Недавно германское издательство «Блессинг« выпустило в свет книгу воспоминаний известного политического деятеля, занимавшего в правительствах канцлеров В. Брандта и Г. Шмидта пост федерального министра, профессора Эгона Бара. Книга называется «В мое время». Значительная и, пожалуй, самая интересная ее часть посвящена новому этапу в отношениях между СССР и ФРГ в начале 70-х годов, получившему в современной истории название «восточная политика Вилли Брандта», одним из «архитекторов» которой является Эгон Бар.
    Корреспондент ИТАР-ТАСС встретился с Эгоном Баром и попросил ответить его на вопрос о том, как сложится, по его мнению, политическая ситуация в Европе через 10 лет.
    – Ключом к ответу на этот вопрос, – говорит Э. Бар, – должен стать ответ на вопрос, что такое Европа сегодня? В культурном, экономическом и политическом отношениях она выглядит сегодня еще более неоднородной, чем десять лет назад. Если же говорить о европейской безопасности, то с учетом всех перемен, произошедших после 1986 года, следует констатировать одно: общеевропейский дом может быть надежным и безопасным, только если все его обитатели научатся строго соблюдать совместно выработанные правила сосуществования.
    Сохранение мира в Европе оказалось возможным лишь потому, что в годы «холодной войны» все ее участники сумели сделать один крайне важный вывод: их безопасность находится в прямой зависимости от умения находить общий язык с потенциальным противником. Они поняли, наконец, что и Восток, и Запад либо выживут, либо погибнут вместе. Интересы совместного выживания оказались важнее, чем противоречия между капитализмом и социализмом, между диктатурой и демократией. Родилось понимание того, что безопасность Европы должна восприниматься как общая безопасность от Лиссабона до Владивостока, независимо от того, к какому блоку принадлежат расположенные на этом пространстве государства – к НАТО или к Варшавскому Пакту.
    Если бы такого понимания не появилось, немыслимы были бы договоренности о контроле и сокращении стратегических вооружений или устранение ракет среднего радиуса действия. Понятно, что лишь при условии тесного сотрудничества с СССР и его союзниками реальным стало существенное сокращение обычных видов вооружений. Парижская Хартия 1988 года заложила основы сотрудничества и партнерства на перспективу. Советского Союза больше нет, но это отнюдь не значит, что исчезли и закрепленные в Хартии принципы сотрудничества.
    Надежный мир в Европе немыслим без стремления к обоюдному сближению и сотрудничеству России со всеми странами, вышедшими из состава СССР, при условии, если на то есть их желание. При этом очевидно, что все вопросы, касающиеся безопасности, должны обсуждаться совершенно обособленно, как подсказывает позитивный опыт разрешения противостояния между Востоком и Западом Европы. Ни прежде, ни теперь эти проблемы не должны увязываться с вопросом о членстве США и СССР, а теперь России, в Европейском Союзе. Вашингтон и Москва по-прежнему несут глобальную ответственность за судьбы мира как главные ядерные державы. Ни одна третья держава не должна брать на себя эту роль. Европа, в свою очередь, ни прежде, ни теперь не должна брать на себя решение экономических и политических вопросов, относящихся к компетенции США и России.
    Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе сегодня слишком слаба для того, чтобы какое-либо государство вверило ей обеспечение своей безопасности. Тем не менее, она остается единственной в Европе надгосударственной структурой, созданной с целью поддержания мира на континенте. Она должна была бы располагать эффективными средствами по своевременному прогнозированию зон возможных конфликтов, их предупреждению, а также урегулированию кризисов мирными средствами, включая собственные формирования по типу ооновских «голубых касок». Этой организации следовало бы передать и функции общеевропейского контроля за воздушным пространством, включая также военные объекты, что лишило бы смысла разрабатывать новую доктрину о защите воздушного пространства между Востоком и Западом.
    Препятствий на пути к созданию европейского сообщества, надежно гарантирующего безопасность на континенте, достаточно. К их числу я отношу и угрозу непродуманного и неоправданного расширения НАТО на Восток. Состоявшиеся президентские выборы в России и в Соединенных Штатах дают политическую паузу, необходимую для осмысления ситуации. Представляется наиболее вероятным, что уже в течение 1997 года окончательно прояснится: возможна ли архитектура общеевропейской безопасности.
    Несомненно, на Западе есть силы, которые хотят, чтобы Россию впредь раздирали политическая нестабильность, экономический упадок, коррупция, чеченская трагедия и прочие конфликты на ее южных границах. Они близоруко верят, что «пока они (русские) не съедят всю кашу, которую заварили, они неопасны». Или иначе: пока политическая ситуация в России непредсказуема, эту страну нельзя рассматривать как стабильный и долговременный политический фактор в Европе. Таким образом, сегодняшнее положение в России становится аргументом в пользу ее выведения за рамки общеевропейского процесса. Споткнись Александр Лебедь на своем политическом пути, на Западе окажется достаточно людей, которые не проронят по этому поводу слез сожаления.
    Оздоровление сегодняшней России – геркулесова работа, требующая времени. Успех ее зависит на 95 % от самих россиян. Но даже первые незначительные признаки того, что путь к будущему политическому порядку и экономическому выздоровлению найден и необратим, были бы восприняты как весьма обнадеживающий фактор. Ибо не степень «рыночности» экономики или демократизации общества – потребности в них определят сами их потребители, россияне, – а внутриполитическая стабильность и предсказуемость, как это было, скажем, десять лет назад, определят роль России в построении структуры общеевропейской безопасности.
    Насколько сложно представить себе, как будет выглядеть Европа через десять лет, настолько же трудно предугадать, что будет с Россией через год. А судьба Европы во многом будет зависеть от того, какой путь изберет для себя именно Россия.
    Вячеслав Кеворков, корреспондент ИТАР-ТАСС – специально для журнала «Металлы Евразии», Бонн