Николай Кучерский
Генеральный директор Навоийского горно-металлургического комбината, председатель правления концерна "Кызылкумредметзолото"

    Есть события, которые останутся в веках. 21 июля 1969 года на гидрометаллургическом заводе № 2 в Кызылкумах был отлит первый слиток золота. Он весил 11 кг 820 г. В Оружейной палате в Москве хранится шкатулка, отлитая из того заветного слитка. "Первое золото Мурунтау" – памятная надпись.
    С того незабываемого для нас, зарафшанцев, торжества минуло 30 лет. Срок сознательной трудовой жизни поколения. Золотодобывающий комплекс в Зарафшане вырос в крупнейший в мире. Нигде в мировой горнодобывающей промышленности нет такого разворота и масштаба работ по добыче рудного золота. В самом сердце знойной пустыни Кызылкум вырос зеленый, обжитой, современный город золотодобытчиков Зарафшан.
    Здесь, в Центральных Кызылкумах, на давно заглохшей древней караванной тропе Великого Шелкового пути, на пространстве в 300000 км², встречались лишь редкие колодцы и юрты кочевников-скотоводов. Веками вода здесь была на вес золота. За минувшие тридцать лет под немилосердным солнцем пустыни возник не природный, а рукотворный оазис. Города, заводы, рудники, аэропорты, парки, стадионы, автострады ... Каждая чинара, розовый куст, просто трава на газоне терпеливо и бережно взлелеяны людьми. Градостроительный, инженерный, экономический, гуманистический смысл и масштаб свершенного здесь превзошли то, что было заложено в ТЭО, генпланах, директивах. Возникла целая горнорудная цивилизация с совершенно новым качеством жизни. Возник технополис, урбанизированная среда обитания с щадящей экологией. За тридцать лет сложился особенный образ жизни, который сохранил все человечное и творческое, что было в созидательном строе жизни Советского Союза. Тысячелетняя земледельческая культура примыкающего к нашему технополису Зарафшанского оазиса, основанная на традиционных ценностях узбекского общества, сблизилась с динамичным укладом в новых городах. Бирюзовые купола новых мечетей и высокие антенны космической связи – под одним высоким небом. На хлопковых полях вдоль старой Бухарской дороги семьи дехкан возделывают в полях белое золото – хлопок, а в карьере Мурунтау на глубине 300 м, в летний зной и в январскую стужу, водители 130-тонных грузовиков и экскаваторщики добывают золото – рудное. Труд и тех, и других благословенен, потому что на нем во многом и держится экономика Республики Узбекистан.
    Кызылкумское золото было самым дешевым в Советском Союзе. И сегодня, несмотря на колебания и падения год от года цены тройской унции металлов, золотодобывающая промышленность Узбекистана прибыльна. За пять последних лет добыча драгоценного металла на нашем Навоийском горно-металлургическом комбинате возросла в 1,4 раза. И это на фоне того, как в горнорудной отрасли стран СНГ из-за экономического кризиса идет непрерывное свертывание производства.
    Почему же у нас, в Кызылкумах, не тускнеет благородный блеск золота, этого "товара товаров"? Ведь нет в чреве горы Мурунтау россыпей самородков. Нет в кызылкумской глубинке и заезжего Мистера-Твистера, который вложил бы в нашу золотодобычу, коль мы бы так издержались, свои несметные капиталы и чудо-технологии. Зато есть, сбережен нажитой за 30 лет капитал – оснащенные по высокому классу гидрометаллургические заводы, рудники, энергосистемы... Есть и "золотник", на мой взгляд, не менее ценный – интеллектуальный, инновационный, управленческий ресурс комбината. И есть совпадающая, благоприятствующая развитию этого капитала, дальновидная экономическая модель Президента Ислама Каримова. Его известные Пять принципов гибкого и расчетливого, без "монетаристского" насилия над производительными силами и традициями общества, перехода к социальной рыночной экономике.
    В экономике не бывает никаких чудес. Общество способно жить стабильно только на произведенный национальный доход, каким бы ограниченным он не был. В особенности, если исходить из демографической и структурной уязвимости экономики Узбекистана. Такой, какой ее застиг скоротечный распад могущественного союзного государства с эффективной системой разделения труда... Сегодня Узбекистан – одно из немногих государств СНГ, где есть устойчивый рост валового продукта. Мы гордимся, что наш комбинат во многом является локомотивом этого роста. Добротность и плодотворность "узбекской модели" экономических реформ в условиях кризиса и свертывания товарных обменов между странами СНГ проявляют себя на деле. Это видно и на примере расширенного воспроизводства на НГМК – предприятии, которое можно отнести к капиталоемким и зависимым от конъюнктуры мирового рынка.
    Вернемся, однако, к истокам становления Кызылкумского золотодобывающего региона и во многом загадочной, драматичной истории и судьбе кызылкумского рудного золота.

    Река Зарафшан в переводе на русский – "несущая золото". Еще древнегреческий географ Страбон писал о добыче здесь золота. По легенде несметное богатство бухарских эмиров пополнялось из тайных золотых копей в Дарвазских горах в Восточной Бухаре. Еще в 1905 году геолог Соседко в шурфе возле Бессопана, где сейчас рудник Мурунтау, обнаружил следы жильного золота. А в притоках Амударьи старатели издревле промышляли с лотком. Однако стойкое предубеждение специалистов, что в Средней Азии вовсе не может быть промышленных месторождений золота, до такой степени было распространено в кругу научных авторитетов, что оказалось даже "закреплено" в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона. Этот догматический предрассудок господствовал до самых 50-х годов нашего века, хотя интуиция многих крупных геологов противилась. В 30-е годы экспедицию в Кызылкумы совершили академики Ферсман и Щербаков. Последний вспоминал о цели поездки: "Мы обратились на поиски реальных подтверждений ... представления о геологическом родстве Урала и Тянь-Шаня, об их минералогической связи посредством Центрально-Кызылкумской горной системы, к которой принадлежит массив Мурунтау". На вершине, как высказался автор, "загадочной" горы Мурунтау исследователи встретили "редчайшие минералы". Родство здешних пород с пегматитами Урала – спутниками драгоценного желтого металла – подкрепило гипотезу. Вывод ученых оказался провидческим: перспективен поиск в Кызылкумах "определенных ископаемых, в том числе и золота".
    На той же, самостоятельной в полемике с большим геологическим начальством, точке зрения стояла и узбекская геологическая наука. К слову, традиция ее восходит к древности, к трудам Ибн-Сины (Авиценны) и Беруни, автора знаменитого трактата "Минералогия". У Беруни вовсе неспроста описаны способы извлечения золота из кварцевых пород. В наше время неизвестные ранее науке закономерности о связях магнетизма и рудопроявлений обосновал в своих трудах академик Хабиб Мухамедович Абдуллаев. Сложилась сильная, творческая ташкентская школа геологии. Последователи ее упорно, хоть до поры и безуспешно, вели в Кызылкумах разведку месторождения коренного золота. Поиск усилился, когда Главное геологическое управление возглавил Хабиб Туляганович Туляганов, а главным геологом стал Виктор Григорьевич Гарьковец. Они снарядили геофизическую партию в Мурунтау, которой в 1958 году выпала историческая удача, вблизи колодца Бессопан, открыть золотую руду с богатым содержанием металла. Возглавляли партию Юрий Николаевич Мордвинцев и Петр Николаевич Храмышкин.
    Мурунтауское золото было прозвано "открытием века". Даже сопутствующие золотым жилам породы оказались рудоносными. По типу оруднения, глубин залегания и запасам золота Мурунтау представало месторождением совершенно уникальным. Открыта была целая золоторудная провинция. Промышленное освоение Мурунтау, которое долгое время держалось в секрете, имело громадные экономические и стратегические последствия. Центр золотодобычи в Советском Союзе смещался в Кызылкумы. Мурунтау как новый фактор в геологии, экономике и инвестициях повлиял на развитие ситуации во всем мировом горнорудном сообществе и на рынке золота. Для экономики Узбекистана кызылкумское золото тоже оказалось счастливым, открывало перспективы индустриализации пустынных пространств к югу от Арала. Но прежде надо было подобрать ключ к драгоценному кладу пустыни. Это представляло собой, по мнению скептиков, задачу немыслимой, во всяком случае, еще долго неразрешимой сложности.

    Со дня торжественной закладки завода до первого слитка чернового золота на ГМЗ-2 прошло всего 26 месяцев. Таких темпов мировая практика не знала. Разведка месторождения, проектирование рудника, гидрометаллургического завода и строительство объектов происходили в одном потоке времени. Счет шел на сутки и даже на часы.
    И все это происходило в пустыне, в зной и безводье, где на сотни верст – ни крова, ни энергии, ни дорог. Пустыня была как лист чистой бумаги, на котором организаторы Кызылкумского проекта писали набело, но без права на ошибку. На карту были поставлены судьбы огромных материальных ценностей, судьбы десятков тысяч людей, съехавшихся в Кызылкумы со всей страны. Ни одно из тех центральных ведомств, кому золото было "по профилю", не бралось за Мурунтау. Считали, что дело если не гиблое, то в назначенные жесткие сроки – неподъемное. Да и с традиционными технологиями в арсенале здешнее рудное золото не взять – выйдет себе дороже. Ефим Павлович Славский ответственность на себя взял. И нас, молодых инженеров, за собой повел.
    Почему правительство поручило Славскому? Потому, что у него уже был форпост в Центральных Кызылкумах – Учкудук. Средмашевцы высадились там, на семи ветрах, в пустыне, еще в 50-е годы. Нашей целью был уран – стратегическое сырье. Уран Учкудука страна получила в кратчайший срок. Про урановую эпопею в Кызылкумах, которая развертывалась с опережением золотой примерно на десятилетие, – сказ особый. Суть в том, что Зарафшан вышел судьбой, плоть от плоти, от Учкудука. Он получил опору в пионерной инфраструктуре, созданной Средмашем для урановых разработок, которые были развернуты на сотню верст севернее. Зарафшан, весь золотой проект воспринял и еще больше развил тактику, отработанную в Учкудуке. Темпы кратно превышали нормативные сроки инвестиций на Большой Земле. Этот эффективный метод концентрации ресурсов, творческой энергии людей, управленческого риска позже назовут программно-целевым методом. В нем сочетание политической воли, сильной инженерии и ответственного, иного, чем в горнорудной промышленности Запада, менеджмента.
    Да, мы в пустыне учились менеджменту не по Карнеги. Сегодня, когда руководители комбината имеют широкие деловые связи с крупнейшими мировыми корпорациями, мы можем сравнивать, сопоставлять. Пожалуй, наш отечественный менеджмент в горнорудной отрасли на поверку во многих отношениях сильнее. Учкудук и Зарафшан его выковали так, как ни в одной школе бизнеса или корпорации не выучат. Не забудем, что и кадры для Зарафшана подбирали соревновательно, среди элиты выпускников Бауманского училища, горных и политехнических институтов России, Украины, Узбекистана...
    Что еще схожего в "матрице" Учкудука и Зарафшана? Помимо того, что начинать приходилось с нуля, требовалось выйти на совершенно новый, превосходящий существующие, класс технологий. Чтобы выиграть темп, качество и получить дешевый продукт. В отношении мурунтауского золота и вовсе иного не было дано. Неспроста Госкомитет по запасам с большим сомнением относился к выгодности вложений в кызылкумское золото. По традиционным технологиям и впрямь выходило дорого, овчинка не стоила выделки.
    "На уране" ключ к месторождению был найден: сорбционно-гравитационная технология выделения урана из руды с помощью ионообменных смол. Ее разработал московский институт под началом академика Бориса Ласкорина. Первоначальный проект разработки Мурунтау не уходил далеко от традиционных технологий и вряд ли бы сгодился, потому что сверхзадача с самого начала была поставлена иная. В золотопромышленной отрасли, всегда консервативной, сорбционные технологии никто не использовал.
    Московские ученые в сотрудничестве с практиками в Зарафшане в невероятно короткие сроки открыли и внедрили на практике – впервые в мире – гравитационно-сорбционнный метод извлечения золота непосредственно из пульпы, в которую размалывают руду. Это дало верный громадный эффект снижения себестоимости грамма золота. Это сейчас, в 90-е, технология отлажена и "фабрика золота" в Зарафшане – ГМЗ-2 – работает без сбоев, наращивая производительность. А тогда вся технологическая схема ГМЗ-2, который только строился, была неизведанной. Осваивать ее пришлось "с колес". Конечно, случались аварии, поломки, мучительные сбои оборудования... Люди валились с ног, настолько это выматывало. Но на пуск каждой технологической линии прилетал министр Славский, и все было полно пафоса. Участником всех крупных событий в Зарафшане был и руководитель республики Шараф Рашидов.
    Конечно, тому, что каждый день приходилось делать нам, организаторам производства в Зарафшане, сопутствовал инженерный риск. И нельзя было продержаться, если не брать ответственность на себя. Но судьба, видно, берегла нас. Все превозмогли первостроители. Рудник заработал рентабельно ценой стойкости, мастерства и целеустремленности работавших – от простого бульдозериста до линейного инженера.
    За два года воды Амударьи подняли на 300 м в гору к Зарафшану, который изнывал от жажды, а потом еще на 300 м – до Мурунтау.
    "Прокрутили" и наладили исполинские мельницы на ГМЗ-2.
    Получили слитки товарного золота пробы 99,99 с выгодной себестоимостью.
    Начали заселять людей в комфортабельное жилье в первых микрорайонах Зарафшана. А там Москва торопила со второй, потом третьей очередью завода. И опять сверхжесткие сроки. И ни разу, по большому счету, комбинат не оступился, не сорвал сроков, а только прибавлял и наращивал. Это была не горячка "золотой лихорадки", как когда-то на Клондайке, а созидательный порыв людей, воодушевленных большой целью. Заработки были хорошие, молодые семьи быстро обзаводились всем необходимым ...
    Одного энтузиазма и терпения для успеха всего дела было, конечно, мало. Думаю, выдающуюся, если не решающую роль в благополучном исходе зарафшанской эпопеи сыграли личности тех, кто стоял во главе дела – министра Ефима Павловича Славского, первых директоров комбината Зараба Петросовича Зарапетяна и Анатолия Анатольевича Петрова. Уверен, личности такого масштаба – большая, большая редкость. Славский, возглавлявший чуть не полвека крупнейшее министерство – государство в государстве, – человек-легенда. Из долгого общения с ним скажу откровенно, что при всей неохватности дел министра – космос, оборонка – Учкудук, Зарафшан и Навои для Ефима Павловича были "страной души", где он оставил свое сердце. Помню, в свой последний приезд сюда, глубоко переживая упадок дорогих его детищ в разных странах распавшегося Союза, рассыпание сильнейших коллективов и школ, Ефим Павлович искренне утешился, глядя, что мы в Кызылкумах выстояли. Его нива жизни в пустыне не заглохла, а дела у нас идут и идут в гору ... Такие же чувства владели Зарапетяном и Петровым, когда уже на заслуженном отдыхе в разные годы приезжали на комбинат, чтобы взглянуть на Зарафшан, Навои, Мурунтау, на весь наш Кызылкумский технополис, превозмогший лихолетье 90-х годов.
    Ничто не поросло быльем... Когда-то палатка с полевым телефоном "начальника пустыни" страстного первостроителя Зарапетяна стояла среди песков. Людям негде было приклонить голову. А он видел впереди, сквозь годы, город-сад на месте кочевий, о котором прознает мир. И это сбылось, когда осуществленные проекты Зарафшана и Навои получили международные премии как достижения человека созидающего.

    "Холодная война" закончилась. Наступили странные времена, когда из плановой системы словно улетучился дух. Тем временем на мировом рынке уран упал в цене. Спрос ВПК на него сошел на нет. Под благие разговоры о реформе экономики и эфемерной конверсии ВПК экономика пошла вразнос. Москва словно забыла о нас в Кызылкумах. Даже наше золото будто ее не прельщало. Страна залезала в долги, золотой запас таял ... Между тем огромная махина комбината не могла в одночасье остановить движение. Уже в 1989 году Минатом резко урезал финансирование на реконструкцию Мурунтау. Законсервировали вторую очередь ГМЗ-3 в Учкудуке. В глубоком карьере Мурунтау лишь 35 – 40 % техники было на ходу. Беда в том, что БелАЗы конструктивно не способны были выдерживать пекло, когда забои карьера углубились далеко за 200-метровую отметку. Все то, что мы зарабатывали, уходило в бюджет страны, а в валюте на перевооружение импортной техникой комбинату отказали. Создалась ситуация на грани свертывания золотодобычи, ее угасания.
    Вскоре Союз ССР разделился на независимые государства. Вертикаль управления рухнула, а мы оказались за тридевять земель, как на острове. Налаженные сложные кооперационные связи с институтами, заводами, ведомствами России расстроились. В этот решающий, даже грозный час – "быть или не быть" – твердую поддержку комбинату оказал Президент Ислам Каримов. Он и прежде очень внимательно, взвешенно и реалистически относился к нараставшим проблемам комбината. В ситуации, когда наше положение стало критическим, президент лично побывал в Навои и Зарафшане, изучил положение. Мы, руководители, поделились с ним замыслом перехода на самофинансирование. Для старта новой парадигмы нам остро нужен был крупный валютный кредит на льготных условиях, чтобы перевооружиться, выйти на внешние рынки и начать зарабатывать. Благодаря поддержке Президента республиканская казна такой кредит выделила, хотя это было и нелегко из-за ограниченности валютных резервов. Но жизнь показала, что это выгодная инвестиция. Она себя окупила сторицей. Зато мы дали вторую жизнь карьеру Мурунтау, приобретя парк грузовиков типа "Юклид", "Катерпиллар", экскаваторов "Хитачи", "Катерпиллар" и "Ориенштайн-Коппель". Карьер заработал во всю мощь в обычном круглосуточном режиме. Полностью загружены мощности золотоизвлекательного комплекса.
    Год от года Зарафшан наращивает выпуск золота, которое казна республики закупает по фиксированной цене. Вместе с тем комбинату из его валютной выручки выделяется значительная квота для импортных закупок технологий, материалов, оборудования и материальных ресурсов той номенклатуры, которая не производится в республике. Финансовое положение НГМК прочное. "Коренником" экономики не только Навоийской области, но и всего Узбекистана стало золото Мурунтау. На мировом рынке оно имеет статус эталонной поставки, подтвержденной сертификатами Лондонской и Токийской бирж. Попросту говоря, товарная марка узбекского золота непревзойденна.
    Как пережил комбинат переход к рынку? Казалось бы, военизированный, приказной менеджмент Средмаша с его жестким единоначалием – антипод рыночному, как мы его порой понаслышке представляли. На поверку все оказалось по другому, и различия другие. Неспроста классические теории менеджмента как науки и искусства управления совпадают, во многом даже заимствованы, с заповедями древних китайских полководческих уставов и трактатов. Борьба за перехват и удержание управления – то, чему учат в западных школах бизнеса, – только с поправкой на чрезвычайные обстоятельства и коллективизм – это и есть живая наука управления, которой мы овладевали в стремнине дел Учкудука и Зарафшана. Мы убедились, что корпоративный уровень управления, планирования инвестиций, профессионализм наших руководителей, особенно в том, что касается горного искусства, на таком уровне, который под стать мировому. Приведу косвенное доказательство. Коэффициент извлечения золота из руды у нас выше, чем у многих горнорудных корпораций с мировой известностью. А себестоимость грамма, включающая огромные затраты на содержание социального сектора технополиса, который остался на финансовом попечении комбината, такова, что позволяет иметь твердую прибыль и не влезать в долги, расширять дело. Предоставленные законами Республики Узбекистан права предпринимательской деятельности комбинат, как государственное предприятие, использует сполна. Доверие на международных рынках завоевали. К слову, мы, наверное, единственное горнодобывающее предприятие, освоившее все технологии золота – от разведки до высококачественных изделий нашего ювелирного завода.

    О многом из того, что сделано в Кызылкумах, сказано: впервые в мире.
    Плохо или хорошо, но к этому нас подвигли обстоятельства. Говорили: невозможно создать промышленный район и расселить десятки тысяч новоселов из средних широт в самом пекле безлюдной пустыни. Где взять миллиарды кубометров воды? Ответ: водовод Сазакино – Зарафшан, 208 км протяженностью, диаметром 1220 мм. Прокладывали его в зыбучих песках. Никто не строил такое раньше. Через два года Амударья напоила пустыню. А недавно в Зарафшан пришла вторая нитка водовода, фонтаны бьют и в полночь.
    Говорили: нет решения, как получить рентабельное золото из бедных руд Мурунтау. На 30-й год работы рудника, несмотря на естественный рост затрат, себестоимость ниже, чем на иных богатых месторождениях. Это благодаря целому реестру ноу-хау, изобретений, интеллектуализации управленческого труда. Пример наукоемкости: определение содержания золота в руде на ГМЗ-2 делается гамма-активационным методом с применением линейного ускорителя частиц. Это стало уже рутиной. Операция длится менее минуты, исключительно точна и дешева. А в мире, даже в развитых странах, не ушли от пробирного анализа, который применяли еще алхимики. Лишь компьютеризировали эту архаику.
    Говорили: надо строить временные поселки. Неистовый Зарапетян решительно воспротивился, зорко разглядев, что это градостроительный тупик. Волевым усилием "пробил" многоэтажную застройку – с бассейнами, парками и дворцами. "Люди должны жить по-человечески". Старожилы говорят, что в Зарафшане и климат за все минувшие годы изменился, стал мягче.
    Во времена первых строителей кефир из Бухары привозили... самолетом. Сегодня подсобное хозяйство Центрального рудоуправления под Зарафшаном надаивает по 4400 л молока на корову – и это в пустыне. И даже вышло на рентабельность.
    Во многих странах СНГ горнорудные предприятия, чтобы выжить, "сбрасывают" социальную сферу. Летом детям негде отдохнуть. И это никуда не годится, хоть сколько ни ссылайся на "рынок". Детский оздоровительный лагерь "Золотинка" в живописном месте под Зарафшаном, напротив, гордость комбината. Все лето он заполнен. Детей возят отдыхать и в горы. Эти вложения в здоровье поколения, семейное благополучие, утверждаю, окупаются производительностью на работе. Хотя прямой связи вроде нет.
    Дворцы культуры, пансионаты, детские сады, спортивные базы, бассейны – все это создавалось десятилетиями. Содержать их стоит огромных денег. Но никто из наших руководителей, финансистов и не помышляет сократить затраты на социальную сферу. Да и как об этом помыслить, когда на попечении одного только пенсионного отдела комбината 8400 ветеранов, которые получают пособия, выплаты, оплату лечения. В том числе и те, кто уехал, отдав молодость комбинату, в другие страны СНГ. Мы из года в год строим в России жилье для наших ветеранов, поддерживаем с ними связи.
    А по другому и не может быть. Да, комбинат – предприятие с жестким ритмом в работе, опережающим планированием, скрупулезным счетом затрат, но это и социум, семья. У людей должно крепнуть ощущение надежности их образа жизни, прочности обязательств работодателя. В особенности на фоне экономического кризиса, который не унимается в СНГ. Сегодня в Зарафшане на бирже труда зарегистрировано 300 человек при 50-тысячном населении. Времена трудные, но у людей сохраняется вера в завтрашний день. Не утрачено чувство общности, своего рода зарафшанское братство, зародившееся в первые годы освоения.
    Золото – это люди, они и есть главный капитал. Правитель Амир Темур – дальний предтеча сегодняшней узбекской государственности – учил, что государство и подданные должны жить семьей. Это и сегодня отвечает чаяниям людей. На духе сотрудничества, роли сильного государства, покровительствующего тем, кто нуждается в социальной защите, построена сегодня политика в стране. Она в ладу с коллективистскими традициями Златограда – так молва поначалу окрестила будущий город в пустыне – духом первостроителей. Они, созидатели и подвижники, создали твердый, воистину золотой залог будущности экономики Узбекистана и за чертой 2000 года.

    Каким видется будущее золота Кызылкумов в ближайшей и в более дальней перспективе? На Мурунтау добыча сместится на более глубокие горизонты. Проработаны технико-экономические схемы развития карьера до 2035 года. Экстенсивный путь мы заранее исключаем. Общая тенденция, присущая всей горнорудной промышленности мира, – рост затрат по мере старения месторождения. Менеджмент комбината уравновешивает тенденцию затратности за счет последовательного совершенствования технологий и внедрения новых. В этом направлении напряженно работает инженерная мысль и научные подразделения комбината в деловом партнерстве с горной наукой стран СНГ. Золото Мурунтау еще долгие десятилетия останется конкурентоспособным и прибыльным. Будут вовлечены в работу месторождения Кокпатас и Даугызтау. На Кокпатасе совместно с российской компанией ЗАО "Интегра" разработана инновационная комплексная система рентгенорадиометрической сортировки руд. Это позволит достичь проектного уровня годового выпуска золота за счет переработки 3 млн. т сульфидных руд вместо 5,3 млн. Себестоимость грамма металла снизится на 25 %, а капитальные вложения – на 32 %.
    Расширится реестр новейших и эффективных технологий. Совместно с фирмой "Дженкор" (ЮАР) на Кокпатасе успешно испытана экологичная и эффективная биооксидная технология извлечения золота из сульфидно-мышьяковистых руд...
    Золотодобывающий комплекс Узбекистана в Центральных Кызылкумах – флагман экономики республики, об этом можно говорить уверенно, укрепит свое положение среди ведущих мировых производителей.
    ...Идут годы, сменяются поколения, но не подвластным времени остается то, в чем главная драгоценность прожитых славных 30 лет, – зарафшанский характер. Он и создал неповторимый образ жизни в нашем технополисе. Президент Ислам Каримов, выступая в день торжества открытия "золотого завода" – ГМЗ-3 – в Учкудуке, сказал благодарные слова: "... Вы сохранили согласие и мир в вашем коллективе, выходит, и во всем нашем общем доме".