Светлана Виноградова


    Можно ли представить Москву без кремлевских соборов, Петербург без Исаакиевского, Владимир без Успенского и Дмитриевского? Да и любой, даже самый малый русский город и каждое село не стояли без храмов.
    Двадцатый век жестоким ураганом прошел по России, разрушив слишком многое - от государственных основ (дважды за столетие!) до церковных строений. И, наверное, не случайно современники связывают сейчас устояние России, в первую очередь, с духовным возрождением, за которым обязательно последует и экономическое, и социальное.
    Приметами этого благого процесса можно считать множество отреставрированных и уже в наши дни возведенных церквей – Храм Георгия Победоносца на Поклонной горе в Москве, Храм Петра и Павла, а также Звонницу на Прохоровском поле в Белгородской области - на месте самого крупного и кровопролитного танкового сражения Великой Отечественной войны.
    В 1994 году, когда бывший глава советского правительства Н.И.Рыжков обратился с призывом построить Храм памяти у Прохоровки, на Третьем ратном поле России, страна, все ее предприятия задыхались от безденежья. Но я помню, как "Норильский никель" пожертвовал на купола медь, а "Кольчугцветмет" бесплатно прокатал ее... Всем миром возводили этот, на мой взгляд, главный памятник к 50-летию Победы. А какой незабываемый праздник состоялся в мае 1995 года на зазеленевшем поле под Покровом Богородицы, венчающем купол Звонницы! Помню слова скульптора Вячеслава Клыкова: "С Прохоровского поля мы должны только наступать, как наступали наши отцы".
    Стронулось тогда наше застывшее было общество, пошли в нем не всегда ясные стороннему взгляду перемены. Они проявляются и в запуске мертво стоявших заводов, и в прокладке железнодорожной ветки к бамовским кладовым, и в растущих тут и там жилых домах, в оживающих колоколах старых церквей, в возведении новых храмов.
    Есть что-то глубоко символичное в том, что в небольшом уральском городе Верхняя Пышма, где прежде не было церкви, молодой предприниматель, генеральный директор АО "Уралэлектромедь" Андрей Козицын и его сподвижники решили построить храм. Решили - и построили. Теперь величественный, сияющий белизной и золотом куполов Храм Успения Пресвятой Богородицы стал самой главной, притягивающей взор высотой (в прямом и переносном смысле), сердцевиной города. Сюда в праздники стекаются не только рабочие расположенного неподалеку комбината "Уралэлектромедь", но и чуть ли не все горожане. В Верхнюю Пышму едут венчаться молодые пары из миллионного Екатеринбурга, где до сих пор нет такого большого, красивого храма.
    Естественно, инициаторам строительства захотелось, чтобы и внутренний вид был подстать внешнему облику – столь же прекрасным и запоминающимся. Вот тогда-то и приехал в Москву заместитель генерального директора "Уралэлектромеди" Сергей Ерыпалов. Куда обратиться с предложением расписать храм, определили еще на Урале, – в Академию живописи, зодчества и ваяния Ильи Глазунова. Илья Сергеевич поручил ответственный заказ группе молодых талантливых художников, преподавателей академии, а сделать эскизы предложил своему сыну Ивану, заведующему кафедрой композиции. Иван Глазунов проявил свой талант, работая над росписью церкви Малое Вознесение, что наискосок от Московской консерватории, и на создании ансамбля Аванзала Большого Кремлевского дворца. Этот унылый коридор советских времен младший Глазунов преобразил в великолепный архитектурный ансамбль, украшенный малахитовой колоннадой с двумя скульптурными барельефами и 18 портретами царей-воителей - создателей Государства Российского. Впрочем, все девять художников, вошедших в группу, – основной преподавательский состав академии - уже заявили о себе яркими работами, свидетельствующими о незаурядном мастерстве. Александр Устинович трудился в большом коллективе живописцев на росписи Храма Христа Спасителя. Владимира Штейна, заведующего кафедрой рисунка, поклонники живописи помнят по талантливой дипломной работе - картине "Несение креста". Словом, Илья Глазунов вполне уверен в своих учениках, потому и поручил им росписи, оставив за собой общее руководство, просмотр эскизов и готовых работ.
    – Мы поначалу испугались: если все уедем на роспись в Верхнюю Пышму, академию придется закрывать! - рассказывает Иван Глазунов. - Но, поразмыслив, решили: дело хорошее, святое. Поехал я на Урал, увидел храм и поражен был грандиозностью постройки. А когда познакомились с Козицыным и его сподвижниками, убедились, что для них это не "объект", который надо "ввести в эксплуатацию", а часть самих себя. Храм ведь можно и корыстно строить – скажем, с политической целью, чтобы собственное имя прославить, а можно - по движению души. Меня больше всего вдохновило, что пышминцы делают церковь для себя, для города. Так и до революции поступали русские предприниматели.
    Прав художник. Мне вспоминается усадебная церковь, построенная Саввой Мамонтовым в подмосковном Абрамцеве. Для росписи и внутреннего ее убранства выдающийся строитель железных дорог Мамонтов пригласил своих друзей, лучших русских художников - Виктора Васнецова, Илью Репина, Василия Поленова и других. Кстати, знаменитый Владимирский Собор в Киеве тоже расписан Виктором Васнецовым. Яркая индивидуальность великого русского художника проявилась здесь столь мощно, что потом возникло целое художественное направление, и в начале XX века заказывали иконостасы и росписи церквей "под Васнецова".
    Храм в Верхней Пышме – новейшей постройки. Потому и родился такой замысел: росписи не должны быть исторической реконструкцией уральской или еще какой-либо церковной живописи. Нужен новый язык, или, как говорят художники, другой "иконный пошиб". Заказчик высказал пожелание, чтобы явственно ощущалось: храм не реконструированный, а построенный современниками для современников.
    К счастью, в нашем случае просьба заказчика и творческие взгляды исполнителей полностью совпали. Люди одного поколения, они оказались единомышленниками в главном - в отношении к отечественным традициям, культурному достоянию народа. Отсюда и возник избранный художниками как бы традиционный византийский стиль письма, требующий при этом умения работать в реалистической манере.
    Поэтому столь необычное, сильное впечатление оставляют почти готовые холсты, которые можно увидеть в большом зале Академии живописи, зодчества и ваяния. Традиционный евангельский сюжет: Божия Матерь у подножия Голгофского Креста. Каноническое расположение фигур, много раз писанные жесты, одежды... Но почему же так узнаваем страдающий взгляд Богородицы? Так знакомы черты лица? Будто видела их не однажды в потоке людей, на улицах русских городов... Тот же эффект, что от васнецовского Спаса, который мог родиться только под кистью русского художника. И еще: сильная, мощная живопись нечто вызывает в памяти. Ну да, конечно, – та же экспрессия, что в знаменитой картине Ильи Глазунова "Сто веков".
    – Так оно и есть, ведь все мы - его ученики, – подтверждает Иван. – Конечно, такой установки не было, но поскольку отец начальствует над проектом, смотрит все эскизы, готовые работы, подобное должно было произойти. Может быть, потом это назовут школой Глазунова в церковной росписи.
    Глазуновская школа живописи заявила о себе еще в 1994 году, когда Илья Сергеевич выставил в Манеже вместе с собственными картинами работы своих учеников. Каждый из молодых мастеров отличался оригинальным почерком, но было и то общее, что позволяет говорить именно о школе, - крепкое владение рисунком и композицией, широкая, вольная живопись, свидетельствующая, что не исчезли лучшие традиции русского реализма.
    И вот уже девять молодых живописцев – Иван Глазунов, Андрей Григорьев, Инна Григорьева, Станислав Москвитин, Павел Рыженко, Дмитрий Слепушкин, Владимир Штейн, Олег Штыхно, Александр Устинович - трудятся на росписи Храма Успения Пресвятой Богородицы. В большом зале, где устроены подмостки и натянуты громадные холсты, работа идет, можно сказать, круглые сутки. Кто-то, предпочитая творить в одиночестве, пишет ночью, кто-то работает группами по двое-трое во всякий час, когда есть свободное время. Вот и в мой приход трудились на подмостках Владимир Штейн, Станислав Москвитин, Александр Устинович, а вечером их сменил Олег Штыхно. У каждого - свой фрагмент полотна: один пишет фигуры, одежды, другой - лица, третий - волосы, руки. Смотря, что у кого лучше получается. Понимают друг друга с полуслова. Ведь добрая половина этой своеобразной артели - без начальников и подчиненных - неразлучна со времен учебы в Центральной художественной школе, а потом - в Суриковском институте, в мастерской портрета, которую вел Илья Сергеевич Глазунов. К этому костяку присоединились выпускники из первого набора его академии. Воистину, школа единомышленников: ученики одного мастера, объединенные общей идеей, замыслом, чувством.
    Сейчас они творят, как первопроходцы. В России немало сильных школ реставраторов, продолжателей старых традиций иконописи, но практически нет сложившихся коллективов современных "богомазов". И то, что делают под руководством Ильи Глазунова его ученики - их первый, столь сложный и ответственный совместный труд. По написанным ими изображениям и юные прихожане, и взрослые, может быть, прежде не бывавшие в церкви, начнут постигать вечные евангельские сюжеты, приобщаться к свету Истины.
    Для молодых живописцев, приехавших на лето 2001 года в Верхнюю Пышму, первым серьезным экзаменом стал купол храма. Художники работали "на высоком уровне" в прямом и переносном смысле. Верхняя точка купола отстоит от пола на 25 метров. На такой высоте сильно меняется перспектива. Вогнутая поверхность требовала особо точной разметки, чтобы фигуры снизу выглядели неискаженными. Попробовали смоделировать на компьютере, но получилось хуже, чем если бы полагались на глазомер.
    – Тогда мы расчертили площадь купола на квадратики, как делали еще мастера времен античности, – раскрывает творческую "кухню" Иван Глазунов. - Фигуры писали огромные, трехметровые. Плотно стояли леса, было трудно увидеть с пола, что получается. Мы очень волновались, пока не сняли леса. Но вышло хорошо, и опыт на куполе накопили солидный.
    Трудность еще и в том, что храм – далеко от мастерской, где работают художники. Поэтому дело должно быть организовано очень четко. Вначале большая подготовка в Москве - выполнены рисунки, сделаны макет, картоны, замешаны все колера, сусальное золото. И только когда все готово - отправляются на Урал. Так в довольно короткий срок прошлым летом был расписан купол, барабан, паруса. Потом спустились вниз, начали нижние ряды. Северная и южная стены уже расписаны. Иными словами, частью росписи делаются прямо на месте, частью – в Москве, на холстах, которые затем везут в Верхнюю Пышму и наклеивают на стены храма.
    Летом 2002 года росписи планируется закончить. И будет Храм во всем своем великолепии - во славу Божию, трудами и заботами 30 – 40-летних русских людей, которым предстоит выстраивать жизнь нашей страны в новом, XXI веке. Выстраивать такой, какой хотят ее видеть они, а не заморские дяди с указующими перстами.
    ... У Ильи Глазунова есть очень сильная, страшная по своей сути картина, написанная на русском Севере, если не ошибаюсь, в 60 – 70-е годы. В полуразрушенной церкви, среди белых снегов и белых стен, местами ободранных до кроваво-красного кирпича – будто раны на белом теле богатыря, устроен склад, висят туши освежеванных животных. Разрушен храм, убит дух, жизнь пошла на заклание ради Мамонны...
    Сын Ильи Сергеевича Иван и некоторые его друзья-сподвижники тоже ездят на русский Север – в Архангельскую, Вологодскую области.
    – Север и русская история неразделимы, – считает Глазунов-младший. - Там осталось еще нетронутое: пейзажи без фабричных труб, деревни, напоминающие древние виды Земли Русской. Кстати, в Екатеринбурге и, особенно, в Верхотурье много выходцев с Двинских и Пинежских земель, откуда в XVII - XVIII веках крестьяне переселялись на Урал. В Уральской родословной книге, недавно изданной, есть сведения и о Козицыных: они пришли с Северной Двины. Я очень люблю ездить в те прекрасные места, только очень грустно там. Разрушено хозяйство, пустеют деревни. Если не случится чуда, боюсь, что мы, наверное, увидим конец русской деревни.
    Первый шаг к чуду, на которое можно уповать, - возвращение церкви в нашу жизнь. Выстроенный Андреем Козицыным и его коллегами-металлургами, расписанный Иваном Глазуновым сотоварищи Храм - это как бы ответ Глазунову-старшему на ту давнюю его картину. Только созидая, и можно избежать разрушения.