В сердце Каменного пояса, на самой географической меже Европы и Азии в Нижнем Тагиле второе рождение переживает наследник демидовской традиции горнозаводского дела – НТМК. На семи ветрах "дикого" рынка, в глубине материка, почти 100-долларовой податью за доставку каждой тонны экспортного тагильского металла до морских портов комбинат не только выживает, но и теснит конкурентов на заморских рынках.

    "Лучше того железа добротой и мягкостью быть невозможно." Так отзывались сведущие люди – оружейники Тулы, амстердамские купцы и предприниматели "мастерской мира" Британии – о демидовской стали с клеймом "Старый соболь".
    В сердце Каменного пояса, на самой географической меже Европы и Азии в Нижнем Тагиле второе рождение переживает наследник демидовской традиции горнозаводского дела – НТМК. На семи ветрах "дикого" рынка, в глубине материка, с почти 100-долларовой податью за доставку каждой тонны экспортного тагильского металла до морских портов комбинат не только выживает, но и теснит конкурентов на заморских рынках.
    Тагильский комбинат пережил то, что забытый теперь классик индустриального эпоса директивной экономики Галина Николаева назвала "Битвой в пути". Когда прервалась подача коксующихся углей по индустриальному "плечу" Урал – Кузбасс из-за яростной забастовки шахтеров Кузбасса, домны НТМК еле теплились на "тихом ходу", а рать потомственных горновых, сталеваров и мастеров выпекать коксовые "пироги", чтобы чем-то занять руки, в тысячу метл драила мостовые в городе. Стыд, отчаяние и безысходность терзали умы и сердца, язвили профессиональную гордость командиров производства. Молчала Москва, не отвечали телефоны некогда всесильных главков. Командная система тихо уходила восвояси, опустив руки. Едва схлынула шахтерская забастовка, как комбинат взяли в осаду исполненные праведного гнева "зеленые", от которых тогдашний генеральный директор отгородился баррикадой из выстроенных редутом автобусов.
    Комбинат душил город едкими лисьими "хвостами" мартенов и серным выдохом исполинских, но устаревших домен. Не успели замириться с "зелеными", признав за ними правоту, приняв без лукавства их экологический императив руководством к действию, как грянуло новое грозное испытание. На этот раз 54-тысячный коллектив испытывали...свободой. "Вольному – воля" – написано было на знамени победившей в Москве молодой, но скорой на руку команды "шокотерапевтов". После залихватского отпуска оптовых цен в промышленности российская металлургия осталась без оборотных средств, а накопления съела инфляция. В Тагиле тяготы спада, дороговизны заемных средств, выкручивания суставов индустриального колосса невидимой рукой рыночного провидения, о благости которого столько было наобещано, были жестокими. Руководителям старого закала небо показалось с овчинку. Казалось, все идет прахом.
    Но не все посыпали голову пеплом. Разве так уж плохо, что государство по новым правилам игры в экономике не отвечает по обязательствам производителя? Не шарит у него по карманам после уплаты налогов. Не обрушивает директивы. Кончился век порядка, о котором метко сказал еще в начале нашей эры китаец – наставник "школы служилых" (предтеча современного менеджмента): "Если беднеть нельзя и богатеть нельзя, то что же тогда можно?" По новым рыночным правилам и богатеть, и беднеть не возбранялось – как кто управится, распорядится подручными средствами. На Тагильском комбинате в Совете директоров верх взяли те, кто твердо понимал: воля дороже убыли имущества. Свобода творить экономическую судьбу предприятия, у которого на руках весомые товарные козыри, ни с чем не сравнима. И когда огромное неповоротливое государственное предприятие в 1991 году стало акционерным обществом открытого типа (по второму варианту приватизации), начался новый третий после Демидовых и наркоматов отсчет времени для Тагила – города и комбината.
    Наемные работники, поденщики и сдельщики стали акционерами, собственниками толики нажитого поколением работников имущества комбината. А командиры производства в цехах, счетоводы и конторщики в заводоуправлении стали переучиваться на предпринимателей, купцов и менеджеров. Словно дух, неугомонный и предприимчивый, Никиты Демидова проснулся в его пенатах. Коренной тагильчанин Юрий Сергеевич Комратов, прошедший все ступени лестницы карьеры металлурга за годы работы на комбинате, был поставлен на "вече" акционеров во главе всего дела. И начались новые времена на НТМК, которые можно назвать годами выживания.
    По предначертаниям Госплана только после 2005 года Нижнетагильский комбинат должен был войти в полосу реконструкции. Тяни лямку и смиренно дожидайся, когда "сверху" выделят капвложения, с досадой видя, что родной комбинат старится и превращается в музей допотопных технологий. А про экологию лучше и не строить маниловских планов. Таков был накатанный порядок вещей при директивной экономике. Стал бы Никита Демидов дожидаться благодати от столичных воевод, выпади ему судьба заполучить вольную? Вот и Комратов с единомышленниками не мешкал. С 50 тыс. т экспорт поднялся до 2 млн. т. Пока можно было брать маржу на разнице мировых и внутренних цен, комбинат и ковал "горячее железо". Можно было бы из прибылей положить людям щедрую зарплату, накупить по дешевке санаториев, экипироваться почище компаний на Мэдисон-авеню, но дальний интерес акционеров вывел их на другую дорогу. Около 1 млрд. долл. собственных накоплений вложено в коренную реконструкцию комбината. Закуплены за границей технологии и патенты, ноу-хау. Комбинат в лихорадочном темпе меняет свой уклад образца 50 – 60-х годов на технологии конца века. И можно понять почему, как мнится части акционеров, скупы главные менеджеры комбината на дивиденды и жестко скроены пропорции потребления и накопления в доходе акционерного общества. Дело в том, что стратегический анализ тенденций рынка заставляет затянуть пояса.
    Жестко стелет рынок в России, втянувшейся в затяжной структурный и инвестиционный кризис. К 2000 году внутренний спрос на металл, по расчетам иностранных и отечественных аналитиков, не восстановится в таком объеме, чтобы вместить всех продавцов. А рынок в дальнем зарубежье, на который российский металл идет валом, уже сегодня стал убыточным для экспортеров. Ножницы между непомерно растущими с легкой руки наших монетаристов и монополистов издержками на энергию и транспорт и падающей мировой ценой разорят многих производителей, которые сегодня ведут дела по нехитрому правилу: будет день – будет и пища!
    Да, грядет пора, когда часть неэффективных и лишившихся последних источников кредита предприятий металлургии сойдет с круга. В одном только уральском регионе таких погорельцев окажется немало. Отсюда и утверждающий характер долгосрочной стратегии в АО "Нижнетагильский металлургический комбинат".
    Цель ее: гарантировать сохранность десятков тысяч рабочих мест для города, отстоять предприятие как живую клеточку отечественного и мирового рынка.
    У этой стратегии есть еще одна совпадающая с линией на повышение конкурентоспособности социальная, человеческая "подкладка": реконструкция, подведенная под венец, разрешит проблему обретения иной, здоровой природной среды в Тагиле, снимет с комбината экологическую вину перед полумиллионным городом.
    Когда мартены с их рыжими "лисьими хвостами" окажутся навек погашенными и разобранными, а новые конвертерные цехи и вовсе обойдутся без труб и чада, город переведет дух и избавится от тревог за будущее. Нижний Тагил останется при деле, даже если здешние предприятия "оборонки" и дальше будут недужить. И еще его вычеркнут из перечня экологически неблагополучных городов России. Добавим к этому, что славная на весь белый свет марка тагильской стали "Старый соболь" не сгинет, что вовсе было бы стятотатством.
    Таков норовистый бег "Старого соболя" по извилистой и изобилующей капканами рыночной тропе.
    Верят ли тагильчане, что задуманное Юрием Комратовым, его единомышленниками и компаньонами по бизнеесу преображение старейшего центра отечественной металлургии сбудется? Судя по настроению людей в цехах, по тому, как идут дела на комбинате, по годовому балансу и беспристрастному заключению аудиторов из солидной международной консалтинговой фирмы "Прайз Уотерхаус", которая два года держала своих аналитиков, финансистов на комбинате в Тагиле, готовя обоснование под 700-миллионный долларовый кредит для Всемирного банка и Европейского банка реконструкции и развития, планы и дела взвешены и продвинуты.
    Ни прибавить, ни убавить: острота экономического кризиса в России спадает медленно, положение зыбко. В металлургии всех замучили неплатежи, политические дрязги и годичное заточение тяжелой индустрии в "валютном коридоре". Но в предпринимательской экономике, а таков сегодня уклад дела на НТМК, каждый творит свою судьбу на свой страх и риск. А характер потомков демидовских горновых, кузнецов, рудознатцев, промышленников и умельцев – изобретателей известен сметкой, упорством и независимостью. Про паровоз Черепановых, точная копия которого стоит перед городским музеем, все наслышаны со школьной скамьи. Менее известен за Уральским хребтом неизъяснимый феномен местной достопримечательности – Ушковского канала, по которому вода из одного водоема перетекает в другой. Там, хоть не верь глазам своим, вода течет ... в гору. Крепостной умелец, по здешней легенде, не раскрыл секрета своего чуда.
    Но если вода течет в гору, это и есть, видно, наглядный образ предпринимательства по-тагильски.