Виктор Кузнецов
Профессор Института мировой экономики и международных отношений РАН

    К третьему тысячелетию мир подходит с радикальными переменами, которые, судя по всему, и определят облик ближайших десятилетий. В 90-е годы на первый план выдвинулись последствия краха социализма в Европе и Азии, с одной стороны, и углубление процессов глобализации мировой экономики, с другой.
    Прекращение социалистического эксперимента в СССР, Китае и странах СЭВ вновь сделало мировую экономику однородно капиталистической. Политические факторы уступили место другим, прежде всего экономического характера. Это оказалось тем более важным для определения путей развития мира, что незадолго до 90-х годов идеология экономического либерализма с ее принципами свободы торговли и предпринимательства пришла на смену кейнсианской концепции, отводившей значительно большее место государственному вмешательству в экономические дела. Барьеры в виде тарифных и нетарифных ограничений на пути перемещения товаров и капиталов из одной страны в другую начали исчезать, предоставляя больше простора действию законов конкуренции, международного разделения труда, прибыли.
    Усиление однородности мирового экономического пространства и ликвидация раскола мирового сообщества на два политически и экономически непримиримых блока способствуют развитию глобализационных процессов, зарождение которых относится еще к XIX столетию. В отличие от термина "интернационализация", которым долгое время обозначали феномен усиления экономической и торговой взаимозависимости различных государств, содержание категории глобализации более объемно. Она включает в себя не только расширение торговых отношений между странами, но и связей, относящихся к неэкономическим и неполитическим сферам, где субъектами выступают разного рода общественные организации, отдельные лица. Даже в хозяйственной сфере на первый план стали выходить фирмы, предприятия, транснациональные корпорации, а не государственные власти, которые обычно строго регламентировали экономические отношения субъектов хозяйственной жизни. Иначе говоря, глобализация означает не просто укрепление связей между отдельными государствами, но и распространение их на все аспекты общественной и частной жизни человека.
    Можно предположить, что в отдаленной перспективе глобализация приведет к унификации жизни человечества, к значительно большей взаимной терпимости к различиям в образе жизни отдельных мировых сообществ, к замене силовых методов разрешения разногласий компромиссными, ненасильственными. Однако на рубеже XX и XXI столетий человечество еще далеко от гармонии.
    В самом общем рассмотрении сегодняшний мир состоит из промышленно развитых стран, развивающихся стран и стран с переходной экономикой, или постсоциалистических. Различия между ними по ряду параметров достигают иногда огромных величин. В среднем каждый житель развивающихся стран имеет доход примерно в 7 раз ниже дохода жителя промышленно развитых. Примерно такой же разрыв существует сейчас между промышленно развитыми и постсоциалистическими странами. Если же обратиться к России и сравнить ее с США или, скажем, с Норвегией, то те 1400 долл. годового дохода, которые приходятся в России в среднем на одного человека (оценка на 2000 год), в сравнении с 34 тыс. долл. в США и 36 тыс. в Норвегии дают огромный разрыв – в 24 и 26 раз.
    Понятно, что цели экономического развития, стоящие перед странами "трех миров" – развитого, развивающегося и переходного, существенно разнятся. В богатых странах Запада практически решена проблема материального достатка для подавляющего большинства граждан. Специалисты-футурологи пишут о наступлении в большинстве стран "золотого миллиарда" постиндустриальной эры (некоторые даже называют ее постэкономической).
    Одновременно в развивающихся странах и государствах с переходной экономикой цели и задачи остаются на уровне периода индустриального строительства.
    Каким же образом проявляет себя глобализация в столь пестром и противоречивом мире? Можно отметить, по крайней мере, две черты, проявившие себя в последние 20 – 30 лет:
    – во-первых, возникла множественность глобализующих субъектов. Помимо национальных государственных властей на мировую арену вышли транснациональные компании и транснациональные банки, целый ряд общественных движений ("врачи без границ", "зеленые", "за права человека" и др.), возросла самостоятельная роль организаций, созданных после Второй мировой войны (Международный валютный фонд, Всемирный банк, Всемирная торговая организация и др.). Все они в той или иной мере создают инфраструктуры, способствующие интеграции мирового населения;
    – во-вторых, стала популярной идеология экономического либерализма как теоретическая основа объяснения и формирования глобализационных процессов, а также их пропаганда как неизбежной тенденции развития человечества.
    Следует, правда, сразу же оговориться, что либеральная идеология не только объективно способствует глобализации, но и сознательно используется государствами "золотого миллиарда" в своих интересах, чтобы сломить сопротивление развивающихся стран. Это наглядно обнаружилось во время состоявшейся в декабре 1999 года в Сиэтле (США) третьей конференции Всемирной торговой организации. Сопротивление ее деятельности, направленной на одностороннее открытие таможенных границ, проявилось в массовой протестной демонстрации представителей нескольких организаций и отдельных стран.
    В чем суть конфликта? С одной стороны, промышленно развитые страны, в первую очередь США, требуют от остальных не только полностью открыть таможенные границы, но и ввести целый ряд норм, присущих высокоразвитым странам, – таких, к примеру, как трудовое законодательство, ограничивающее использование детского труда, устанавливающее сравнительно короткий рабочий день, вводящее минимальную заработную плату чрезмерно высокого для развивающихся стран уровня. С другой стороны, несмотря на пафос, с которым говорится о принципах свободной торговли, в богатых странах неизменно торжествует прагматизм. США и другие промышленно развитые государства вводят особые режимы на импорт сельскохозяйственных и текстильных товаров, необоснованно ужесточают санитарные правила, условия сертификации продукции, устанавливают специфические технические стандарты с одной лишь целью – защитить свою экономику от международной конкуренции. Иными словами, в международных торговых отношениях действует старый принцип, в соответствии с которым тот оказывается прав, у кого больше прав. А его результат – в том, что экономическая либерализация и глобализация сопровождались в последние три десятилетия социальным расслоением, ростом дифференциации доходов.
    Таким образом, если идеология, влияющая на глобализацию, именуется либеральной, то практика, как правило, не совпадает с нормами либерализма. И это не случайно. Кроме национальных (страновых) интересов, которые продолжают защищаться всеми способами, включая политические, а порой даже силовые, уровень централизации современного развитого капитала слишком высок, чтобы была возможна "атомистическая" конкуренция, которую описывают учебники либеральной политэкономии. На мировом поприще действуют могущественные транснациональные компании, чьи ресурсы порой превышают ВВП небольших и даже средних государств. На многих отраслевых и тем более однопродуктовых рынках действует несколько ТНК, которым часто выгоднее поделить рынки полюбовным сговором, чем вести изнурительные конкурентные войны друг с другом. Словом, если конкуренция и присутствует, то олигополистическая, а отнюдь не свободная.
    Неравновесная структура мировых рынков проявляется в различиях показателей экономического роста. По оценкам научного коллектива ИМЭМО, стоимость произведенного в 2000 году мирового продукта составит примерно 40,6 трлн. долл. На долю промышленно развитых стран придется 52,2 %, развивающихся – 43,2 %, а на долю стран с переходной экономикой – 4,6 %, в том числе на Россию – 1,5 %. При этом ежегодные темпы роста в 1980 – 1997 годах в среднем составляли 2,4 % в первой группе стран и 4,8 % во второй, а в третьей группе отмечался спад с темпом 1,8 % (в России – 2,8 %). Прогноз экономического роста до 2015 года дает такие оценки: соответственно 2,5 %, 4,9 %, 4,5 %. Что касается России, то пока трудно сказать, какой из сценариев развития для нее наиболее вероятен, но, скорее всего, темпы будут не выше 5 % годовых.
    Даже самый общий обзор экономической ситуации свидетельствует о наличии существенных расхождений не только в отдельных регионах, но и в отдельных странах.

    В последние 20 лет произошел перелом тенденций экономического развития в промышленно развитых странах. Темпы увеличения ВВП снизились (см. таблицу): с 4,1 % (1951 – 1980 гг.) до 2,4 % (1981 – 1997 гг.). Одновременно различные страны по-разному приспособились к новой ситуации в результате резкого повышения в 1973 году цен на сырую нефть. Наиболее успешно с этой задачей справились Соединенные Штаты. В результате их среднегодовые темпы прироста ВВП в 1981 – 1997 годах уменьшились только на 0,7 % (с 3,3 до 2,6 %), в то время как Западная Европа в среднегодовом исчислении потеряла 1,9 % (с 4 до 2,1 %). Положительную роль для США сыграло несколько обстоятельств: наличие месторождений нефти на своей территории, высокая конкурентоспособность североамериканских ТНК на международных рынках, жесткая бюджетная политика администрации, начиная с рейгановской, позволившая преодолеть бюджетный дефицит. Благодаря относительно высоким темпам роста и высокой конкурентоспособности США смогли сохранить безработицу на сравнительно невысоком уровне – около 4 %.
    Значительно тяжелее изменение условий экономического развития переживают страны Западной Европы и Япония. До последнего времени в Европейском Союзе безработица достигала 12 % от числа трудоспособных граждан. В отдельных странах положение также далеко от идеального. Италия, например, снизила темпы роста своей экономики втрое, Франция и Германия – более чем вдвое.
    Снижение темпов экономического роста в промышленно развитых странах нельзя однозначно оценивать как негативное явление. Во-первых, как уже отмечалось, в большинстве этих государств потребление материальных благ приближается к рационально возможному пределу. На первый план в потреблении выходят разного рода услуги, доля которых в США и некоторых других странах приблизилась к 70 % ВПП, а в некоторых случаях превысила и этот уровень. Поскольку темпы роста производства услуг, как правило, намного ниже темпов производства промышленных товаров, то снижение средней скорости роста ВВП отражает не столько затруднения в сфере производства товаров, сколько сдвиги в общей структуре потребления. Во-вторых, наряду со снижением экономического роста улучшился ряд других хозяйственных параметров, в частности, резко уменьшились темпы инфляции. Так, на протяжении года – с сентября 1998 по сентябрь 1999 – Франция и Япония вообще жили в условиях неизменных цен. В других развитых странах рост цен колебался от 0,9 % (Германия) до 2,6 % (США). В тот же период начали снижаться показатели безработицы в странах Европейского Союза, хотя во Франции, Италии и Испании они все еще составляли 10,6 – 15,3 %. Кроме благоприятных значений цен улучшаются показатели бюджетных дефицитов, государственного долга и платежных балансов. В целом по Европейскому Союзу (15 стран Западной Европы) сальдо текущего платежного баланса в 1998 году было позитивным, объем государственного долга составлял 69,5 % ВВП, а дефициты государственных бюджетов – всего 1,7 % ВВП. Для сравнения: в России в 1998 году дефицит консолидированного бюджета государства достигал 4,95 % валового продукта.
    Стабилизация европейской экономики и государственных финансов наступила как нельзя более кстати перед введением единой европейской валюты и предстоящим вхождением в европейские структуры постсоциалистических стран. Процесс интеграции государств центральной и восточной Европы будет, по всей вероятности, нелегким. Достаточно сослаться на пример Германии: несмотря на огромные затраты, интеграция ее восточной части идет значительно медленнее, чем предполагалось десять лет назад. Трудности – не только из-за меньшей развитости экономики бывшей ГДР, но в еще большей степени из-за различий в психологии и ценностных жизненных установках восточных и западных немцев.
    Еще более сложные процессы происходят в развивающихся странах. С одной стороны, массированный перелив денежных капиталов из промышленно развитых стран создал здесь островки очень быстрого экономического роста. Южная Корея, Сингапур, Тайвань и ряд других государств сделали мощный рывок вперед, подняв выработку ВВП на душу населения до уровня, сопоставимого не только с некоторыми европейскими странами, но и с США: Сингапур производит 27870 долл. на душу населения, Южная Корея – 9040 долл., Тайвань – 13832 долл.
    В то же время другие развивающиеся страны еще решают проблему выживания: в Пакистане производится всего 430 долл. на душу населения, в Кении – 292 долл., Нигерии – 450 долл. и т.д.
    Политика либерализма, пропаганда свободы торговли и движения капиталов при сохранении жесткого регулирования рынка рабочей силы (перемещение из одной страны в другую по-прежнему затруднено для желающих поменять место работы) создают такую структуру экономических отношений, в которой образуются устойчивые потоки перераспределения стоимости в пользу промышленно развитых стран. При прочих равных условиях это замедляет экономический рост в странах развивающихся, усиливает доминирование в их экономике иностранного капитала.
    К сложностям развития мировой экономики, вызванным тяжелым положением в развивающихся странах, добавились проблемы, возникшие в постсоциалистических странах. Этот регион является сейчас единственным, где на протяжении 1981 – 1997 годов производство не росло, а сокращалось. Из всех стран, совершающих переход от плановой экономики к рыночной, только Китай смог осуществить это без скатывания в глубокий кризис производства. Показав устойчиво высокие темпы роста (10,4 % среднегодовых в 1981 – 1997 гг.), Китай сумел не только повысить жизненный уровень населения и занять достойное место на внешних рынках, но и обеспечил себе довольно надежное будущее. Прогноз свидетельствует, что в 2015 году доля КНР в мировой экономике составит свыше 16 % против 3,4 % в 1980 году и вплотную приблизится к доле США.
    В группе стран с переходной экономикой наибольшие трудности выпали на долю России. Она потеряла более половины своего ВВП и начала восстанавливать его крайне медленно, со срывами. Доля нашей страны в мировом производстве снизилась с 4,4 % в 1980 году до 1,5 % в 2000 году (оценка). Трудно сказать, каким образом и как быстро начнется возврат к прежним объемам российского производства.
    В чем состоит основная причина российских экономических неурядиц? Казалось бы, страна, располагающая всеми необходимыми полезными ископаемыми, высококвалифицированной рабочей силой, имеющая к тому же большие неиспользуемые производственные мощности, могла бы рассчитывать на скорый возврат к нормальному воспроизводству своего национального продукта. Кажется, ничто не мешает нынешней власти создать благоприятные условия для успешной хозяйственной деятельности.
    Есть, однако, один фактор, который, по-видимому, еще долго будет негативно влиять на российскую экономику. Речь идет о качестве российского предпринимательского класса. В силу особенностей его формирования (в основном – это бывшие директора государственных предприятий, молодые, энергичные, но малоопытные менеджеры частных фирм, иногда случайные люди, пришедшие в бизнес просто для того, чтобы обогатиться любыми способами, а не заниматься производством) этот класс все еще не очень хорошо знает правила и нормы рыночного поведения, недостаточно ориентируется на спрос и его структуру, не всегда понимает необходимость модернизации производства и сбыта, регулярного инвестирования денежных ресурсов в обновление основных фондов, повышение профессиональной квалификации своих работников, в снижение удельных затрат и повышение конкурентоспособности продукции. Обучение и переобучение предпринимателей, пожалуй, является сейчас одной из главных задач успешного реформирования российской экономики.
    Учитывая длительность наметившихся в мировой экономике тенденций глобализации, перед Россией и прежде всего перед ее предпринимательским классом и политическими властями стоит непростая задача: выступить на мировой арене в качестве конкурентоспособной экономической силы. Это предполагает проведение глубоких преобразований не только производственной структуры, но и всех внутренних хозяйственных связей и хозяйственного поведения.