Михаил Тарасенко
Председатель Горно-металлургического профсоюза России

Г

орно-металлургический комплекс России по объему продукции занимает одно из ведущих мест в экономике страны. Сегодня он обеспечивает более 14 % валютной выручки государства и около 8 % начисленных налоговых поступлений промышленности в консолидированный бюджет. При том, что загрузка мощностей на большинстве металлургических предприятий достаточно высока, выпуск продукции продолжает расти: в первом полугодии 2004 года индекс производства в металлургии увеличился более чем на 5 %. Благодаря сложившейся конъюнктуре цен и повышению эффективности производства, растет прибыль компаний: за год она увеличилась на 65 % в целом по отрасли. Как позитивную тенденцию следует отметить неуклонное снижение доли убыточных предприятий.
    Все это обеспечивает возможности для повышения оплаты труда. За последние четыре года реальная заработная плата в горно-металлургическом комплексе России выросла в 1,8 раза. Если говорить о периоде с июля 2003 года по июль 2004 года (когда традиционно подводятся итоги к Дню металлурга), то заработки трудящихся выросли на 29,1 %, а в реальном выражении, то есть с поправкой на инфляцию — на 17,9 %. Средняя заработная плата по отрасли превысила 10 тыс. руб., и это сравнительно высокий, по российским меркам, показатель.
    Должен сказать, что отраслевое тарифное соглашение, заключенное между Центральным советом Горно-металлургического профсоюза России и объединением работодателей горно-металлургического комплекса в лице АМРОС, в целом выполняется. Более интенсивно стала проводиться реструктуризация и модернизация производств. Напомню, что в соответствии с программой, которая была закреплена постановлением Правительства, к 2010 году численность занятых в горно-металлургическом комплексе должна быть сокращена на 350 тыс. человек. За прошедшие два года отрасль покинули 135 тыс. работников, и нужно отметить, что серьезных социальных конфликтов при этом нигде не было. Реструктуризация проводится в соответствии с базовыми нормами отраслевого тарифного соглашения. Среди высвобождаемых непосредственно из металлургии только единицы вынуждены обращаться в центры занятости. С помощью компаний, осуществляющих структурную перестройку, организуются дочерние предприятия, создаются новые производства, центры по переобучению, где люди получают практическую возможность реализовать себя — либо получить другую специальность, востребованную на рынке труда, либо заняться собственным делом и постепенно обрести полную самостоятельность как юридическое лицо.
    Примером социально ответственного подхода к реструктуризации может служить практика компании «ЕвразХолдинг». Здесь создан социальный совет, обладающий большими полномочиями, действия которого позволяют не только преодолевать разногласия, но предотвращают саму возможность возникновения конфликтных ситуаций. Во многом благодаря работе социального совета удалось успешно провести реструктуризацию Кузнецкого металлургического комбината. В настоящее время Международная организация труда изучает этот опыт, и Туринская школа на основе представленных материалов готова дать оценку, что реструктуризация КМК проведена на уровне стандартов, соответствующих практике модернизации западноевропейской металлургии.
    По мнению ЦС ГМПР, социально ответственно проходит реструктуризация в «Северстали», на Магнитогорском и Новолипецком металлургических комбинатах, в Трубной металлургической компании, на предприятиях «Русского алюминия» и СУАЛ-холдинга. Это высокорентабельные, высокоэффективные предприятия, и надо сказать, что прибыль, которую получают от них компании, действительно вкладывается в развитие производства, а значит, и в будущее людей, работающих на этих предприятиях. С другой стороны, есть компании, и к числу их я, например, отношу «Тулачермет», где реструктуризация проводится с грубыми нарушениями, что чревато тяжелыми социальными последствиями. В таких случаях наш профсоюз занимает жесткую позицию. До недавнего времени серьезную обеспокоенность вызывала ситуация на предприятиях, входящих в группу МАИР, но сейчас, с учетом жесткой позиции профсоюза, она начинает меняться к лучшему.
    Казалось бы, в целом дела в отрасли идут успешно, горняки и металлурги могут быть настроены оптимистично и не беспокоиться за свой завтрашний день. Однако Горно-металлургический профсоюз России, объединяющий более 1 млн человек, считает, что существует реальная угроза, способная серьезно ухудшить положение трудящихся отрасли. Эта угроза исходит от последних инициатив Правительства в сфере регулирования социальных отношений.
    К сожалению, блок социальных законопроектов был внесен в Государственную Думу без предварительного обсуждения с профсоюзами и другими общественными организациями. И сегодня, когда процедура прохождения законопроектов запущена, а некоторые решения уже приняты, мы вынуждены жестко заявить о своем несогласии с целым рядом положений. Во-первых, мы настаиваем на том, что минимальный размер оплаты труда (МРОТ) должен соответствовать прожиточному минимуму, и государство обязано закрепить эту формулу юридически. Во-вторых, мы говорим «нет» снижению единого социального налога. В-третьих, мы требуем, чтобы пенсии выплачивались в соответствии с трудовым вкладом и обеспечивали ветеранам достойную жизнь.
    Теперь постараюсь разъяснить эти требования профсоюза.
    В блоке законопроектов по «монетизации льгот» государство отказывается от признания необходимости доведения минимальной зарплаты до прожиточного минимума. Более того, само понятие МРОТ предлагается распространять только на федеральных служащих, что явно противоречит Конституции РФ.
    Как известно, МРОТ в России составляет на сегодняшний день 600 руб., или 25 % от прожиточного минимума (2400 руб.). Почему беспокоит эта цифра нас, представителей отрасли, где реальный заработок существенно выше? Ведь рабочие таких профессий, как разливщик стали, машинист экскаватора, электролизник, получают на крупных предприятиях от 15 до 20 тыс. руб. Тем не менее низкий МРОТ опасен и для металлургов. Он способствует сохранению в экономике «серых» схем выплаты зарплаты, когда налоговые платежи осуществляются с мизерных сумм, а основная часть заработка выдается «черным налом». Именно поэтому горняки и металлурги, за которых работодатели на подавляющем большинстве предприятий добросовестно платят налоги и в полном объеме вносят платежи во внебюджетные фонды, имеют столь низкий государственный социальный пакет. Фактически наша отрасль вынужденно дотирует недобросовестный, можно прямо сказать, вороватый бизнес, и это несправедливо по отношению и к нашим работникам, и к нашим работодателям.
    Низкий МРОТ мешает добиваться увеличения постоянной части зарплаты трудящихся, дает работодателям основание вводить дополнительные, в том числе надуманные системы, позволяющие оценивать работников не по результатам труда, а, например, по степени лояльности руководству. Во время переговоров с работодателями с их стороны часто звучит вопрос: почему, дескать, вы считаете, что сталевар должен зарабатывать в 7 раз больше учителя? Но ведь это не сталевар зарабатывает много, а учитель зарабатывает унизительно мало! Именно заниженный МРОТ способствует несправедливому распределению доходов между различными категориями населения и предопределяет бедность основной массы бюджетников — учителей, врачей, сотрудников милиции, военнослужащих — всех, от кого зависят грамотность, нравственность, здоровье нации, безопасность граждан и страны. При таком положении дел вряд ли удастся поднять заработную плату горняков и металлургов до европейских стандартов, несмотря на то, что разрыв между показателями производительности труда в металлургическом комплексе России и западных стран начал сокращаться.
    Говоря о приведении минимального размера оплаты труда в соответствие с прожиточным минимумом, необходимо отметить, что методика определения этого минимума также далека от совершенства. Например, ни копейки не предусмотрено на иждивенцев, и непонятно, за счет каких средств работающий человек должен содержать семью, растить детей. На все жилищно-коммунальные расходы заложено 283 руб. — о какой реформе ЖКХ и развитии жилищного строительства может идти речь в таком случае!
    Мы видим, что государство, приступив к модернизации социальных отношений, придерживается идеологии, которая борьбу с бедностью превращает в борьбу с бедными. Политическое лукавство хорошо заметно на примере снижения единого социального налога с 35,6 до 30 %. Как уверяет Правительство, эта мера поможет вывести зарплату из тени и раскрепостить бизнес. Однако негативные последствия выглядят более ощутимыми. Вот что показывают наши расчеты (рис. 1 и 2). Добросовестные работодатели, которые платят своим работникам более 10 тыс. руб. в месяц, от снижения ЕСН ничего не выигрывают. Но социальные фонды при этом теряют 280 млрд руб. в год. Спрашивается: во имя чего? Ответ один: во имя недобросовестного бизнеса. Тот, кто платит своим работникам по 3—4 тыс. руб. в месяц, получает существенную экономию и при этом считается законопослушным гражданином.
    И еще характерная деталь. Единый социальный налог снижается, но одновременно производится «небольшое» изменение в системе оплаты больничных листов: первые три дня нетрудоспособности по болезни предполагается оплачивать не за счет Фонда социального страхования, а за счет средств работодателя. То есть фактически вводится новый налог. Что это, если не лукавство?
    Видимо, так и не будет введено страхование по безработице. Уменьшаются с 3,6 до 2,8 % отчисления в фонд обязательного медицинского страхования — судя по всему, Правительство считает, что наша медицина уже решила все острые проблемы и не нуждается в этих средствах. То же самое происходит и с пенсиями. С учетом снижения ЕСН, на 2005 год уже запланирован дефицит бюджета Пенсионного фонда в размере 200 млрд руб. Как заявил министр М.Ю. Зурабов, источником покрытия дефицита определен Стабилизационный фонд России. Конечно, это мощный источник в условиях высоких цен на нефть. Но, во-первых, эти цены не вечны, а, во-вторых, кроме заботы о пенсионерах, у государства много других нерешенных проблем: приоритеты могут измениться, и что тогда будет с пенсиями?
    Приходится констатировать: ситуация с пенсионным обеспечением в России не имеет тенденций к улучшению. К сожалению, это относится и к металлургам — представителям одной из самых нелегких профессий. Человек, который пользуется законным правом выхода на пенсию в 50 лет, рискует понизить уровень своего ежемесячного обеспечения с 15—20 тыс. руб. зарплаты до 2 тыс. руб. трудовой пенсии. А это уже не просто смена образа жизни, это автоматический переход в нищету.
    Конвенция 1952 года Международной организации труда говорит о том, что пенсии не могут составлять менее 40 % утраченного заработка. Кроме того, есть решение Организации объединенных наций от 1991 года «Принципы ООН в отношении пожилых людей». Есть Хартия пожилых людей, принятая в 1998 году. Есть Берлинская министерская конференция, принятая в 2002 году. Везде Россия участвовала и под этими документами подписывалась. Однако данные об уровне государственных пенсий в странах Восточной Европы и Балтии, где производительность труда, соотношение занятого населения и пенсионеров приблизительно равны российским показателям, свидетельствуют о нашем серьезном отставании в этом вопросе.
    На Украине, где средняя пенсия заметно ниже, чем в России, с 2004 года введены более справедливые принципы: чем выше зарплата и больше трудовой стаж, тем значительнее размер пенсии. Мы подсчитали, что российский сталевар, зарабатывающий 15 тыс. руб. в месяц, по украинской методике получил бы пенсию 6 тыс. руб. — почти втрое выше, чем в России. Получается, что на этот раз именно Украина сделала реальный шаг к тому, чтобы вывести заработную плату из тени.
    В последнее время в обществе заметно повысилась социальная напряженность в связи с так называемой монетизацией льгот. Если говорить о позиции ГМПР, мы к этому законопроекту относимся достаточно сдержанно. Считаем, что сама идея заменить денежными выплатами нереализованные или неэффективные льготы вполне справедлива. Что же касается конкретных решений, то, полагаем, они вполне могут быть согласованы в процессе широкого диалога. Организации, представляющие интересы различных категорий льготников, — такие, как Союз ветеранов России, Союз чернобыльцев, Союз воинов Афганистана и др. — способны квалифицированно отстоять их права.
    Наш профсоюз в этой проблеме волнуют два аспекта. Первый: в России до сих пор нет нормального закона об индексации пенсий и пособий. Ему не нашлось места и в блоке законопроектов по монетизации льгот, при том что коррекции подвергается огромный пласт законодательства — поправки вносятся в 159 законов и еще 55 законов подлежат отмене. Поэтому есть серьезное опасение, что льготы в денежной форме через некоторый период могут превратиться в ничто.
    Второе. Выплаты по многим льготам в соответствии с предложениями Правительства перераспределяются между федеральным центром, регионами и органами местного самоуправления. Нельзя исключить, что региональные и местные власти при отсутствии достаточных средств будут вынуждены решать эту проблему за счет предприятий. Центральный совет ГМПР располагает информацией о том, что некоторые главы регионов уже обращаются к руководству компаний с предложением о создании на предприятиях общественных фондов для этих целей. Такие фонды станут еще одной разновидностью социального налога и достаточно серьезным ограничителем для роста зарплаты.
    К сожалению, правительство не очень-то прислушивается к позиции профсоюзов. И это продемонстрировала реакция на Всероссийскую акцию протеста, прошедшую 10 июня. Что делать в такой ситуации? Бастовать? Останавливать производство? Действующие в России законы предусматривают забастовки только в случае трудовых конфликтов с работодателями. Вместе с тем наш сегодняшний протест вызван исключительно социально-экономической политикой властей и не направлен против объединения работодателей и отдельных работодателей. Мы продолжаем признавать коллективные договоры и Отраслевое тарифное соглашение. Однако изменения в законодательстве автоматически повлекут за собой и изменение гарантированного государственного социального пакета. Иначе говоря, в новых условиях должно измениться содержание прожиточного минимума. По крайней мере, адекватно потерям работников должна увеличиться заработная плата, и на этот раз у нас будут все основания не увязывать ее с ростом производительности труда. И не исключено, что после принятия вышеназванных законов изменится и оценка наших договоренностей с работодателями, что может повлечь за собой пересмотр Отраслевого тарифного соглашения. Предвидя такое развитие событий, мы надеемся своими действиями их предотвратить и рассчитываем, если не на понимание, то хотя бы на сдержанность работодателей в отношении тех форм протеста, которые мы изберем.
    Федерация независимых профсоюзов России поставила вопрос о проведении осенью этого года общероссийской предупредительной забастовки. Наш профсоюз объявил среди своих членов поименное голосование об отношении к этой акции.
    Мы даем себе отчет в том, что забастовка — крайняя форма протеста, когда другие способы оказались безрезультатными. Представляется, что как раз наступил тот самый случай, и с нашей стороны это — не шантаж. Мы не видим иного средства заставить власть выслушать нас. Наши обращения Правительство оставляет без внимания. Протесты, которые направляются в Государственную Думу с мест, возвращаются назад, но адресуются руководителям предприятий с вопросами: «Вы там руководите коллективами или нет?», «Это что, ваша точка зрения такая — антиправительственная?».
    Положительный исход поименного голосования не ведет автоматически к забастовке, но дает основание Центральному совету ГМПР принять такое решение. После этого наступает сложная юридическая процедура, к чему обязывает действующее законодательство. И хотя мы руководствуемся конвенциями и рекомендациями МОТ, документами, которые Россия подписала, я уверен, что нас ожидает серия судебных разбирательств, возможно, и в Конституционном суде. Это наше право — узнать позицию членов профсоюза и их отношение к предупредительной забастовке, и горно-металлургический профсоюз России намерен его осуществить. Конечно, само слово «забастовка» напугало отдельных работодателей: мы уже столкнулись с давлением на профкомы и негативным отношением к самому факту проведения опроса на территории ряда предприятий. Но поименное голосование проводят профсоюзы во всем мире. Для них эта форма работы давно уже не является чрезвычайной и из ряда вот выходящей! Когда-то и нам надо переходить к таким формам и методам, потому что слишком многие уверены в том, что в нынешней ситуации профсоюзы ничего не смогут сделать. Пора поколебать уверенность у тех, кто так считает, иначе мы, нынешние российские профсоюзы, рискуем стать символом беспринципности и слабости со всеми вытекающими последствиями.
    Таблица 1
    Таблица 2
    * Расчет по продуктовому набору из 9 социально значимых продуктов: 1 кг говядины, масла животного и растительного, сахара, пшеничного хлеба, картофеля, свежей капусты, 1 литр молока, десяток яиц.
    Во всех странах Содружества установленный государством размер минимальной заработной платы ниже прожиточного минимума, и только в Казахстане удалось приблизиться к этому нормативу. При этом следует иметь в виду: Европейской социальной хартией предусмотрено, что минимальная заработная плата должна быть в 2,5 раза выше прожиточного минимума работающего человека.
    Таблица 3
    Приведенные данные убедительно говорят, что взносы в России вполне сопоставимы в части налоговой нагрузки на работодателей с рядом европейских стран. Это, безусловно, снижает ресурсы социальной политики. Поэтому речь должна идти не столько о снижении налоговой нагрузки, сколько об эффективной реорганизации всей системы социального страхования с соблюдением социальных прав граждан.
    Таблица 4
    Рис. 1.     Рис. 2.

Комментарии к расчетам Единого социального налога по действующим и вводимым ставкам, (приняты Госдумой 02.07.04, одобрены Советом Федерации 06.07.04)
Наибольшее снижение (более 20 %) ЕСН по новым ставкам ожидается при уровне заработной платы 10 тыс. руб. в месяц и менее. Условно среднее снижение (10--20 %) произойдет при уровне оплаты труда от 10 до 14 тыс. руб. в месяц и незначительное снижение (5--10 %) будет при заработной плате 15--17 тыс. руб. в месяц. При заработной плате более 18 тыс. руб. в месяц реально значимой экономии ЕСН по новым ставкам нет (размер экономии колеблется в пределах: максимальное снижение 2 640 руб., максимальное увеличение 1 200 руб. в год на человека). При оплате труда в 25 тыс. руб. в месяц и более снижение налога в год составляет 800 руб. (66,6 руб./мес.). Исходя из этого, можно сделать заключение: заявленные цели снижения ЕСН -- вывод заработной платы из "тени" и повышение уровня оплаты труда за счет более низкой налоговой ставки -- не достигаются. Так, на Магнитогорском металлургическом комбинате "реальная экономия" (условно средняя) при средней заработной плате 12,5 тыс. руб./мес. составит 160 млн руб. в год, что составляет около 3 % фонда оплаты труда. Если учесть, что планируется оплата первых 3-х дней нетрудоспособности за счет работодателя, то "реальная экономия" составит менее 2,5 % и существенного влияния на экономику предприятия не окажет. На Западно-Сибирском металлургическом комбинате "реальная экономия" составит 420 млн руб. в год (12 % от ФОТ), так как средняя заработная плата не превышает 10 тыс. руб. в месяц, что дает максимальный эффект при применении новых ставок ЕСН. Есть обоснованное опасение, что на значительной части предприятий металлургии и отраслей промышленности (по статистике), приблизившихся к "максимально эффективному" (8300 руб.) уровню оплаты труда, работодатели вообще "потеряют интерес" в ее дальнейшем повышении в связи с непропорциональным изменением размера ЕСН, то есть заведомо обостряется ситуация при заключении ОТС и коллективных договоров, не говоря уже о ставшем хроническом дефиците средств в Фонде социального страхования, Пенсионном фонде РФ.

ПЕНСИЯ МЕТАЛЛУРГА ДОЛЖНА БЫТЬ ДОСТОЙНОЙ
Человек, имевший до ухода на пенсию высокую заработную плату, в том числе и за труд во вредных условиях, должен соответственно получать пенсию в повышенном размере. Это требование вполне справедливо: именно таков подход к исчислению пенсий во многих странах. Сопоставим российскую практику расчета пенсий с опытом страны, очень схожей по многим характеристикам, -- с опытом Украины. Стартовые пенсионные условия в обеих странах после распада СССР были равными: сохранен прежний возраст выхода на пенсию -- 60 лет для мужчин и 55 -- для женщин, а по списку № 1 -- на 10 лет раньше. Затем в обеих странах произошло уравнение пенсий с ориентиром на уровень физиологического выживания (исключая, конечно, государственных чиновников). И в России, и в Украине при расчете размера пенсии были отброшены стаж работы, уровень заработной платы, заслуги (кроме очень узкой категории граждан). Введен обязательный накопительный принцип формирования будущей пенсии. Размер стажа для назначения пенсии связан с уплатой взносов на пенсионное страхование. В этом до последнего времени было основное сходство пенсионных систем. Украина раньше осознала ущербность подобной пенсионной системы, и с 2004 года ввела новое пенсионное законодательство. В соответствии с ним размер пенсии по старости тот же, что и в России. Однако пенсии людей, отработавших во вредных и опасных условиях труда, отличаются очень значительно, причем не в пользу россиян. Пенсии украинских металлургов в настоящее время в 2--3 раза выше, чем у российских коллег. К примеру, с заработка в 15 тысяч рублей пенсия российского металлурга составляет не более 2300 рублей, а если ее рассчитать по методике, принятой в Украине, будет 6000 рублей! Откуда же такая разница? В России и Украине учитываются раздельно уровни заработной платы до и после введения персонифицированного учета страховых сумм в пенсионных фондах, накапливающихся с 2002 года. Основное различие состоит в определении размера заработка работника до введения персонифицированного учета в Пенсионном фонде. В России эта часть ограничена пределом-коэффициентом 1,2 к средней заработной плате, рассчитанной Пенсионным фондом РФ, исходя из суммы средств, фактически поступивших в него по годам, включая 2001 год. В Украине этот коэффициент постоянно повышался -- от 5,6, и в настоящее время равен 7, причем не к расчетной, а к реальной зарплате по экономике страны в целом. Таким образом, чем выше персональная заработная плата (но не превышающая 7 средних по Украине зарплат), тем выше пенсия. Помимо этого, стаж работы во вредных условиях (только по списку № 1) при подсчете коэффициента страхового стажа удваивается, что также обеспечивает увеличение размера пенсии. Понятно, для существенного повышения пенсий необходимы средства и порядок в Пенсионном фонде России. К сожалению, государственные чиновники, осознавая эту проблему, видят ее решение не в жесткой борьбе с нарушителями законов, а в снижении норматива отчислений в Пенсионный фонд. Если украинские работодатели вносят в Пенсионный фонд с фонда оплаты труда 32 %, то в России этот взнос до недавнего времени составлял 28 %, а с введением новой ставки Единого социального налога он станет еще меньше, что лишит реальной возможности повысить пенсии. Человек, отработавший большую часть трудового стажа в особых условиях труда, не должен быть бедным! Российские металлурги вправе требовать от власти заслуженного внимания. Россия взяла на себя международные обязательства выплачивать пенсии не ниже 40 % от утраченного заработка. Это одно из основных наших требований.
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ И ЮРИДИЧЕСКИЙ ОТДЕЛЫ ЦС ГМПР


ПРАВО НА ЗАБАСТОВКИ ПРОТЕСТА
Право на забастовку в настоящее время стало основным правом, признанным подавляющим большинством стран. Оно вошло в международный пакт ООН 1966 года об экономических, социальных и культурных правах и получило защиту со стороны контрольных органов Международной организации труда (МОТ), в частности, Комитета по свободе объединения (с 1952 года) и Комитета экспертов по применению конвенций и рекомендаций (с 1959 года). Решения данных контрольных органов заложили основу свода принципов относительно права на забастовку, признаваемых большинством членов международного сообщества и основанных на общих принципах свободы объединения, воплощенных в Уставе МОТ и основных конвенциях по данному вопросу. Российское законодательство рассматривает право на забастовку, установленное ст. 37 Конституции, только для случая разрешения коллективного трудового спора, который определяется как неурегулированное разногласие между работниками и работодателями по поводу установления, изменения и выполнения коллективных договоров, соглашений. Процедуры организации и проведения забастовки для разрешения коллективного трудового спора подробно определены Трудовым кодексом РФ. Что же касается забастовок протеста (политических) и забастовок солидарности, то их проведение российским законодательством не регулируются. Конституция РФ (ст. 15) закрепляет прерогативу общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров над российскими законами, то же положение повторено в ст. 10 Трудового кодекса РФ. Российская Федерация ратифицировала Конвенцию № 87 о свободе ассоциации и защите прав на организацию (1948 г.) и Конвенцию № 98 о применении принципов права на организацию и на ведение коллективных переговоров (1949 г.). Комитет МОТ по свободе объединения, являющийся контрольным органом МОТ, отмечает, что "по существу трудно провести четкое различие между политическим и чисто профсоюзным характером требований, и два этих понятия частично совпадают". Поэтому в следующем своем решении Комитет приходит к заключению, что производственные и экономические интересы, которые рабочие защищают путем применения права на забастовку, касаются не только улучшения условий труда или коллективных требований производственного характера, но включают и поиск решения вопросов экономической и социальной политики. В связи с этим Комитет по свободе объединения отметил, что запрещение национальной забастовки протеста против социальных и трудовых последствий экономической политики правительства представляет собой серьезное нарушение свободы объединения (МОТ, 1996, пар. 493). К сказанному следует добавить, что упомянутые принципы распространяются на забастовки как на местном уровне, так и на всеобщие, которые, по существу, имеют четко выраженную политическую направленность. В целом подход Комитета по свободе объединения таков: в тех случаях, когда требования забастовщиков включают производственные или профессиональные вопросы, а также некоторые вопросы политического характера, забастовку следует признать законной. Полагаем, что в случае конфликта и при поддержке международных организаций профсоюз сможет защитить себя и свое право на организацию и проведение забастовки протеста. ЮРИДИЧЕСКИЙ ОТДЕЛ ЦС ГМПР