Виктор Савенко
Генеральный директор Волгоградского трубного завода

    Вопрос о банкротстве расколол наше общество на две половины. Одни требуют: "банкротить!", другие с не меньшим жаром стремятся этого не допустить. Приводятся веские аргументы, но все дискуссии превращаются у нас в борьбу эмоций: кто громче крикнет и кто приведет пример поцветистей, благо этих примеров с обеих сторон вполне хватает.
    Чтобы вести разговор по существу, необходимо разобраться, какие, собственно, функции выполняет закон о несостоятельности предприятий, и почему такое законодательство существует в любой развитой стране.
    Первой основной функцией такого закона всегда является защитная: государство защищает себя от убыточных предприятий, которые не в состоянии уже рассчитываться по своим долгам. Может возникнуть вопрос: какое, в общем-то, дело государству – с прибылями работает предприятие или нет, а его долги – не частное ли дело самого предприятия и его партнеров? Действительно, пока у предприятия есть собственные средства, его убытки для государства практически безразличны, об этом пусть беспокоятся хозяева предприятия, которые теряют свои деньги. Но как только все собственные средства потеряны, ситуация в корне меняется. Дальнейшие убытки должны быть каким-то образом покрыты. Выбор не богат. Это – либо кредиты, либо дополнительные долги. Кредиты предприятию, которое работает в убыток и уже "проело" собственные средства, ни один нормальный банкир не даст. Поэтому получается, что убыточное предприятие продолжает существовать за счет невыплаты налогов в бюджет, зарплаты рабочим и денег за сырье, продукцию, услуги и т.д. других предприятий. А это – уже не может быть частным делом. В масштабах страны подобные вещи воплощаются в колоссальные цифры потерь. Например, в 1997 году реальный убыток в одной только металлургической отрасли (а в металлургии собственные средства отсутствуют уже с 1996 года) составил порядка 17 млрд. деноминированных рублей, и эти миллиарды тяжким грузом легли на ослабленную экономику России. В развитых странах государство, как правило, реагирует на такую ситуацию очень быстро и жестко, вплоть до мгновенного запрета на осуществление предприятием любых торговых операций (в том числе продажи своей продукции), до сбора кредиторов предприятия и принятия ими решения о дальнейшей его судьбе.
    Второй важнейшей функцией законодательства о банкротстве является осуществление принудительного перераспределения собственности в пользу более эффективных собственников. Если предприятие проиграло в конкурентной борьбе – т.е. проиграло, конечно, не само предприятие, а его собственники и управляющие, – то оно становится банкротом и продается "с молотка". В жизни "с молотка", по частям, предприятие распродается очень редко. В подавляющем большинстве случаев его покупают именно как предприятие, т. е. целиком. Причем покупают именно те, кто выиграл в конкурентной борьбе, доказав, что они и есть более эффективные собственники и управленцы.
    Я рассказывал все это так подробно, рискуя наскучить читателю, потому что обе эти главные цели, видимо, не всегда учитывались Правительством, депутатами Государственной Думы, которые предлагали и принимали Закон о банкротстве. Не знаю, какие цели преследовали наши законодатели, но то, что у них получилось, как будто специально настраивает на разворовывание предприятий "по второму кругу". Для того, чтобы убедиться в сказанном, не надо даже приводить примеры из жизни. Достаточно просто внимательно прочитать сам закон.
    Оставим без комментариев такие "мелочи", как критерий возбуждения дела о банкротстве (достаточно иметь просроченную на 3 месяца задолженность, причем любую, – и ты банкрот). Более интересен механизм внешнего управления. Суть его такова. Некое предприятие находится в плохом состоянии, не рассчиталось с долгами, и арбитражный суд принял решение ввести на этом предприятии внешнее управление с целью выведения его из кризиса и восстановления платежеспособности. Внешний управляющий должен соответствовать следующим требованиям: во-первых, быть частным предпринимателем (т.е. по существующему определению ведущим свой бизнес на элементарном уровне), во-вторых, пройти курс обучения (скажем, два месяца) и получить по окончании соответствующую бумагу, в-третьих, зарегистрироваться в качестве арбитражного управляющего в любом арбитражном суде. И все! Этого вполне достаточно, чтобы быть назначенным на любой завод с задачей нормализации управления, выведения предприятия на безубыточную работу и восстановления его платежеспособности, которая трактуется как полный расчет со всеми кредиторами.
    Могу предположить только две причины, по которым авторы закона и те, кто его принимал, верят в успех управляющего, избранного по таким критериям. Либо у них – надежные сведения, что под маской частных предпринимателей сплошь и рядом скрываются непризнанные управленческие гении, либо все дело в потрясающей эффективности двухмесячного обучения на курсах управляющих.
    На самом деле нет никакого учебного заведения, которое могло бы готовить сейчас специалистов для управления российскими предприятиями. Ведь наша экономика пишется сейчас практически с чистого листа теми, кто реально смог найти и применить именно ту систему управления, которая работает именно у нас, в наших условиях, с учетом нашей специфики. Западный опыт тут помогает достаточно слабо: я, например, не знаю ни одного западного менеджера, который бы смог успешно управлять производственным предприятием в нашей стране.
    Далее – вопрос мотивации. Предположим, я, директор успешного предприятия, решил (непонятно, чего ради) отказаться от продолжения карьеры и за небольшую зарплату, которую выплачивают внешнему управляющему, пошел руководить предприятием-банкротом. Предположим, я добился блестящих результатов и восстановил платежеспособность предприятия. Что происходит потом? Предприятие ... возвращается прежним владельцам и, как правило, прежним управленцам. Абсурд!
    Но если законы принимают, значит, это кому-нибудь нужно, не так ли? Вот и получается, что именно такой закон можно использовать для продолжения растаскивания уже растащенного предприятия. Схемы тут простые. При введении внешнего управления устанавливается мораторий на уплату кредиторской задолженности. Дебиторская задолженность при этом не замораживается, остатки и запасы тоже. Получается, что у предприятия, которое только что было банкротом, появляется как бы избыток собственных средств, которые можно "скачать". Нужно только соблюдать предельную умеренность при выплате зарплаты, налогов и т.п. и не стесняться образовывать новые долги.
    Внешнее управление дарит огромное количество подобных возможностей. Например, при наличии определенного влияния и связей можно более или менее ценное имущество передать на новое предприятие, а старое ликвидировать вместе с долгами. К такому способу чаще всего прибегают хозяева и руководство самих предприятий. В общем, нетрудно догадаться, почему в последнее время большинство крупнейших скандалов в промышленности, так или иначе, связаны с процедурой банкротства вообще и местом арбитражного управляющего в частности.
    Сказанное вовсе не означает, что банкротство – это плохо и банкротить предприятия не надо. Совершенно наоборот. Государство не должно допускать существование предприятий-банкротов. Это разрушает экономику изнутри, переворачивает экономические стимулы с ног на голову, когда лучший, наиболее успешный и эффективный находится в ущемленном положении по сравнению с банкротом. В то время как этот лучший напрягается изо всех сил, оптимизирует производство, платит все наши непомерные налоги, регулярно выплачивает зарплату, придумывает новые методики управления, другой сидит спокойно, продает продукцию в два раза дешевле реальных затрат, да и затраты-то эти он, собственно, не несет, так как не платит налоги, зарплату и не расплачивается по долгам. Сидит и решает свои материальные проблемы. При этом он – первый в очереди за различными льготами, финансовой помощью и прочими благами. Ведь за ним – коллектив. Результаты подобной несправедливости ощущает вся страна: промышленность в кризисе, а бюджет великой державы равен бюджету Диснейленда.
    Конечно, никакие частные предприниматели не станут "мотором" для подъема промышленности из той дыры, в которой она оказалась. Но задачи, стоящие перед данным законом, все равно надо решать: и задачу защиты экономики, и задачу перехода предприятий-банкротов под эффективное управление. Поэтому вопрос банкротства предприятий, поиска эффективного собственника и смены неэффективных собственников на эффективных становится сейчас тем пробным камнем, на котором проверяются истинные цели властных структур. Те, кто действительно настроен на работу во благо общества, пытаются всеми доступными способами привлечь эффективных собственников и создать условия для перехода предприятий под их управление. Другие больше озабочены тем, как прикрыть громкими словами свое неумение понять проблему или просто желание не продешевить.