
    Золото и медь в здешних недрах в значительной степени выбраны. Земля неплодородна, зимы долгие. Алюминий, бокситы да еще золото – вот что, прежде всего, кормит весь регион.
    БАЗ – градообразующее предприятие. Таким оно было и при плановом хозяйстве. Но – разница велика. В новых условиях, когда рынок и фактическое банкротство федеральной казны грянули одновременно, бремя выживания и завода, и города Краснотурьинска, и окрестных поселков пало на плечи акционеров ОАО "БАЗ".
    Мало сказать, что город и завод выжили. Здесь, на БАЗе, проглядывают черты жизнеспособного уклада нового предпринимательства, которое пробивается, как трава сквозь асфальт. Главные черты базовской модели пребывания на рынке, внутреннем и мировом, – это преемственность по отношению к тому, что было ценного и разумного в долголетнем опыте трудового коллектива, восприимчивость, воля и сноровка в конкурентной среде и более развитое, чуждое примитивному меркантилизму, чувство корпоративной ответственности.
    Таков характер БАЗа. В сообществе алюминщиков России он узнаваем по деловому почерку Анатолия Сысоева – генерального директора БАЗа и одного из признанных лидеров промышленного сообщества Урала и России.
    Анатолий Сысоев сделал карьеру, типичную для уральцев, начав с рабочего в электролизном цехе и пройдя все ступеньки. Он знает по себе, и что такое жизнь от получки до получки, и как наладить оборот на десятки – сотни миллионов долларов акционерного капитала, инвестиций, банковских процентов, прибылей, убытков, за каждой толикой которых – труд, здоровье, достаток, нужда, надежда. Алгебра управления акционерным капиталом складывается у него в голове по-иному, чем у "нового русского", который не чует под собой земли и не знает цену трудовой копейки.
    Что удалось сделать команде менеджеров, которую создал на БАЗе Анатолий Сысоев? Пунктиром можно перечислить главное.
    Коллектив остался хозяином своей части индустриального достояния Среднего Урала, созданной трудом поколений заводчан. Контрольный пакет БАЗа остался в Краснотурьинске, а не уплыл неведомо в чьи руки через завихрения ваучерной кампании.
    БАЗ сохранил занятость, восстановил на три четверти докризисные объемы производства, не "сбросил" с финансирования социальную сферу.
    БАЗ, для которого цена электроэнергии составляет почти половину от стоимости товарного алюминия (у конкурентов на Ангаре – доля электроэнергии в затратах всего 2,8 %), последовательно снижает издержки, чтобы с выгодой экспортировать металл. А накопления, сделанные в период высокой рентабельности всего российского алюминиевого экспорта, когда цены на ресурсы в России еще не догнали мировые, не распылены, а расчетливо вложены в техническое перевооружение.
    "Валютный коридор" взял в тиски экономику БАЗа. Тем не менее, завод обеспечил прирост выпуска первичного алюминия.
    БАЗ вышел на мировой рынок с продуктами высокого качества, цена на которые перекрывает убыточность продаж алюминия в слитках.
    В Краснотурьинске, в самой уральской глубинке, исподволь делается теперь и большая политика бизнеса на федеральном и даже транснациональном уровне – явление немыслимое при директивной экономике, но неизбежно прорастающее из нового рыночного уклада. Способность лоббировать не единичные, "своя рубашка – ближе к телу", а именно корпоративные интересы, в последнем счете интересы десятков тысяч людей наемного труда, эта способность проявлена Анатолием Сысоевым впечатляюще. Известно, он был одним из инициаторов с российской стороны картельного соглашения во всей мировой алюминиевой промышленности о добровольном снижении на 10 % выпуска алюминия всеми производителями. Это спасло от разрушительного падения цен, когда выброс огромных товарных масс металла из России всерьез грозил дестабилизацией транснациональным рынкам.
    Когда в 1992 году скорые на руку монетаристы обесценили оборотный капитал промышленности, а следом вознамерились продолжить "зажим" денежной массы, замаячил физический коллапс тяжелой промышленности с ее длительным, капиталоемким и сложным воспроизводством. Удержать "радикалов" в тогдашнем составе правительства от задуманного безрассудства удалось лишь демаршем авторитетных и трезвомыслящих директоров-"консерваторов". И одним из влиятельных лоббистов-промышленников оказался тогда Анатолий Сысоев.
    Известно, что "валютный коридор" коварно подорвал долговременные бизнес-планы цветной металлургии. Еще раньше были предприняты другие опрометчивые шаги, остановившие начавшийся было бум в горно-металлургическом комплексе России. Многие директора отнеслись к происшедшему, как к чему-то фатальному. Дескать, плетью обуха не перешибешь. Сысоев и здесь вступился за корпоративные интересы промышленности. В статьях "Рука, опрокидывающая колыбель" и "Если пророчества Э. Бирда сбудутся" ("Металлы Евразии", №№ 1, 3), в нескольких интервью "Уральскому рабочему" и центральным газетам директор БАЗа убедительно раскрыл ущербность и экономическую необоснованность нововведений правительства, единственным результатом которых, как он и предсказывал, оказались падение доходности экспорта и свертывание производства.
    В сентябре 1996 года Сысоев участвовал в Екатеринбурге в совещании с участием министров правительства, на котором обсуждались концепция бюджета-97, пути выхода на траекторию роста экономики. В выступлении Сысоева его "семь пунктов", альтернативных монетарному стабилизационному плану правительства, прозвучали нелицеприятно, но веско. Анатолий Сысоев говорил от своего имени, но промышленники Урала и Сибири были с ним заодно. Он шел от жизни, опыта, интуиции, а не от умозрительных схем.
    Два типа мышления – концептуальное, согласно которому деньги сами по себе, аллилуйя Адаму Смиту, являются и мерой вещей, и арбитром, и тягловой силой современного сложного хозяйства, наподобие самодвижущейся печи из русских народных сказок, и другое – прагматичное мышление, в котором стоимости и ресурсы являются инструментами хозяйственного промысла и расчета, – так далеки друг от друга, что им не сойтись. Спор Сысоева и его единомышленников в промышленности с монетаристами у кормила власти рассудит только жизнь. Плод догматизма уверовавших в "саморегулирующийся" рынок – рассыпающаяся, скатывающаяся к натуральному продуктообмену незадавшаяся экономика. А о степени правоты менеджеров из старой когорты хозяйственников, к которым принадлежит А. В. Сысоев, говорит конкретная, живая экономика. Как ни гнут их, ни мытарят, а предприятия их стоят на ногах, люди у них заняты и сыты. В будущее БАЗ смотрит с тревогой и надеждой пополам.
    Богословский алюминиевый – живая клетка в экономическом древе России. До Москвы далеко, морские торговые гавани – за тридевять земель, но Богословский алюминиевый завоевал твердое положение на самом стрежне мирового рынка легких металлов. Обретенная хозяйственная суверенность уральцев – от генерального директора до квалифицированных техников и рабочих в цехах – капитал, который не погасить. Вопреки ненастью в народном хозяйстве России здесь стремятся не просто "перезимовать", а выбиться к другому, более эффективному состоянию всего хозяйства БАЗа, которое позволит им развернуться по-настоящему в послекризисные времена.