Дмитрий Мурзин
Главный редактор "Финансовых известий" – для журнала "Металлы Евразии"

    Формирующийся российский капитал расколот на две части. Одна, не без проблем, но выживает в круговороте рынка и инфляции, другая стремительно деградирует. Выживают сырьевой комплекс и часть промышленности, ориентированной на экспорт, включая металлургию. Деградируют обрабатывающая, легкая, высокотехнологичная наукоемкая промышленность и агропромышленный комплекс.
    За этим разделом – противоречия, способные в итоге погубить всех. Промышленность и капитал, сосредоточенный в ней, не существуют сами по себе. Они накрепко связаны со всей структурой общества, и потому противоречия, существующие внутри российского капитала, почти зеркально отражаются в банковской системе, в регионах, в структуре политической власти, властных полномочий и даже в политических предпочтениях населения. Нет ничего удивительного в том, что уже на первом этапе президентских выборов Ельцина поддержали прежде всего добывающие регионы и промышленные зоны, где значителен вес предприятий, ориентированных на экспорт, прежде всего сырьевой. Относительное благополучие предприятий обеспечивает здесь относительное благополучие населения.
    Но когда узкокорпоративные интересы возвышаются над интересами промышленности в целом, трещит не только вся экономика, но и социальная ткань общества, что мы и наблюдаем не только в периоды выборов, но и вообще в перманентных политических штормах, гуляющих над Россией.
    По точному определению эксперта Ассоциации российских банков Льва Макаревича, сырьевой капитал, являвшийся в течение десятилетий донором советской экономики, за годы реформ взял тотальный реванш, служа лишь своим собственным корпоративным интересам. И никакие государственные пакеты акций или "золотые акции" не смогли защитить интересы казны и других секторов промышленности.

    Промышленность становится заложником ТЭКа. Последний стал крупнейшим нетто-кредитором индустрии, сосредоточив 46 % ее задолженности, имея в то же время 31 % валовой продукции. При этом неплатежи предприятий сырьевой капитал с лихвой перекрывает собственными неплатежами в бюджет. Задолженность ТЭКа казне в полтора раза превышает его нетто-кредиты потребителям, т. е. долги последних ТЭК просто перекладывает на бюджет.
    Между прочим, в той ситуации, которую мы сейчас наблюдаем, значительную роль сыграла роковая убежденность и властей, и общества в том, что сырьевой экспорт, долгие годы бывший локомотивом экономики, в ходе нынешних реформ вновь вывезет. Но стоило государству отстраниться от решения проблем промышленности, как немедленно возобладал принцип "каждый выживает сам". Поскольку выжить самому в таких условиях можно было лишь за счет ограбления других посредством взвинчивания цен, экономика вошла в спираль.
    Рост затрат вынуждал предприятия искать баланс между расходами и доходами не в снижении издержек и повышении производительности труда, что требует времени и средств, а за счет взвинчивания цен на продукцию. Рост цен вел к сужению рынков. В освободившиеся ниши в условиях либерализации внешней торговли врывался западный производитель. Несколько кризисов сбыта, пережитых экономикой в этот период, не стали ни для кого тревожным сигналом. За ними видели лишь положительную сторону, ибо такой кризис свидетельствует, помимо прочего, о дефиците денег. То есть в известной мере о том, что национальная валюта из расчетных знаков превращается в нормальные деньги со всеми присущими им функциями. Однако при этом уровень монетизации экономики остается крайне низким – чуть более 10 % ВВП, тогда как в развитых странах он составляет 60 – 100 %.
    Всеобщая нехватка денег неизбежно вела к свертыванию производства. В этих условиях ТЭК, черпавший свои доходы в твердой валюте на мировых рынках и выигрывавший в условиях инфляции, помимо прочего, на курсовой разнице, мог бы сильно поддержать отечественную промышленность своими заказами на оборудование. Этого не произошло. Попытки промышленности восполнить нехватку денег прямым товарообменом, взаимозачетами и денежными суррогатами ни к чему не привели. Едва наметившаяся стабилизация производства сменилась новым спадом.
    Более того, финансовый кризис добрался и до крупных кредитных учреждений. Крах Тверьуниверсалбанка, одного из главных операторов на вексельном рынке, мгновенно отразился на жизнедеятельности многих предприятий – остановились взаимные поставки продукции, расчет по которым велся с помощью векселей. И сейчас можно с уверенностью сказать, что спад в промышленности в обозримой перспективе продолжится, особенно если учесть ожидаемую очередную волну финансового кризиса.
    Проблема сырьевого комплекса и отраслей первого передела состоит в том, что падающая обрабатывающая промышленность и умирающий АПК неизбежно потянут за собой и тех, кто еще стоит на ногах. Первые симптомы неблагополучия в относительно благополучных отраслях появились уже в 1995 году. Тогда впервые в нефтяной отрасли спад добычи превысил общепромышленные показатели. Основные продуктивные месторождения почти выработаны. Иностранные инвестиции, на которые так надеятся и власти, и нефтяники, по-прежнему остаются областью желаемого, а не действительного. Между тем в полевой сезон 1996 года из-за отсутствия средств в экспедиции отправились всего 7 % геологических партий, финансируемых в основном за счет региональных бюджетов. А это значит, что восполнение разведанных запасов фактически приостановлено.
    Многие эксперты предсказывают кризис сырьевого комплекса и отраслей первого передела уже в течение ближайшего года. Поэтому рост курса акций нефтяных компаний и металлургических предприятий накануне и в промежутке между двумя турами президентских выборов, по меньшей мере, не обоснован.
    По мнению экспертов "Тройки-Диалог", взлет голубых фишек обеспечивался в основном активной скупкой акций российскими покупателями. Побудительным мотивом при этом служили чисто политические обоснования. Предполагалось, что победа Ельцина на выборах заставит иностранных портфельных инвесторов поторопиться с вложениями в акции российских предприятий, и на этом притоке капиталов можно будет неплохо заработать.

    Это весьма однобокое обоснование не учитывало, по крайней мере, три фундаментальных фактора, влияющих на характер рынка.
    Во-первых, эмпирический закон фондового рынка гласит: покупай, когда дешево, продавай, когда дорого. Вряд ли портфельные инвесторы нарушат это правило.
    Во-вторых, порядок принятия стратегических решений в западных компаниях не предполагает немедленной реакции на такие политические события, как выборы. Не стоит ожидать каких-либо активных действий западных покупателей до тех пор, пока не определятся состав правительства, распределение полномочий и тому подобные следствия, вытекающие из результатов выборов.
    Наконец, в-третьих, есть как бы объективно обоснованные цены акций компаний, которые можно рассчитать по аналогии с западными компаниями. Это значит, что конкретные акции не могут стоить больше, чем акции аналогичной компании. Не говоря уж о том, что отклонение цены на 10 % вызывает в нормальных условиях не приток, а отток покупателей, ибо это свидетельствует о чрезмерной рискованности операций по покупке.