Андрей Козицын
Генеральный директор Уральской горно-металлургической компании

Период форсированного строительства металлургических корпораций в России завершен. Компании, поведение которых еще вчера отличалось напором и решительностью, теперь предпочитают действовать осторожно, соизмеряя каждый свой шаг с положением на внутреннем рынке, общим состоянием экономики и политической ситуацией в стране.
О причинах резкой смены тактики рассказывает в интервью журналу «Металлы Евразии» генеральный директор УГМК.

Андрей Козицын

    – В середине прошлого года вы объявили о своем уходе с поста руководителя «Уралэлектромеди», объяснив это необходимостью сосредоточиться на управлении УГМК. Какие задачи вы ставили перед собой, и что удалось сделать?
    – Совмещение функций руководства компанией и одним из предприятий этой компании, притом самым крупным, объективно мешало моей работе в УГМК. Кроме того, существуют формальные правила, которые вступили в силу с момента юридической регистрации ООО «УГМК-холдинг». С тех пор предметно занимаюсь делами компании в целом.
    За это время удалось решить две самые главные задачи: добиться консолидации активов и обеспечить на этой основе передачу управленческих функций от предприятий к «УГМК-холдинг». Всего в структуру холдинга входит 22 предприятия. Из них 14 уже передали управляющей компании необходимые полномочия. Уровень консолидации акционерного капитала для этой группы можно определить как «квалифицированное большинство». Дальнейший ход консолидации будут определять решения собрания акционеров и внешние факторы, прежде всего, ситуация на рынке.
    – Еще недавно Уральская горно-металлургическая компания динамично расширялась, в сфере ее влияния оказывались все новые и новые предприятия. Сейчас экспансия фактически прекращена. Это – временная остановка, или возможности роста уже исчерпаны?
    – Вопрос не в том, прекращаем мы структурный рост или нет. Все определяет экономическая целесообразность. Есть рынок, и в каждом конкретном случае приходится рационально решать другой вопрос: что покупать? Большинство предприятий в России используют технологии на уровне достижений 70-х годов прошлого века. Так называемое «новое» приобретение на деле оказывается заводом вчерашнего дня, обремененным долговыми обязательствами, и новый собственник начинает с того, что вступает в переговоры с кредиторами и параллельно изыскивает средства на реконструкцию. Отсюда напрашивается следующий вопрос: чем покупать «старые стены с долгами», не лучше ли организовать производство на свободных площадях или даже построить его на новом месте?
    Можно сказать, в УГМК, как и в ряде других компаний, произошла определенная переоценка ценностей. Надо разобраться с тем, что есть, завершить консолидацию активов и управления, заняться проблемой капитализации. После этого посмотрим, куда расти дальше – расширяться за счет продвижения в другие сферы бизнеса или работать в рамках сложившихся направлений, выстраивая более длинные технологические схемы.
    Еще раз подчеркну, в сравнении с теми производственными ресурсами, которыми уже располагает компания, для нас не так важно приобретать новые активы. Иной раз гораздо выгоднее вложить средства в те производства, которые есть, и развивать имеющиеся технологии. Тут надо оценить, что принесет больший эффект.
    – Почему вы не стали приобретать контрольный пакет акций Челябинского цинкового завода? Разве для УГМК с ее объемами цинкового сырья это предприятие менее интересно, чем для нынешних владельцев из группы ЧТПЗ? И наоборот, ваша компания начинает заниматься Левихинским рудником, хотя считает его бесперспективным. Не противоречат ли эти два эпизода вашей корпоративной политике?
    – Челябинский цинковый завод, где только что проведена крупная модернизация, – конечно, привлекательный объект. В отношении его мы действовали достаточно активно и предлагали продавцам, как нам кажется, вполне приемлемые условия. Но они решили продать другой группе. Это – их право, и таковы правила рынка.
    Вместе с тем ЧЦЗ – не единственный производитель цинка. В России есть «Электроцинк» (Владикавказ), в Узбекистане – цинковое производство в составе Алмалыкского ГМК, только что построила мощный завод компания «Казахмыс»: все они заинтересованы в поставках сырья.
    Что касается Левихинского рудника, условия для продолжения его работы должны быть созданы примерно такие же, как в свое время для Березовского рудника. Тогда, напомню, правительство Свердловской области выделяло дотации для организации откачки шахтных вод. По существу, речь шла о спасении города, который стоял на золоторудной шахте. В Левихе несколько иной набор проблем, но способ их решения, с моей точки зрения, может быть аналогичный. Если соответствующий механизм будет разработан и администрация области возьмет на себя определенные обязательства, тогда есть смысл заниматься этим рудником. Еще раз подчеркну – это не бизнес, а в большей степени социальная задача.
    – Вокруг Карабашского медеплавильного комбината был жесткий конфликт, который вдруг затих. Как разрешился этот имущественный спор в юридическом плане?
    – Судебные процедуры мы прошли практически до конца. Последнюю поданную апелляцию УГМК выиграла. После этого наши оппоненты пошли на переговоры и выкупили принадлежащие нам активы.
    – Похоже, конкуренты отвоевывают позиции. Сначала вас покидает главный поставщик медного лома «УЭМ-Вторцветмет» и переводит сырьевые потоки на Кыштымский медеэлектролитный завод. Затем тот же КМЭЗ и корпорация «Казахмыс» создают СП, которое явно нацелено переиграть вашу компанию в борьбе за Удокан. Связаны ли эти события между собой?
    – Безусловно, связаны, потому что и в трейдерской группе по продаже лома, и в Карабаше, и в Кыштыме хозяин теперь один – Игорь Алексеевич Алтушкин. Он сформировал самостоятельную компанию, которая становится реальным участником рынка. Сегодня ее мощности по производству рафинированной меди составляют 80 тыс. т в год (КМЭЗ). С запуском завода в Великом Новгороде, где эта компания выступает инвестором и акционером, они возрастут до 120 тыс. т. И «РосКазМедь» – это совместное предприятие Алтушкина с корпорацией «Казахмыс».
    Естественно, у нас появляются дополнительные проблемы, потому что на рынке начинает действовать еще один игрок. Новая компания – наш прямой конкурент, и этим все сказано. Придется вести борьбу, прежде всего, за сырьевые ресурсы и жестко конкурировать на российском рынке.
    – А конкуренция в производстве медных катодов? В частности, повлияет ли пуск завода в Новгороде на ваши планы развития электролизного производства?
    – Нет, к строительству нового комплекса электролиза на комбинате «Уралэлектромедь» мы планируем приступить в будущем году.
    – Вернемся к сырьевой проблеме. Три года вы добиваетесь лицензии на разработку Удоканского месторождения, расширяете круг своих сторонников среди государственных структур, но результата нет. Кто препятствует?
    – Формально дело упирается в выбор способа предоставления лицензии. Ее может получить компания, предложившая лучшие условия разработки месторождения – если проводится конкурс, или – более высокую сумму денег, если будет аукцион. Поскольку речь идет о месторождении уникальном и стратегически важном для экономики страны, большинство государственных структур предлагает провести конкурс с участием только российских компаний. Эту позицию заявили председатели обеих палат российского парламента, ее разделяет губернатор Читинской области, на территории которой находится Удокан, есть поручения Президента РФ.
    Исходя из этого, способ лицензирования вполне может быть определен, потому что соблюден конституционный принцип «двух ключей», который требует по вопросу о недрах одновременного согласия властей Федерации и региона. Пройден весь круг необходимых согласований, включая Минприроды, Минпромнауки, Госгортехнадзор. Возражение есть только у Минэкономразвития – оно настаивает на проведении аукциона. А Минприроды, имея формальное право объявить конкурс, не решается этого сделать. Поэтому четвертый год на Удокане ничего не происходит.
    Откровенно говоря, не понимаю, почему позиция одного министерства оказывается важнее остальных. Но в конце концов можно учесть и это мнение. Если Минэкономразвития, как заявляют его представители, заботится о бюджетных поступлениях, пусть определит сумму разового взноса, который должна заплатить компания, получившая лицензию, и пусть это будет одним из условий конкурса.
    – Сейчас в России наблюдается своего рода «золотая лихорадка». За этот бизнес взялись те, кто прежде им не занимался. Например, «Норильский никель» – он уже лидирует по объемам золотодобычи и продолжает скупать новые объекты. Тем более интересно узнать о планах вашей компании, которая располагает полным циклом получения золота, включая аффинаж. В частности, хотелось бы спросить: почему вы решили закрыть Невьянский прииск в момент, когда мировая цена золота поднялась до самой высокой отметки?
    – Прииск, на самом деле, остается, но пришлось закрыть три участка гидравлической добычи. В следующем сезоне будут продолжать работать две драги и один участок гидродобычи. По численности персонала: сокращаем 282 человека, останется около 400.
    У нас на руках – лицензия, где прописано известное количество металла в соответствии с утвержденными и защищенными в ГКЗ СССР запасами. Наверное, кто-то за них в свое время даже премию получил. Но на практике геологические изыскания не подтвердились. Для нас проблемы начались с августа прошлого года. Бурили новые разведочные скважины, думали поля по-другому оконтурить – на выходе по-прежнему ноль. Убытки растут, золота нет, а продолжать мыть пустую породу – смысла не видим.
    От участия в «золотой лихорадке» УГМК скорее всего воздержится. Надо отчетливо представлять, что в России есть крупные, но сложные для освоения объекты, типа золоторудного месторождения Сухой Лог, которое требует огромных затрат. А с другой стороны – масса мелких месторождений с запасами 1–2 тонны и возможным уровнем добычи по 50–100 кг золота в сезон. Интереса мало, да к тому же ради получения лицензии надо пройти столько бюрократических процедур, что он окончательно пропадает.
    – В начале года на принадлежащем вашей компании предприятии «ШААЗ» запущена инновационная технология по производству автомобильных радиаторов – «Купробрейз». Насколько оправдались связанные с ней рыночные ожидания?
    – Рано говорить о результатах. Срок окупаемости этого проекта не полгода и не год. К новому качеству продукции наш рынок нужно еще приучать. То, что делается по технологии «Купробрейз», – это XXI век, а то, что сегодня в массовом порядке выпускают российские радиаторные заводы и применяют автомобилестроители, относится к прошлому веку. Пока автомобильное производство в России прикрывается высокими импортными пошлинами, у них нет достаточных стимулов переходить к новейшим компонентам.
    КамАЗ наши радиаторы покупает, поскольку хочет выйти на внешние рынки, в том числе в Европе, где действуют нормы Евро-2, Евро-3. Для остальных производителей времени остается все меньше. Пройдет еще два, три года... Все равно Россия вступит в ВТО, и таможенные барьеры придется снижать. Поэтому надо не ждать, а менять стандарты. Тогда наша продукция будет в полной мере востребована, причем по таким ценам, которые реально формируются при ее производстве.
    – Как развиваются другие перспективные проекты в переработке меди, в частности – производство проволоки из катанки? Планируется ли на этой основе организовать выпуск продуктов с более высокой степенью переработки, например, эмальпроводов?
    – Линия по производству проволоки в СП «Катур-инвест» работает первый год. Пока все идет нормально. Сейчас продаем по 600–700 т в месяц так называемого подката. Годовая проектная мощность составляет 10–12 тыс. т, и достижения этого уровня следует ожидать уже в будущем году. Что касается дальнейшего развития выпуска продукции из катанки, у нас такая программа есть. Но прежде, чем подняться на следующую технологическую ступень, будем внимательно следить, что происходит на рынках. Сейчас рынок эмальпроводов перегружен, кабельной продукции тоже наблюдается явный избыток, поскольку заводов этого профиля в России более чем достаточно. Технологии применяются чаще всего устаревшие, условия производства не соответствуют современным нормам, поэтому всерьез о качестве говорить не приходится. Эмальпровод получается с низкими характеристиками по условиям эксплуатации, срокам службы и уровню безопасности, зато сравнительно дешевый. К сожалению, многие потребители смотрят только на цену. Но, думаю, с развитием экономики и переходом к нормальной конкуренции ситуация изменится, и жизнь все-таки заставит отдать предпочтение качеству.
    – Ваша компания продолжает инвестировать значительные средства в модернизацию производственных фондов. Обращают на себя внимание работы, которые проводятся на Кировском заводе ОЦМ, Металлургическом заводе им. Серова, Качканарском ГОКе, СУМЗе. Достаточны ли предложенные темпы реконструкции для того, чтобы УГМК приблизилась к основным конкурентам на мировом рынке?
    – Мы действуем в рамках того, что позволяет нам экономика. Модернизация требует значительного отвлечения средств, а они нужны и для других целей, в том числе для завершения процесса консолидации компании. Реализация каждого проекта зависит от имеющихся возможностей и рыночной ситуации. Если говорить о Серове, то печь-ковш, которую там смонтировали и пустили, была приобретена еще в 1994 году. Замена мартенов на электропечь – это вопрос экономики: или завод резко снижает расход энергоносителей и ферросплавов, или начнет терпеть убытки. Кроме того, от компании не требуется крупных единовременных вложений. В этом проекте участвует зарубежный банк и применяется механизм связанного кредита, достаточно выгодный фирме–поставщику оборудования.
    – В Свердловской области ведут бизнес несколько крупных металлургических компаний. Как согласуются их интересы?
    – У нас нормальные отношения. Интересы по бизнесу не пересекаются. Общие интересы в рамках отрасли существуют – в основном речь идет о противодействии давлению естественных монополий. На региональном уровне мы согласуем свои действия по вопросу о ценах на природный газ и электроэнергию. Консолидируем усилия и на федеральном уровне с участием созданного для этих целей Комитета по металлургии ТПП РФ. В частности, рабочие группы Комитета добились внесения принципиальных корректировок в закон о формировании тарифов МПС и новый Таможенный кодекс, которые были приняты на весенней сессии Государственной Думы.