Александр Савельев
Заведующий отделом стратегических исследований ИМЭМО РАН, доктор политических наук


    Начиная с января 2002 года, Россия и США приступили к подготовке встречи на высшем уровне, которая запланирована на вторую половину мая. Стороны пытаются выработать новые соглашения в сфере ограничения и сокращения стратегических вооружений - как наступательных, так и оборонительных. Россия настаивает на подписании в ходе встречи "юридически обязывающих" документов, которые бы не только устанавливали новые уровни и сроки этих сокращений, но и отражали взаимосвязь между стратегическими наступательными вооружениями (СНВ) и системой противоракетной обороны (ПРО). Подписание этих документов должно, по всей видимости, стать центральным событием предстоящего саммита.
    Как известно, в ноябре прошлого года президент Дж.Буш заявил о выходе Соединенных Штатов из бессрочного Договора об ограничении систем противоракетной обороны, действовавшего почти 30 лет (с мая 1972 г.). Это сделано в соответствии со ст. XV данного договора, устанавливающей право каждой из сторон выйти из него с соответствующим уведомлением за шесть месяцев в случае, если продолжение соблюдения положений договора ставит под угрозу высшие интересы страны. Такой угрозой, по мнению США, является распространение в мире ракетных технологий и наличие ряда "проблемных" государств, которые могли бы применить такое оружие против США, их союзников и друзей. После террористических актов 11 сентября 2001 года подобные опасения, по крайней мере, в США воспринимаются достаточно серьезно.
    Официальная реакция Москвы на уведомление о выходе из договора по ПРО была более чем сдержанной. Это решение охарактеризовано президентом России В.Путиным всего лишь как "ошибочное". Между тем, до событий 11 сентября Россия не раз предупреждала США о ряде негативных последствий выхода из договора. Возможный отказ Соединенных Штатов от предусмотренных ограничений характеризовался тогда как "подрыв глобальной стабильности". Было объявлено, что Россия в качестве ответной меры выйдет из целого ряда международных соглашений по контролю над вооружениями (договоры об СНВ-1, о ракетах средней и малой дальности и др.), а также приступит к осуществлению некоторых военно-технических мер, включая оснащение межконтинентальных баллистических ракет (МБР) "Тополь-М" многозарядной боевой частью. Сегодня российская сторона предпочитает не обострять отношений с Соединенными Штатами, хотя вопрос о возможных контрмерах остается открытым. Во всяком случае, пока никто не денонсировал соответствующие заявления президента РФ и министра иностранных дел по данному вопросу.
    Согласование новых условий ограничения стратегических наступательных вооружений с возможной увязкой этой проблемы с ограничениями на системы ПРО будет делом нелегким. Одним из самых серьезных препятствий на этом пути может стать подход США к названным проблемам.
    Как известно, в январе 2002 года Пентагон завершил выработку новой ядерной стратегии, которая была одобрена как исполнительной, так и законодательной властью страны. Считается, что одним из приоритетов политики безопасности США должно стать развитие позитивных отношений с Россией, отказ от концепции "взаимного гарантированного уничтожения", преобладавшей в период "холодной войны". Вместе с тем, Соединенные Штаты считают нецелесообразным двигаться по пути заключения новых соглашений в сфере ограничения и сокращения стратегических вооружений, полагая это также наследием прошлого. Поэтому США приняли план одностороннего сокращения своих СНВ вне зависимости от заключения в данной области каких-либо соглашений с Россией.
    Предполагается, что к концу 10-летнего периода (к 2012 г.) в результате односторонних сокращений на вооружении США останется от 1700 до 2200 ядерных боезарядов, развернутых на стратегических носителях. За этот период США намереваются снять с вооружения все межконтинентальные баллистические ракеты МХ (50 ед.), оснащенные 10 боеголовками каждая, вывести из состава стратегических сил 4 атомных подводных лодки с баллистическими ракетами "Трайдент" и переоснастить их под развертывание крылатых ракет морского базирования в обычном (неядерном) варианте, снизить количество развернутых боеголовок на МБР "Минитмен-3" и баллистических ракет подводных лодок "Трайдент-Д5", а также снять требование о поддержании способности тяжелых бомбардировщиков В-1, выполняющих обычные миссии, вновь быть переоборудованными под развертывание ядерных вооружений.
    Важным элементом стратегического сдерживания Пентагон называет планируемую систему обороны, способную защитить США от ограниченных ударов баллистических ракет. Несмотря на позитивное, в целом, развитие отношений с Россией, которая больше не рассматривается как потенциальный противник, США, по данным Пентагона, сталкиваются с широким спектром новых угроз. Многие из этих угроз весьма трудно предсказать, но известно, что 12 государств осуществляют программы по созданию ядерного оружия, 28 – имеют на вооружении баллистические ракеты, 13 – обладают биологическим оружием, а 16 - химическим. Ядерное сдерживание в этой ситуации может оказаться неэффективным. Руководство США пришло к выводу, что необходимо дополнить его системой противоракетной обороны, способной не только отразить возможный удар со стороны третьих стран, но и нарушить их планы по нанесению такого удара.
    Следует особо подчеркнуть, что сам факт согласия Соединенных Штатов на выработку нового "юридически обязывающего документа", т.е. договора о новом этапе сокращения стратегических наступательных вооружений России и США, можно трактовать по-разному. Можно, например, тешить себя надеждой, что нам удалось убедить Соединенные Штаты в ошибочности одностороннего подхода к проблеме обеспечения безопасности и тем самым вернуть их в привычное русло переговоров. Но, как известно, в международной политике собственные ошибки признаются крайне редко. При этом трудно себе представить, что после продолжительного периода выработки новой стратегии обеспечения безопасности Вашингтон после соответствующих заявлений полностью от них откажется.
    Известно также, что движущей силой любых политических решений является обеспечение собственных интересов. Именно с этой точки зрения следует, на наш взгляд, рассматривать и решение США пойти на выработку нового соглашения в сфере стратегических наступательных вооружений. Что же могут выиграть Соединенные Штаты от новых переговоров по этому вопросу с Россией? Существует несколько вариантов ответа.
    Прежде всего, обратим внимание на некоторые особенности позиции США и России, а именно - на три основных параметра согласований. Первым из них является общий уровень вооружений, остающихся после сокращения. В этом вопросе между сторонами существуют определенные расхождения. Так, президент В.Путин в ноябре 2001 года предложил Соединенным Штатам сократить стратегические наступательные вооружения каждой из стран до 1500 ядерных боезарядов или даже до меньшего их числа. Не совсем ясно, чем руководствовался российский президент, называя эту цифру: официальных разъяснений на этот счет не представлено. Остается предположить, что определен максиально возможный уровень, который в состоянии поддерживать Россия. А вот 1700 - 2200 американских боезарядов являются результатом самого серьезного анализа и целого ряда компромиссов внутри США. Как представляется, Соединенные Штаты вряд ли будут готовы пойти на более глубокие сокращения и предложенный ими уровень боезарядов будут отстаивать до конца. Поэтому России, если она стремится в ходе встречи на высшем уровне в мае подписать новое соглашение о контроле над вооружениями, придется, скорее всего, согласиться с американской позицией.
    Получит ли Россия что-либо взамен этой уступки? Тут возникают определенные сомнения. Очевидно, что равноценной уступкой со стороны США можно считать приемлемое для России решение по двум другим вопросам переговоров - "возвратному потенциалу" и противоракетной обороне территории Соединенных Штатов.
    Согласно объявленным планам, США намереваются не уничтожать, а складировать снимаемые со стратегических носителей боезаряды. В случае необходимости эти боезаряды (в основном, боеголовки ракет морского и наземного базирования) должны быть достаточно быстро возвращены на носители. Именно этот вопрос вызывает самые серьезные возражения России, которая хотела бы решить его путем согласования процедур демонтажа и ликвидации сокращаемых ядерных боезарядов. В то же время США считают наличие "возвратного потенциала" одним из важных положений своей новой стратегии сдерживания, и, значит, отказ от складирования потребует серьезного пересмотра и самой стратегии.
    Наконец, третьим принципиальным моментом в переговорах России и США является проблема противоракетной обороны. Российская сторона в новом соглашении хотела бы, как говорилось выше, зафиксировать взаимосвязь между стратегическими наступательными и оборонительными вооружениями, утвердив тем самым традиционное видение стратегической стабильности. В практическом плане это должно означать принятие на себя обязательств не наращивать стратегическую ПРО свыше определенных пределов, или же сокращать наступательные вооружения при дополнительном развертывании оборонительных. Как представляется, США не готовы в договорном плане принять на себя подобные обязательства. Очевидно, уведомление о выходе из договора по ПРО было сделано не для того, чтобы немедленно принять на себя новые обязательства по ограничению этих вооружений.
    Таким образом, совершенно ясно, что в ходе переговоров Соединенные Штаты будут жестко настаивать (и уже настаивают) на том, чтобы Россия полностью приняла вышеназванные положения ядерной стратегии США. В этом случае Вашингтону не потребуется сколько-нибудь серьезного их пересмотра, что выгодно со всех точек зрения. Во внутренней политике не придется опять идти на компромиссы между отдельными ведомствами для нового согласования уже скорректированных вопросов. Во внешней политике для США не последнюю роль будет играть фактическое одобрение Россией новой ядерной стратегии США, что логически последует из соглашения, подписанного на основе американского подхода. В случае же невозможности договориться на названных условиях, Соединенным Штатам нет большого резона идти на уступки России, учитывая ограниченные возможности нашей страны противодействовать американским планам. В лучшем случае будут осуществлены некоторые программы по повышению боевой эффективности отдельных систем оружия, прежде всего ракет "Тополь-М", что вряд ли сильно озаботит Вашингтон. Но в политическом плане такие "контрмеры" однозначно воспримутся как возврат к периоду конфронтации, или, по крайней мере, "холодного" мира.
    В подобных условиях для России возникает серьезная проблема, связанная с определением перспектив российско-американских отношений на длительный период времени, что напрямую затронет не только отношения между двумя странами, но и всю систему мировой политики.
    Следует иметь в виду, что в обозримом времени безопасность России практически не пострадает из-за претворения в жизнь положений новой ядерной стратегии США. Более того, в результате объявленных односторонних сокращений стратегического арсенала Соединенных Штатов наша безопасность только укрепится. А развертывание системы противоракетной обороны территории США, даже если оно начнется в ближайшие годы, вряд ли сможет серьезно повлиять на стратегический баланс, учитывая низкую эффективность и сомнительность самой концепции неядерного перехвата боеголовок стратегических ракет. Поэтому принятие американских предложений с чисто военной точки зрения никак не скажется на уровне безопасности нашей страны.
    С политической же стороны дело обстоит сложнее. Согласие России заключить соглашения по стратегическим вооружениям на американских условиях может быть воспринято и внутри страны, и во всем мире как безоговорочное признание абсолютного лидерства США. Отказ от собственных позиций, связанных с противоракетной обороной и "возвратным потенциалом", будет расценен как проявление слабости российского руководства и лично президента В. Путина в отстаивании национальных интересов, о чем все чаще заявляют критики нынешней власти. Российская сторона может оказаться перед самым серьезным за последние годы политическим выбором. На одну чашу весов ляжет престиж страны и ее руководства, на другую - перспективы значительного ухудшения отношений с Соединенными Штатами и Западом в целом со всеми вытекающими последствиями.
    В случае, если Россия откажется подписывать документы, составленные на условиях США, встреча на высшем уровне, пусть она и не будет сорвана, не оправдает надежд на значительное улучшение российско-американских отношений. Ущерб от этого понесет не только Россия, но и сами Соединенные Штаты. Ведь несмотря на все трудности, которые испытывает Россия в настоящее время, ее роль, престиж в ряде регионов мира остаются достаточно высокими. Особенно это относится к центральноазиатскому региону и, отчасти, - к Ближнему Востоку. В первом США при поддержке международной коалиции в настоящее время проводят антитеррористическую операцию, во втором намереваются развернуть подобные действия. Вряд ли можно считать, что без активной поддержки России США удастся удержаться в Средней Азии и других регионах, где влияние России все еще остается значительным. Во всяком случае, эффективность американских силовых акций окажется гораздо более низкой, а потери - высокими.
    Отодвинув Россию в число государств, с которыми можно не считаться при решении проблем безопасности, Соединенные Штаты не оставят нашей стране другого выбора, как активизировать свои отношения с азиатскими странами, включая Китай, Индию, Иран и др. Такое развитие событий также вряд ли может отвечать американским интересам.
    Необходимо особо подчеркнуть, что приведенные выше соображения отнюдь не следует рассматривать как аргументы для возможного давления на США. За этим сценарием стоит объективная картина сегодняшнего мира, в котором такая страна, как Россия, ни при каких условиях не может оставаться в изоляции. И если надежды на укрепление отношений с США и Западом не оправдаются, она будет вынуждена искать себе других партнеров. Как представляется, в Вашингтоне должны это отчетливо понимать.
    В сложившейся ситуации обеим странам крайне необходим поиск взаимоприемлемого выхода. И здесь, по нашему мнению, ключевую роль должны сыграть именно Соединенные Штаты, несмотря на то, что выбор будет оставаться за Россией.
    Прежде всего, следует исходить из того, что должен быть подписан "юридически обязывающий" документ в отношении дальнейших сокращений стратегических наступательных вооружений России и США. Принципиальная договоренность об этом уже имеется. Для США было бы наиболее предпочтительным согласовать все ключевые положения этого документа на своих условиях, хотя, как представляется, Вашингтон мог бы и пересмотреть некоторые позиции. В частности, речь может идти о том же "возвратном потенциале", ликвидация которого не нанесет особого ущерба безопасности США: у них и так останется порядка 2000 боезарядов мощностью в десятки и сотни килотонн каждый. Трудно представить ситуацию, при которой может потребоваться наращивание этого потенциала сверхуничтожения. Определенные обязательства по ограничению развертывания стратегической ПРО также могли бы сыграть положительную роль в решении данной проблемы.
    Если США проявят неуступчивость в этих вопросах, и Россия пойдет на подписание такого соглашения, она, несомненно, должна получить весомую компенсацию в других областях. Здесь вряд ли следует вести речь об экономической поддержке российских реформ, поскольку прогресс в этой сфере зависит не только от решений политического руководства и соглашений на высшем уровне. Существует целый ряд политических проблем, где поддержка российской позиции была бы воспринята с благодарностью. Это - и совместные программы в сфере обеспечения глобальной безопасности и стратегической стабильности, и признание Соединенными Штатами того факта, что Россия осуществляет в Чечне именно антитеррористическую операцию, и учет позиции России в отношении дальнейшего расширения НАТО, и ряд других.
    Только при этих условиях будущее российско-американских отношений можно считать достаточно определенным, открывающим реальные перспективы в установлении истинно равноправного партнерства, что в конечном итоге соответствует интересам обеих стран и мирового сообщества в целом.