По инициативе журнала «Металлы Евразии», поддержанной президиумом Ассоциации металлургов России, 22 октября в Доме металлургов был организован «круглый стол» на тему «Металлургия России и реформа топливно-энергетического комплекса».

    В дискуссии, которую вел президент АМРОС Анатолий Васильевич Сысоев, приняли участие:
    – председатель Союза экспортеров металлопродукции России Серафим Захарович Афонин;
    – заместитель председателя Комитета Государственной Думы по промышленности, строительству и наукоемким технологиям ;
    – вице-президент концерна «ЕвразХолдинг» Дмитрий Сергеевич Говоров;
    – советник генерального директора Уральской горно-металлургической компании Алексей Алексеевич Семешко;
    – первый вице-президент НП «Алюминий» Владимир Степанович Кальченко;
    – главный специалист департамента корпоративной стратегии РАО «ЕЭС России» Игорь Юрьевич Ряпин;
    – заместитель начальника департамента по работе со средствами массовой информации РАО «ЕЭС России» Сергей Владимирович Виноградов
    – заместитель генерального директора филиала «БАЗ-СУАЛ» Валерий Павлович Ланкин;
    – главный редактор журнала «Металлы Евразии» Евгений Васильевич Шашков.

    Открывая дискуссию, А. Сысоев предложил участникам «круглого стола» обсудить следующие вопросы.
    1. На каком этапе реформы мы находимся; какие проблемы уже решаются, а что вызывает серьезные опасения?
    2. Как учитываются интересы потребителей на этом рынке? Какие существуют методы защиты?
    3. Насколько понятны и прозрачны механизмы формирования цен и тарифов на электроэнергию, тепло, газ?
    4. Какова возможность участия предприятий металлургии в реструктуризации ТЭК, в том числе своими капиталами?
    В последнее время проблемы и пути реформирования топливно-энергетического комплекса активно обсуждаются в различных комиссиях и рабочих группах с участием металлургов. Благодаря этому накоплен обширный аналитический материал. На основе его специально для «круглого стола» было подготовлено сообщение, с которым от имени АМРОС выступил В. Ланкин.

Первое чтение: проблемы остаются

    Реформирование электроэнергетики и газовой промышленности, безусловно, назрело и требует кардинальных решений, без которых невозможно обеспечить стабильную работу энергетической отрасли и надежное снабжение электрической и тепловой энергией и газом промышленные предприятия, сферу услуг и население, привлечь крупные инвестиции в развитие энергетики страны.
    Существующая в настоящее время электроэнергетика во многом сохранила прежнюю систему административно-отраслевого управления. Обеспечив более или менее устойчивое снабжение потребителей, она тем не менее тормозит дальнейшее развитие рыночных отношений.
    Формирование цен и тарифов на электрическую и тепловую энергию для организаций электроэнергетики, субъектов естественных монополий в электроэнергетике является крайне неэффективным методом ценообразования, не стимулирующим указанные организации к эффективному ведению своей деятельности. Действующая система тарифов сильно политизирована. Тарифы зачастую отражают социальные и политическиe приоритеты региональных властей, а не издержки компаний.
    Устаревшая правовая база порождает проблемы и конфликты на пути движения электроэнергетики к рынку.
    Понимая необходимость создания конкурентных отношений на оптовом рынке, ФЭК России осуществляет вывод на него новых потребителей и энергоснабжающих организаций. Однако проблема заключается в том, что работа этих организаций на оптовом рынке фактически блокируется как региональными властями, так и РАО «ЕЭС России», поскольку одни лишаются источника перекрестного субсидирования, вторые не хотят расставаться с управлением чужими финансовыми средствами.
    Вместе с тем необходимо внедрять на уровне закона новые методы и формы государственного воздействия на ценообразование в социально значимых сферах.
    Другая проблема – отсутствие единой законодательной и нормативно-методической базы, а также информационной инфраструктуры деятельности ФЭК России как единого тарифного органа. Существуют более десяти различных законов, относящихся к сфере государственного регулирования цен. Установлением цен и тарифов занимается несколько ведомств. На федеральном уровне – ФЭК России, МАП, Минэкономразвития, МПС, Минтранс. В субъектах РФ, кроме региональных энергетических комиссий, существуют еще инспекции по ценам, департаменты цен и другие. Это свидетельствует о том, что законодательство в такой важной сфере, как ценообразование, не носит необходимого системного характера.
    Такая ситуация, с одной стороны, порождает значительные проблемы, возникающие у субъектов регулирования в связи с применением законодательства, а с другой – отсутствие возможности у государства эффективно регулировать их деятельность.
    Государственная Дума приняла в первом чтении законопроекты о реформировании российской электроэнергетики.
    Несмотря на то, что трехсторонняя рабочая группа (Правительство РФ, Государственная Дума, Совет Федерации) в предшествующие три месяца проделала огромную работу по согласованию многочисленных предложений, поправок в пакет законопроектов по реформированию электроэнергетики, нерешенных, противоречивых положений, прежде всего для потребителей, остается множество.
    Нам представляется, что проект федерального закона «Об электроэнергетике» должен быть доработан с учетом следующих принципиальных положений.
    1. Законопроект должен установить систему защиты прав потребителей электроэнергии в целях достижения баланса интересов между субъектами рынка электроэнергии.
    2. Необходимо провести разграничение полномочий Федерации и субъектов Федерации в области регулирования отношений в электроэнергетике, принимая во внимание, что единая электроэнергетическая система является составной частью федеральных энергетических систем России, находящихся в исключительном ведении Российской Федерации.
    3. Законопроект должен расширить сферу саморегулирования субъектов оптового рынка электроэнергии, в том числе путем введения норм, позволяющих субъектам оптового рынка принимать правила оптового рынка электроэнергии с последующим одобрением Правительством РФ.
    4. Необходимо уточнить порядок введения ограничений прав собственников на отдельные объекты электроэнергетики, в том числе и те, которые будут создаваться в будущем за счет частных инвестиций;
    5. Нормы законопроекта должны определять ответственность системного оператора за результаты проводимой им диспетчеризации на рынке электроэнергии, а также ответственность субъектов оптового рынка за неисполнение команд системного оператора.
    6. Законопроект должен предусматривать порядок взаимодействия субъектов рынка электроэнергии при возникновении чрезвычайных обстоятельств.
    7. Законопроект должен предусматривать нормы, определяющие состав тарифов субъектов естественных монополий.
    На наш взгляд, особенно тщательно должны быть проработаны и законодательно обеспечены следующие положения.
    1. Надежность системы энергоснабжения, что особенно важно для металлургов как крупных потребителей электро- и теплоэнергии, газа. Здесь не должны допускаться сбои и даже краткосрочные перерывы.
    Надежность должна регламентироваться на законодательном уровне системой государственных нормативов, стандартов, технических правил, а также договорами между субъектами рынка, при обязательном участии государства.
    Как показывает мировой опыт, в процессе реформирования энергосистем происходит снижение их надежности. А для России, где в ходе предшествующего развития из относительно ненадежных элементов создана и функционирует достаточно надежная единая энергосистема, это тем более актуально, особенно для крупных потребителей, к числу которых относится и металлургия.
    С целью минимизации рисков от снижения надежности при реформировании энергетики необходимо на законодательном уровне:
    – установить приоритет надежного и бесперебойного энергоснабжения;
    – ввести лицензирование деятельности по генерации и сбыту энергии.
    2. Реформа неизбежно будет сопровождаться ростом тарифов на электро- и теплоэнергию. Однако повышение тарифов на электроэнергию даже в 2 раза приведет к сокращению производства или полной остановке многих предприятий металлургического комплекса, прежде всего энергоемких производств, таких как алюминиевая промышленность, что существенно снизит и валютный потенциал страны.
    Понимая необходимость реформы электроэнергетики, нельзя допустить ее форсирования. Необходим переходный период, в течение которого государственное регулирование цен и тарифов на продукцию и услуги энергетического комплекса должно обеспечить баланс интересов энергетиков (стабильная работа, динамичное развитие), промышленных предприятий и сферы услуг (надежное энергоснабжение, достаточный уровень рентабельности), а также покупательную способность населения. Чрезвычайно важны экономическая обоснованность формирования тарифов (цен) на электроэнергию и услуги на каждом этапе переходного периода, прозрачность и предсказуемость их для потребителей. Без этих условий невозможно рассчитывать на привлечение инвестиций в металлургический комплекс.
    Не менее остро стоят вопросы реформирования газовой отрасли. Ее благополучие основывается на старых, вырабатываемых месторождениях природного газа и становится все более шатким. Освоение новых месторождений, расположенных в труднодоступных районах севера России, требуют огромных затрат.
    Вот несколько цифр. Для обеспечения успешного экономического развития страны добыча природного газа должна за 20 лет возрасти почти в 1,5 раза (с 580 млрд. м³ в 2000 г. до 850 млрд. м³ в 2020 г.). На эти цели необходимо затратить примерно 107 млрд. долл. США, а на развитие газотранспортных систем требуется вложить еще около 50 млрд. долл. Газ неизбежно начнет дорожать. По расчетам, средняя (модельная) цена самофинансирования (без учета транспортных расходов), которая в 2000 году составляла 13 долл. за 1000 м³, в 2010 году составит 46, а в 2020 году – 73 долл.
    Если учесть, что в недалеком будущем внутренние цены на газ будут приближаться к мировым, то сценарий реформирования газовой отрасли может определить судьбу развития промышленности страны.
    В структуре потребления природного газа металлургия занимает примерно 8 % (что само по себе очень много), но через электроэнергетику эта доля еще более возрастает. Повышение цены на газ в полтора раза увеличивает стоимость электроэнергии в 1,9 раза, а тепловой – в 2,1 раза.
    Реформирование энергетики – это, по сути, приведение всей системы к работе в условиях рыночной экономики. Для газовиков это означает, что цены на газ должны соответствовать мировому рынку, т.е. внутри страны стоимость газа должна быть равной его стоимости в Западной Европе за вычетом транспортных издержек. При таких ценах большая часть промышленности остановится, а большая часть населения не сможет оплачивать «голубое топливо». Чтобы избежать этого, и необходим переходный период, в течение которого будут сосуществовать сектор государственного регулирования цен и свободный сектор. Их соотношение, конечно, станет меняться. Но для нас, потребителей, важно, какая именно доля будет находиться в регулируемом секторе и какими темпами пойдет расширение свободного рынка в электроэнергетике и газовой отрасли.
    Сегодня существует определенная система образования тарифов (цен). Их уровень более-менее отвечает экономическим возможностям промышленных предприятий. Исторически сложилось, что крупные потребители энергии, в частности алюминиевые предприятия, располагались в непосредственной близости от дешевых источников энергии. Эта практика берет начало с первенца алюминиевой промышленности – Волховского алюминиевого завода, построенного рядом с Волховской ГЭС. И самые мощные заводы – Красноярский, Братский, Саянский – размещались рядом с крупнейшими гидроэлектростанциями. Новокузнецкий завод построен в регионе с огромными запасами угля, на котором работают ГРЭС и ТЭЦ. Расположенные в Свердловской области Богословский и Уральский алюминиевые заводы используют энергию теплоэлектростанций, работающих на сравнительно дешевом топливе, и потому имеют возможность у себя в регионе решать вопросы энергоснабжения по льготным тарифам.
    В связи с реструктуризацией РАО «ЕЭС России» возникают самостоятельные структуры, генерирующие предприятия, сети, операторы. (Федеральная сетевая компания, системный оператор). В системе будут задействованы не только ТЭЦ, вырабатывающие дешевую энергию, но и ТЭЦ, где она имеет высокую стоимость (например, центральная часть России), при этом общая цена неизбежно возрастет. Как быть в этой ситуации БАЗу, УАЗу?
    Необходимость сохранения сложившейся взаимосвязи поставщиков и крупных потребителей электроэнергии не каприз, а экономическая целесообразность. И это касается не только конкретного предприятия, отрасли или региона, но и экономики всей страны.
    Темпы развития оптовых рынков или сокращение регулируемого сектора – важнейший вопрос реформирования. Мы понимаем, что переходный период – это не десятки лет, но и не два-три года. Повышение цен на газ и электроэнергию (уровень и темпы), конечно, заставят отрасли, предприятия провести структурную перестройку, активно использовать переходный период для технического перевооружения, внедрения энергосберегающих технологий, увеличения стоимостных кондиций выпускаемой продукции (качество, глубина переработки и т.д.). Все это требует не только времени, активной позиции руководителей компаний, но и огромных инвестиций. В этой связи особенно важны предсказуемость и прозрачность формирования тарифов на длительную перспективу. Только при этом условии предприятия смогут получить инвестиции и осуществить реконструкцию на основе современных энергосберегающих технологий.
    Все эти вопросы должны находиться под жестким государственным контролем, поскольку рыночными методами в переходный период невозможно сбалансировать экономические интересы энергетиков, промышленности и населения.
    Наконец, следует отметить, что газовая отрасль и электроэнергетика являются частями единого топливно-энергетического комплекса, поэтому концепции их реформирования должны быть тесно увязаны между собой.

Смотрим на Запад, но делаем по-своему

С. Афонин

    С. Афонин. Чтобы двигаться вперед, надо понять, где мы сейчас. Пока получается так, что по одну сторону находятся РАО «ЕЭС России», МПС, Газпром и те, кто их поддерживает, а по другую – их противники. И в отношении к реформам в обществе преобладает настроение, что обязательно кто-то кого-то надует, а в целом все равно украдут.
    Я. Швыряев. Слова «реформа» и «украсть» стали у нас почти что синонимами...
    С. Афонин. Откуда возникает антагонизм? Сегодня электроэнергетика, газовая промышленность, железнодорожный транспорт существуют как бы сами для себя и рассматриваются с позиции, прежде всего, интересов соответствующих структур – РАО «ЕЭС России», ОАО «Газпром», МПС. Глубоко ошибочный подход. Эти отрасли пронизывают всю экономику. Их дальнейшее развитие, их способность удовлетворять нужды национального хозяйства и населения способны сделать нас заинтересованными участниками реформы. Добиться этого можно при условии, что всем будут понятны ее цели и содержание. Между тем именно в этих вопросах по-прежнему много путаницы.
    Возьмем формирование тарифов. Постоянно идут разговоры о неизбежности выхода на уровень мировых цен. Ну, во-первых, такого понятия, как «мировая цена на электроэнергию» не существует. Цены на энергоносители и электроэнергию как один из видов энергии складываются в разных странах по-разному. В США – свои, в Европе – свои. Правильнее говорить о региональных или локальных ценах.
    В. Кальченко. Их называют зональными.
    С. Афонин. Поэтому термин «мировые цены» применительно к электроэнергии либо безграмотен, либо его сознательно эксплуатируют, чтобы затуманить суть дела.
    Во-вторых, главным критерием должна быть конкурентоспособность национальной промышленности, а также аграрного сектора, других крупных отраслевых комплексов – иными словами, хозяйства страны в целом. Мы часто смотрим на себя через зеркало стран с развитой экономикой. Вот и давайте проведем объективное сравнение. Эксперты подсчитали, сколько стоит электроэнергия для промышленности в России и в США по паритету покупательной способности национальной валюты. И оказалось, что электроэнергия в России сегодня уже несколько дороже, чем в США. Однако нас продолжают исподволь готовить к тому, что тарифы должны вырасти еще больше. Подпускают хитрую мысль: сначала, мол, будет дороже, зато потом снова подешевеет. Куда дороже?! К чему это приведет остальную экономику? Об этом умалчивается.
    Нужен нормальный диалог, чтобы достичь согласия. Общество к нему готово. А вся эта «нахрапистость», которая сейчас демонстрируются, вся эта изворотливость, стремление чего-то там «протолкнуть» через председателя Правительства или другую влиятельную политическую фигуру – все это способно только отвратить общество от реформ.
    Я согласен с тем, что нужен переходный период, и на этом этапе реформирования необходимо конкретное участие государства в лице соответствующей структуры, а именно Министерства энергетики. Сегодня только в его недрах допустимо решать вопросы функционирования энергосети.
    Генерирующие мощности? Да, в отношении них допустимы правила свободного рынка. Но должно быть соблюдено очень много условий. Вот я приведу вам пример. Есть во Франции, в Дюнкерке, крупный современный алюминиевый завод – его наши алюминщики хорошо знают. А рядом – атомная станция из восьми энергоблоков общей мощностью 1,5 млн. кВт. Но как я ни пытался узнать, какой там тариф, цифры так и не получил. Для них завод и станция – единый организм. Прибыль идет от алюминия и зависит от его цены на Лондонской бирже металлов.
    А. Сысоев. То же самое – в Австралии. Там никто не скажет, какова цена электроэнергии, потому что энергетика привязана к металлургическому производству и через него – к конечному результату, к рынку.
    С. Афонин. И в Америке, на которую мы все время оглядываемся, можно найти много поучительного. Например, металлурги удачно использовали преимущества дешевой электроэнергии в штатах с преобладанием аграрного сектора. Сегодняшнюю цифру не знаю, а пять лет назад 1 киловатт стоил всего один цент. Поэтому здесь стали появляться так называемые мини-заводы – предприятия с короткой технологией и мощностью миллион тонн стали в год. Их строили прямо среди кукурузных и хлопковых полей. Мне в свое время довелось побывать на четырех таких заводах. И везде хозяева объясняли, что их привлекла дешевая энергия.
    Поэтому повторю, мерило в оценке эффективности электроэнергетики должно быть одно – с позиций общенациональной экономики. Но это вовсе не означает, что электроэнергетика призвана выступать в роли собеса по отношению к другим отраслям. Бесконечно дешевая энергия, как и всякий избыток, порождает леность. В 70-е годы, когда разразился энергетический кризис и буквально весь мир встрепенулся, мы только посмеивались: у нас-то энергии было вдоволь. В результате прозевали целый этап технологической модернизации металлургии. Теперь догоняем...
    В связи с этим вновь следует сказать об особой роли государства. Его задача – через энергетическую стратегию, законодательную базу, рыночные механизмы поощрять энергосбережение.
    В. Кальченко. Серафим Захарович подчеркнул, что наш металлургический комплекс серьезно отстал в плане ресурсосберегающих технологий. Справедливое замечание. Но я должен уточнить, что в энергопотреблении на предприятиях алюминиевой промышленности происходят значительные изменения. За последние годы удельный расход существенно сократился. Сейчас мы отстаем от заводов США в целом всего на 3 – 4 % вместо 10 – 12 %, которые имели место десятилетие назад. При этом отрасль не только сохранила объемы производства, но и увеличила их на 13 % по сравнению с дореформенным максимумом.
    Тем не менее доля энергозатрат в структуре производственных затрат, или по-старому себестоимости, очень высока: от 17 до 30 %. Поэтому предстоящее реформирование энергетической системы нас очень беспокоит, особенно по двум моментам. Первый – сомнение в устойчивости работы энергетического хозяйства. Второй – опасность существенного повышения тарифов.
    В своем сообщении Валерий Павлович Ланкин напомнил, что алюминиевые заводы строились в составе так называемых энергопромышленных комплексов. И сегодня 84 % российского алюминия производится на базе объективно дешевой электроэнергии, вырабатываемой мощными сибирскими ГЭС. Это – наше преимущество, обеспечивающее конкурентоспособность на мировом рынке, несмотря на удаленность этих предприятий и от западной, и от дальневосточной границы.
    Но и для электроэнергетики алюминиевый завод – весьма выгодный партнер. Он потребляет энергию высокого напряжения, находится в непосредственной близости от генерирующей мощности (мы буквально «сидим на клеммах электростанций»), поддерживает исключительно ровный график энергопотребления – часовой, суточный, сезонный. Есть ряд других специфических преимуществ, благодаря которым энергосистемы получают экономическую выгоду от работы с крупным алюминиевым производством.
    Вот почему во всем мире алюминиевые заводы работают на пониженных тарифах, которые составляют 15 – 25 % (есть даже случаи – 11 %) от среднего тарифа для остальных промышленных потребителей. Этого реформаторы упорно не хотели замечать. Вопрос ставился так, что должен быть единый тариф по всей матушке-России. Для нашей отрасли это совершенно неприемлемо.
    Что хотелось бы отметить по проектам законов, представленных в Госдуму. В последнее время появились поправки, в том числе от Правительства, где уже упоминаются и зональные цены, и то, что атомные электростанции могут находиться только в федеральной собственности...
    Я. Швыряев. Эти поправки – своего рода игра. Закон об атомной энергии был принят раньше.

В. Кальченко

    В. Кальченко. Конечно, повторение имеет место. Но поскольку в отношении атомных электростанций еще раз подчеркивается, что это – федеральная собственность, у нас возникает другой вопрос. Почему в этот перечень не попадают крупные гидроэлектростанции, такие, как Братская, Красноярская, Саянская? Тем более, что сейчас фиксируется доля государственной собственности в активах и даже обещают подумать, как эту долю увеличить.
    Я. Швыряев. Думаю, вы в курсе, как проводится приватизация в отрасли? Корпоративно. Водохранилища, водный баланс, рыбное хозяйство – на долю государства, а машина, которая вырабатывает энергию, – это собственность частная. Причем творится безобразие полнейшее. Показываю справку, которую принесли в Думу: Новосибирская ГЭС, введенная на полную мощность в 1958 году, уже достигла 100 %-ного износа. Чушь! Я, профессиональный строитель, инженер, хорошо знаю, что бетон в плотине 150 лет только набирает прочность! А если машина изношена, то нужно взять этого собственника и спросить хорошенько, почему он не обновил фонды и куда девал амортизационные отчисления. Это же естественный вопрос для государства, которое обязано управлять своей собственностью и инвестициями. Для того у нас – Правительство с целым штатом чиновников в Белом доме. И количество министерств не уменьшилось. Прошу прощения, что вмешался в дискуссию, но я уже не знаю, кому адресовать подобные вопросы. Задаю их Христенко, Чубайсу, Грефу... Они молчат.
    В. Кальченко. Мы считаем, что уровень или перечень объектов, находящихся в собственности государства должен быть уточнен. В уставном капитале вновь образуемых компаний – и сетевой, и сетевого оператора – должно быть не менее 75 % государственной собственности, формируемой на основе разделительного баланса при реорганизации акционерного общества, каковым сегодня является РАО «ЕЭС России».
    Мы с удовлетворением воспринимаем, что в последних правительственных поправках предусматриваются все-таки ценовые зоны на территории России с учетом многих факторов, в том числе, видимо, и тех, о которых и я, и предыдущие выступающие уже упоминали. Далее. Всем известно, что металлургия – капиталоемкий сектор экономики. Сроки окупаемости наших объектов весьма продолжительные. Например, алюминиевый завод способен вернуть вложения не раньше, чем через 7 – 9 лет. Но какой инвестор решится вкладывать средства, не зная, что будет с тарифами на электроэнергию даже через год? Поэтому в законах должно быть записано право на долгосрочные договоры продолжительностью не менее 5 лет. В зарубежной практике, как вы знаете, договоры заключаются и на 20 – 25 лет. Причем тариф увязывается с ценой на алюминий в любом случае: находятся ли генерирующие мощности и алюминиевый завод в составе одной компании, или нет.
    В проектах законов не получили отражения особенности образования цен на энергоресурсы для энергопромышленных комплексов и тех предприятий, которые имеют в своем составе генерирующие мощности. Наверноe, должны быть соответствующие пункты в законах, которые предусматривали бы экономически оправданное функционирование и взаимодействие этих объектов.
    Наконец, мы полагаем, что многочисленные ссылки в проектах законов на порядок или правила, которые должны устанавливаться правительством, – это «кот в мешке». Значит, никакой прозрачности не будет, а будут сплошные подзаконные акты. Как это делается, мы хорошо знаем.

Е. Шашков

    Е. Шашков. По ходу разговора я хотел бы сделать небольшое добавление. Мы часто ссылаемся на опыт западных стран и компаний. Но поучительные перемены наблюдаются и у наших ближних соседей.
    Недавно в телевизионной передаче глава РАО «ЕЭС России» привел в пример электроэнергетику Казахстана, где благодаря реформе тарифы снизились чуть ли не в два раза. Однако он не сказал другого: почему и с какого уровня тарифы начали снижаться. Дело в том, что в Казахстане реорганизация электроэнергетики по «умнейшей схеме», аналог которой нам сегодня готовит РАО «ЕЭС России», была осуществлена в середине 90-х годов. Зарубежные инвесторы металлургических предприятий просто пришли в ужас. Потому что образовалась компания «энергобаев», как их там называли, или «энергобаронов», и они фактически поставили на колени весь горно-металлургический комплекс. Но инвесторы уже обладали достаточным влиянием. Кроме того, президент Назарбаев – сам в прошлом металлург и глубоко понимает специфику отрасли. Политическая поддержка была обеспечена.
    А решение, принятое на высшем уровне, заключалось в следующем. Было разрешено включать электростанции в структуру крупных горно-металлургических компаний. Например, Бухтарминская ГЭС стала подразделением «Казцинка». В составе Евразийской промышленной ассоциации наряду с Павлодарским алюминиевым заводом и двумя ферросплавными заводами была создана целая энергетическая компания. Собственную энергетическую базу получил «Испат-Кармет». Первое, что сделали новые собственники, – вложили необходимые средства и привели в порядок эти энергетические мощности, добились их эффективной работы. Разумеется, они как потребители не заинтересованы в завышении стоимости электроэнергии. А поскольку от этих электростанций идет энергоснабжение других производств, социальных объектов и целых городов, то и все остальные пользуются возможностью платить по умеренным тарифам.
    Вот почему тарифы начали снижаться. Инвесторы, конечно, довольны. Но самое главное, что это пошло на пользу всей экономике. Как вы знаете, Казахстан входит в число самых быстроразвивающихся стран: последние три года прирост ВВП составляет здесь в среднем 11 % в год. И не последнюю роль в этом сыграло дальновидное решение по энергетике.

Секреты «амбарных» книг

Д. Говоров

    Д. Говоров. Не вполне согласен, что можно договориться с какими-то генерирующими компаниями и привязать цены на электроэнергию к конечной цене продукции. Допустим, сегодня мы договорились. Но завтра себестоимость электроэнергии по каким-то причинам вдруг повысится. И как только цена продажи в условиях такой вот привязки оказывается ниже себестоимости, генерирующая компания автоматически начинает работать себе в убыток. Налоговый кодекс этого, конечно, не запрещает: платите налоги и – пожалуйста. Но ни один предприниматель вести убыточную деятельность не согласится. И в уставе любого предприятия записано, что целью деятельности является получение прибыли.
    Если бы генерирующая система сохраняла прозрачность, то, по крайней мере, можно было бы проанализировать структуру финансовых потоков, понять, как формируется прибыль и куда она девается. Но пока видим одно: любая генерация сегодня работает с минимальной рентабельностью. Прибыль по итогам года показывают прямо-таки смехотворную. В подобных условиях механизм долгосрочных соглашений, мне кажется, работать не будет.
    Теперь – о том, как «ЕвразХолдинг» пытается войти в реформу РАО «ЕЭС России», или, точнее говоря, из нее не выпасть.
    Мы много времени и сил потратили, чтобы вывести из состояния фактического банкротства свои комбинаты – «Запсиб», КМК, НТМК. До вопросов энергообеспечения руки просто не доходили. И вот сейчас видим: проблема очень актуальная. Например, на «Запсибе» в структуре себестоимости доля электроэнергии с 2000 года по сегодняшний день выросла на процент – с 6,5 % до 7,5 %. Для таких крупных предприятий это достаточно ощутимо.
    Нас беспокоит перспектива участия так называемых инвесторов в реструктуризации РАО. Тот, кто потратит деньги на покупку генерирующих мощностей, в первую очередь озаботится тем, чтобы вернуть их побыстрее и с большей выгодой. В России эту модель уже проходили. Вспомним чековую приватизацию: реальных инвестиций тогда практически не было. Наоборот, деньги, которые должны были прийти в производство, оказались вывезенными из страны.
    На наш взгляд, та часть генерации, которая в результате реформы будет выделяться из состава РАО с целью продажи, должна в приоритетном порядке предлагаться компаниям, имеющим в своем составе крупные энергоемкие производства. Здесь справедливо говорилось о том, что предприятия алюминиевой промышленности создавались и функционировали в связке с генерирующими мощностями – ГЭС, ТЭЦ, ГРЭС. То же самое касается и черной металлургии. Вот металлурги и должны иметь приоритетное право выкупа этих мощностей.
    Для нас электроэнергетика – непрофильный бизнес. Не собираемся в этой сфере зарабатывать, но хотим иметь понятную, долгосрочную программу по обеспечению металлургического производства электричеством и теплом. Поэтому мы, хотя и не сможем сразу выложить большие деньги для приобретения этих мощностей, все же будем гарантированно осуществлять инвестиции. Эта схема представляется гораздо более надежной, в том числе для других предприятий и населения.
    Считаю, что участникам сегодняшнего «круглого стола» имеет смысл предложить Правительству рассмотреть возможность участия энергоемких предприятий в покупке генерирующих мощностей на основе приоритетов и преференций.
    Хотелось бы обратить ваше внимание на деятельность такой структуры, как Администратор торговой системы. Туда на паритетных началах входят предприятия РАО «ЕЭС России» и крупные потребители электроэнергии, среди них Русал, СУАЛ, УГМК, «Северсталь», «ЕвразХолдинг», «ЛУКойл». Работа ведется достаточно эффективно. Хотя каждое решение принимается в жарких баталиях, но положительное движение все-таки есть. Все прекрасно понимают, что через пять или десять лет цены на электроэнергию будут гораздо выше сегодняшнего регулируемого тарифа. Но надеюсь, что в РАО на этот раз выбрали правильный механизм поведения – создавать рынок с участием потребителей. Если действительно в следующем году начнутся какие-то торги, то мы, по крайней мере, поймем, чего ждать в дальнейшем, и, может быть, скорректируем вовремя реформу так, чтобы не пострадала промышленность России.
    Подобного, к сожалению, пока не скажешь о Газпроме. Вроде бы и там создавался Администратор торговой системы, но настолько кулуарно, что никто об этом толком не слышал. Не понимаю, как они предполагают проводить либерализацию цен на газ, если потребители в этом не участвуют.
    Е. Шашков. Можно вам задать вопрос? Говорят, в Новокузнецке действует старая ТЭЦ, построенная еще в годы первой пятилетки вместе с КМК, и будто бы она дает электроэнергию по цене в пять раз дешевле, чем у «Кузбассэнерго». Как такое может быть?
    Д. Говоров. Не было бы счастья, да несчастье помогло. КМК проходит процедуру конкурсного управления, из его состава выделяются различные производства. Есть там и своя ТЭЦ – небольшая, на 70 МВт всего мощностью. Она дает тепло, электричество не только для КМК, но и обслуживает центральную часть Новокузнецка. Мы решили ее тоже выделить в отдельное предприятие, чтобы объективно посмотреть затраты. Сделали расчетный центр – население теперь вносит платежи напрямую, а не через горсеть, где эти деньги терялись в общих потоках. И вот что получилось. Эта станция 1932 года постройки, которая очень сильно обветшала и нуждается в модернизации, в ремонте, работает более рентабельно, чем любое из металлургических производств КМК.
    А с другой стороны есть вполне современная ТЭЦ, которая строилась для «Запсиба» и обслуживает «Запсиб», но входит в состав «Кузбассэнерго». Они там постоянно жалуются, что нет денег. «Кузбассэнерго» заканчивает год «по нулям». Ну, мы и предложили полушутя, полусерьезно: «Давайте, станем управляющей компанией «Кузбассэнерго» и покажем, где деньги». Не соглашаются.

В. Ланкин

    В. Ланкин. Где деньги? Большой секрет! На Всероссийской конференции «Новые возможности энергоснабжения потребителей в условиях реформы», состоявшейся в Москве 9 – 10 октября 2002 года, были доложены результаты экспертизы, которая проводилась по решению ФЭК России. Экспертизой было охвачено 18 ТЭС и
    11 ГЭС РАО «ЕЭС России». Некоторые результаты прямо-таки ошеломляющие. Если в 2001 году рентабельность этих электростанций достигала 25 %, 80 % и даже 130 %, то в первой половине 2002 года эти показатели трансформировались в 10 – 20 %, а некоторые предприятия даже ушли «в минус». В чем причины таких чудес?
    С. Афонин. Надо думать, амбарные книги. То, что бухгалтерия прячет.
    В. Кальченко. Мне хотелось бы вернуться к другой мысли – о приемлемости для России использования долгосрочных контрактов, когда цена электроэнергии увязывается с ценой алюминия на ЛБМ. Сегодня около 70 % алюминия в западном мире производится на основе именно таких договоров. Конечно, это предполагает цивилизованное ведение бизнеса. Но ведь нельзя отвергать разумную схему на том основании, что кто-то уводит прибыль или допускает иные нарушения.
    Д. Говоров. Если генерирующая компания будет показывать реальную рентабельность, то сомнений в этом плане ни у кого не возникнет.

Где государство?

А. Семешко

    А. Семешко. Не вызывает сомнения, что топливно-энергетический комплекс страны необходимо реформировать. Большинство других секторов нашей экономики были охвачены процессом реформ последние десять лет, а участие в нем предприятий ТЭК искусственно тормозилось государством. Теперь потребуются огромные средства, чтобы эти отрасли приобрели современный облик и стали конкурентоспособными. Объемы необходимых инвестиций приводились в сообщении, открывшем наш «круглый стол». Думаю, трудно ожидать эффективных действий от структур исполнительной власти, которые за весь период российских реформ так и не научилась эффективно передавать государственную собственность в инициативные частные руки. Это – большой вопрос, или, если хотите, большая проблема общенационального значения.
    Никто не говорит, что ТЭК – контрагент. Это важнейший системный элемент народного хозяйства, и все заинтересованы в том, чтобы он стал более мощным, эффективным и, значит, более дешевым для потребителей. Поэтому мы готовы участвовать в решении этой задачи в любых формах и на любом уровне. Мы не собираемся становиться этаким «камнем преткновения» на пути реформирования топливно-энергетического комплекса, но и не хотим допустить, чтобы готовящаяся реформа ТЭК придавила целые отрасли народного хозяйства, за которыми по принципу домино посыплются все остальные.
    Присутствующие, наверное, согласятся, что металлургический бизнес России не оказывает заметного влияния на цены ЛБМ и других мировых рынков металлопродукции. Можно, конечно, рассуждать о каких-то мизерных процентах, но мы не владеем главным – механизмами формирования этих цен. Вся экономика нашего экспортно-ориентированного металлургического производства зависит сегодня от «последней руки»: от государственного регулирования, под которым подразумевается система контроля над экспортными пошлинами и ценами естественных монополий. Если этот регулятор сегодня убрать – а многие только в этом видят суть реформирования ТЭК – то большая часть нашей экспортной продукции станет неконкурентоспособной.
    Поэтому нас не может не волновать, что будет завтра, когда либерализация топливно-энергетического комплекса все же состоится. Как мы можем смягчить нежелательные экономические последствия этого реформирования? Период, когда каждая компания имела возможность лоббистскими методами влиять на решение вопросов по экспортным пошлинам, закончился. И не случайно сегодня на различных уровнях и по различным вопросам идет объединение хозяйствующих субъектов для выработки коллективных решений и действий.
    Объединяться, несомненно, надо. И не для того только, чтобы рассказывать друг другу какие-то «страшилки». Пора научиться мыслить на основе современных компьютерных технико-экономических моделей. Мне кажется, создав такую математическую модель с входными параметрами по всем энергетическим составляющим, металлурги могли бы точно определить: что и когда произойдет, если произойдет повышение конкретных тарифов в заданных регионах для определенных предприятий определенных подотраслей. Математическая модель металлургии России должна быть динамической, рассчитанной, скажем, на ближайшие два – три года, – она должна иметь хорошую прогнозную базу и быть увязана с сопредельными отраслями народного хозяйства. Последние парламентские слушания энергетической стратегии страны показали, что такой стратегии нет. Но ее и невозможно разработать, не имея в основе такой вот модели в масштабе всей страны. Точно выверенных данных нет даже о такой крупной отрасли, как металлургическая.
    Многие из присутствующих работают в различных комиссиях и группах, участвуют в парламентских слушаниях. Но там, мне кажется, очень много политики и эмоций. А мы, профессионалы, должны вести дискуссию на уровне цифр и моделей, учитывающих экономические и социальные последствия тех или иных государственных решений.

    С. Афонин. Вы говорили, что ТЭК отстал в реформировании. Что вы имели в виду?
    А. Семешко. Я имел в виду, что основные фондообразующие элементы национального хозяйства, ее системные составляющие – энергетика, транспортная система – были оставлены «на потом». Наверное, в тот период было сложно замахиваться на такие крупные инфраструктурные отрасли без какого-либо опыта. Предпочли начать эту работать с отдельными предприятиями. Их проще было инвентаризировать, оценивать, приватизировать...
    С. Афонин. Такая констатация, особенно в отношении РАО «ЕЭС России», – неправильна. Сегодня уместно говорить о неэффективности преобразований, которые там сейчас происходят. Напомню: РАО – акционерная компания, с достаточной долей частного капитала. И, похоже, частные акционеры командуют всем этим парадом. К сожалению, представители государственного пакета акций, которые есть в управляющей компании, не вполне со своими обязанностями справляются. В том числе и с обязанностью государственного регулирования цен.
    Я не случайно вношу это уточнение. Формулировками вроде той, что ТЭК отстал от реформ, мы только запутываем дело. А, вообще-то говоря, уместно поставить вопрос об эффективности управления.
    А. Сысоев. Тут переплетаются сразу два вопроса. Первый – о реструктуризации внутри компании, о том, как перестроить работу компании и сделать ее доходной. Второй – о раздробление компании. Поскольку менеджмент большой компании не справляется с внутренней реструктуризацией, он говорит: надо все разделить и продать. Хотя за этим просматривается желание просто передать кому-то в частные руки.
    Поэтому я, как промышленник, позволил бы себе сделать следующий вывод. Люди не способны управлять крупным комплексом и, не имея возможности продать его целиком, предлагают предварительно раздробить. Отсюда возникает идея реструктуризации. Эта цель, на мой взгляд, и преследуется.

Я. Швыряев

    Я. Швыряев. Предлагаю как гражданин еще одну деловую игру. Не справляешься – уходи в отставку. Придут люди, которые смогут эффективно работать и в правительстве, и в депутатском корпусе, и в структуре, где государство имеет блокирующий пакет акций. Это законная постановка вопроса, имеющая в своей основе конституционное право. Почему-то такая форма взаимоотношений вообще не рассматривается.
    Вот Д.С. Говоров робко так апеллировал в сторону Правительства. У нас в депутатском корпусе то же самое: «надо написать письмо с просьбой рассмотреть возможность...». А я вам отвечу за Правительство: «Рассматривали, в поте лица, провели не одно заседание – возможности нет». Кто вам скажет, что есть возможность?! Потому что в самой постановке вопроса мы сразу закладываем отказ. Вместо этого следует составлять путеводитель и указывать, что, в какой последовательности нужно делать.
    Теперь – сам законопроект. Прежде всего, надо знать, что у нас вообще нет закона о реформе РАО «ЕЭС России». А вот закон об акционерных обществах. 15-я статья его запрещает реформировать акционерные компании, называемые естественными монополиями, иначе как на основании закона о такой реформе. Закон об особенностях распоряжения акциями РАО «ЕЭС России» и аналогичных компаний также запрещает свободно отдавать в залог или передавать эти акции – для этого требуется принимать отдельный федеральный закон. У меня лично в связи с этим возникает вопрос: почему наше Правительство предлагает парламенту пакет законопроектов, где через подмену понятий намечается раздел собственности? Ответ находится в самих текстах этих шести законопроектов.
    Есть такие выражения: к примеру, «национальная сеть». Как красиво звучит! А на самом деле? На 100 % частная компания. Вы понимаете? Системный оператор – Центральное диспетчерское управление. Частная компания на все 100 %. Это – в первоначальном варианте законопроекта.
    Железная дорога тоже приватизируется. Но МПС все-таки пошло другим путем. Рельсы, диспетчерское управление – все это полностью остается у государства.
    Спрашивают у Чубайса: кто будет отвечать за надежность, кто сможет гарантировать поставки электроэнергии? Послушайте «рыночный» аргумент Анатолия Борисовича: «А за колбасу никто не отвечает». Говорю: колбасой пусть себе торгует лавочник, но электроэнергетикой должен заниматься государственного ума человек, как минимум.
    Появляется новый субъект рынка – «гарантирующий поставщик». Чем гарантирует поставку энергии этот посредник? Объясняют: договором, который он обязан заключить с потребителем. Ну, допустим, заключил, а тут случились «форс-мажорные» обстоятельства. Поставщик ничем не обременен, кроме как договором. А потребитель – алюминиевый завод, или, условно, инфекционная больница, сумасшедший дом. Куда идти? Ответа нет. Разработчики закона говорят: интересный вопрос, надо думать. Ну и думайте! Принесете нормальный законопроект, будем рассматривать.
    Пока же мы видим, что на этом рынке может появиться куча посредников с подставными договорами, и все это способно привести к повальному банкротству целые отрасли российской экономики. Любые.
    Дальше. Законодательно закрепляется новое понятие «равновесная цена». Что это такое? Для обывателя звучит, как усредненная. Ничего подобного! Равновесная, или маржинальная, цена определяется по цене худшей электростанции, работающей на данном генерирующем рынке. В этих условиях открывается очень простой способ получения дополнительной прибыли: снизив выработку на «плохой» станции и включив на пиковую нагрузку «хорошую», реализую эту электроэнергию по максимально высокой цене. Нормальный бизнес.
    Я не осуждаю менеджмент РАО «ЕЭС России». Они действуют вполне логично, когда продвигают свои корпоративные интересы. Но у Правительства-то совершенно другие должны быть задачи!
    Энергетики говорят: не хватает средств на инвестиции. Не могу с эти согласиться. Когда мы посмотрели расчеты прочих затрат в структуре себестоимости, оказалось, что за последний год они увеличились почти в 4 раза. Капитальные вложения в непрофильные виды деятельности увеличились в 3 раза и по объему превзошли основные. Удельные капитальные вложения на единицу мощности с 750 долл. возросли до 1750. У нас в атомной энергетике, где вопрос безопасности – один из главных, и то 1000. Смотрим баланс. В дебиторах значится английский банк с просроченной задолженностью в 2,5 млрд. руб. Подтверждено известной аудиторской компанией, так что нет никаких сомнений. Спрашиваю: если у нас за неуплату отключают села, заводы, больницы, воинские части, то почему бы вам банк не отключить? Молчание. Видимо, для одних одни правила, для других – другие.
    Здесь часто употребляют слово «реформа». Это французское слово, есть и латинская транскрипция – преобразование. А что является целью будущего закона? Она никак не прописана. Вы говорили об экономических последствиях, о математической модели. Но дело-то в том, что у Правительства вообще нет никакого анализа. В цифрах разнобой. Греф несколько раз заявлял, что тарифы вырастут в 2,4 раза, а Чубайс взял пошире – от 3 до 6. Мой прогноз хуже: если будет введен механизм равновесной цены, то, учитывая существующий разрыв между стоимостью энергии на различных электростанциях, придется увеличивать тарифы минимум на порядок.
    Если разделить по видам деятельности, получаем: генерация, передача, диспетчеризация, сбыт. На каждом переделе, в соответствии с налоговым законодательством, следует взимать НДС. Что получим? Двукратное увеличение цены. Кроме того, нужно ведь иметь офис, обслуживающий персонал, футбольную или хоккейную команду – нормальные житейские потребности. А источник средств один – тарифы.
    Принимать пакет таких законопроектов считаю преждевременным.
    Здесь упоминали об энергетической стратегии. Кто не читал этот документ, советую ознакомиться, чтобы оценить уровень разработчиков. Набор деклараций. Такое ощущение, что писал это лет двадцать назад заместитель секретаря парткома по идеологии. Так и хочется воскликнуть: «Да здравствует марксизм-ленининзм! Вперед к победе коммунизма! За работу, товарищи!». И нам предлагают это утвердить.
    Кстати говоря, энергетическую стратегию в Соединенных Штатах представил президент страны. Возглавлял ее разработку Ричард Чейни, второе лицо государства. Участвовали все ведущие руководители министерств и руководители агентств. Палата представителей Конгресса утвердила, сенат заблокировал. Дорабатывают по сегодняшний день. Почему? Стратегия защищала интересы энергетических компаний, а не потребителя. У нас все наоборот. Поэтому, наверное, появилось выражение «лиса реформирует курятник».

Ответы по пунктам и новые споры

И. Ряпин

    И. Ряпин. Вы говорите, что реформу начинать нельзя, поскольку не обозначена цель, и вообще подготовленные документы плохие. Но напомню, что законопроекты в первом чтении одобрены Думой.
    Я. Швыряев. Ну, вам-то наверняка известно, чего это стоило.
    И. Ряпин. Что касается собственно реформы. Мы говорим о построении новой системы отношений во всей отрасли электроэнергетики, а не только в РАО «ЕЭС России». Нужно обновлять и РАО. Несмотря на то, что главная энергетическая компания акционирована, и в ее структуре проводились определенные реформы, она как была, по сути, министерством, так им и осталась.
    Здесь все говорили, что в энергетике необходимо повышать прозрачность, поскольку никто не понимает, из чего складывается себестоимость и какие расходы переносятся в тарифы. А, собственно, вся реформа и направлена на то, чтобы стали, наконец, абсолютно понятны и четки правила формирования тарифов, точнее, цен на электроэнергию. Они должны определяться на рынке – не столько под влиянием политических согласований, в частности договоренностей с местными администрациями, сколько под влиянием спроса.
    Равновесная цена. Что здесь необычного для рыночной практики? На Лондонской бирже металлов складывается равновесная цена, ведь так? Механизм ценообразования, который сейчас предлагается, и модель рынка, которая разрабатывается, состоят в следующем. В Администраторе торговой системы будут поровну входить покупатели и производители электроэнергии. Да, модель предусматривает определение цены по наихудшей станции, но по наихудшей станции не вообще в стране, а принятой рынком – то есть той цены, с которой согласны покупатели. Предложение формируется по всему спектру – от самой дешевой станции до самой дорогой, а по заявкам, которые подали покупатели, строится кривая спроса. В точке, где пересекаются кривые, фиксируются объем, который потребители хотят купить, и цена продажи, на которую согласны и потребители, и производители электроэнергии.
    Долгосрочные договоры. Мы не против такой практики. В наших предложениях они предусматриваются. Единственный вопрос связан с их длительностью. Думаю, в сегодняшних условиях заключать договоры и фиксировать цены на 20 лет не осмелится никто.
    Наряду с прямыми договорами на рынке возможны и производные механизмы. Например, вы заключаете договор с поставщиком, который в любом случае обязан обеспечить вас электроэнергией. Откуда он получил эту энергию, – произвел сам или закупил на рынке – его дело, но свои коммерческие обязательства поставщик должен выполнить. Это нормальные договорные отношения, и они регулируются в рамках гражданского законодательства.
    Мне хотелось бы ответить еще на один пункт – по поводу дешевизны электроэнергии ГЭС. Действительно, эта энергия более дешевая, и металлургические предприятия не случайно строились рядом. Но сейчас ситуация изменилась, о чем не раз заявляло РАО «ЕЭС России». Вступил в силу новый водный налог. Величина его такова, что для его оплаты у ГЭС не только прибыли не хватает, но и всей суммы валовой выручки. Вы по-прежнему считаете, что электроэнергия на ГЭС такая дешевая?
    Наконец, о присутствии государства. По закону реорганизацию РАО «ЕЭС России» предусматривается осуществить в 2005 году. Системный оператор и сетевая федеральная компания будут в том момент созданы, и доля государства в них составит 52 %.
    С. Афонин. У меня к вам, как к представителю РАО «ЕЭС России», есть еще один вопрос. Из всего, о чем мы здесь так горячо говорили, вы что-то «уносите» полезное для себя? Возможно ли сотрудничество, чтобы нам вместе достичь каких-то целей?
    И. Ряпин. Безусловно. Для металлургии основные два приоритета в потреблении электроэнергии – надежность и доступные цены. То же самое заявляем и мы. Главное – достаточная надежность работы системы, и цены должны быть доступными для всех. Но вместе с тем такими, чтобы энергетика нормально функционировала и сегодня, и завтра, и через год, и через пять лет... Чтобы у нас за этот период не развалились электростанции. Поэтому мы открыты для сотрудничества, более того, мы к нему стремимся.
    С. Афонин. Еще вопрос. Когда-то металлургия занимала исключительное положение. В стране постоянно был дефицит металла, и у нас перед дверями все время толпились все, кому он требовался. Теперь покупатель для нас – самый главный человек. Мы его очень уважаем. У энергетиков когда такое отношение появится?

С. Виноградов

    С. Виноградов. Вы, металлурги, уже давно находитесь в рыночных условиях, где действуют законы конкуренции, а мы только собираемся переходить к рынку. Когда будет конкурентный рынок электроэнергии, тогда и для энергетиков покупатель станет самым главным человеком.
    С. Афонин. Нет рынка электроэнергии?! А где же тогда мы покупаем эту энергию? Что это за искореженный механизм такой, когда цены вырастают почти на порядок? Друзья, очень важно во всем этом разобраться. Поймите и мою гражданскую обеспокоенность. Я всю эту дискуссию слышу уже почти десять лет (с 1993 по 1997 год я принимал непосредственное участие в работе правительства). Ничего не изменилось. Каждый свое толчет и толчет.
    А. Сысоев. Будем подводить итоги?
    Первый вывод, с которым согласны все выступавшие: существует острая необходимость в реформировании энергетики России. Второй: реформирование должно проводиться с учетом всех факторов, влияющих на устойчивую работу промышленных предприятий, особенно энергоемких производств, и уровня платежеспособности населения. К сожалению, сегодня концепции реформ, учитывающих интересы энергопроизводителей и потребителей, нет. Взять РАО «ЕЭС России». Сегодня мы видим, что реструктуризацию РАО определяют несколько причин. Одна из главных – это стремление перевести в частную собственность наиболее значимые ТЭС и ГЭС. Вторая – вина государства. Я вот даже смотрю по энергосистеме нашей Свердловской области: если бы бюджеты всех уровней оплатили долги по электроэнергии и теплу, то прибыль составила бы почти 9 млрд. руб. Отдайте эти деньги, и не нужно повышать никакие тарифы. Многие трудности связаны с тем, что определенные потребители не платят и все их затраты перекладываются на тех, кто еще работает.
    Следующий вопрос. Только что вышло постановление Правительства, где предполагается осуществить крупные изменения в российском металлургическом комплексе в ближайшие пять-десять лет. Придется мобилизовать все ресурсы. Одна из задач – серьезно повысить конкурентоспособность продукции. Но если будут выполнены решения о подъеме цен на электроэнергию и энергоносители, это создаст на пути развития отечественной металлургии непреодолимый барьер.
    Хочу остановиться еще на одном вопросе, который мы здесь затрагивали. Нас убеждают: надо вводить мировые цены. Но тогда должны быть просчитаны все последствия: что будет вообще с экономикой, что от нее останется? Никто не считает. Вы говорите: нужна модель. Правильно. Но вот по заказу «Газпрома» была составлена модель по газовой промышленности. Подсчитали: 1000 кубометров будет стоить более 70 долл. Спрашиваю: а вы закладывали в эту модель, что будет с металлургией, с другими отраслями? Оказывается, не закладывали. Значит, модель не работает. Если подобные расчеты делаются, они должны в обязательном порядке учитывать особо важных потребителей.
    Вопросы о методике ценообразования, отнесения энергозатрат и тому подобное. Энергетики говорят: нужна инвестиционная составляющая. Отвечаем: займитесь амортизационными отчислениями. Амортизацию никуда нельзя расходовать, кроме как на инвестиции. И это выгоднее, чем использовать прибыль, которая облагается налогом. В 1995 – 1998 годах мы пригласили специалистов и с их помощью проанализировали методику формирования цен и тарифов на тепло, электроэнергию, газ, услуги МПС. На тот момент во всех этих системах оказался очень высокий уровень рентабельности. Мы отдали наши расчеты в федеральную комиссию и использовали их в защите своих интересов. Сегодня в законопроектах о предельных уровнях рентабельности ничего не говорится.
    Необходима четкая государственная программа снижения энергозатрат. Причем должно быть понятно, что в этом плане делает РАО «ЕЭС России», газовая промышленность и что делаем все мы, потребители их услуг. Конечно, в эту программу должно быть включено и жилищно-коммунальное хозяйство. Там потери страшные: практически все, что удается сэкономить, они проедают и при этом не платят. В рамках этой работы через Правительство или Государственную Думу необходимо организовать равноправный диалог между представителями естественных монополий и потребителями.
    Следующий вопрос – участие энергоемких отраслей в приватизации электроэнергетики (будем так называть этот процесс), особенно тех объектов, где доля частного капитала должна составить 50 % и выше. Мы не можем позволить, чтобы цены и тарифы росли по произволу энергетических компаний, т.е. в зависимости от любых затрат, которые там складываются. Думаю, вполне вероятен такой поворот событий, что большинство частных компаний окажется под контролем зарубежных собственников и нам вообще не с кого будет спрашивать. Поэтому следует законодательно ввести порядок, ограничивающий участие иностранных компаний в приватизации. Аудит в энергетике тоже должен быть по преимуществу российский.
    Надо определиться с переходным периодом. Если мы признаем его необходимость, следует ввести конкретные параметры: срок (например 5 или 10 лет), изменение тарифов и цен, их предельные уровни. Все это надо тщательно просчитать, исходя из реального состояния экономики, отдельных ее секторов и положения большинства населения страны. Кстати, пороговые цены на энергоресурсы для металлургии мы уже рассчитали. Известно, на каком пороге мы остановимся, после чего придется только закрывать предприятия. Уровень мировых цен на металлы нам известен, особенно по цветной металлургии. Мы знаем, какие колебания бывают на Лондонской бирже металлов, и можем располагать достаточно верным прогнозом. Такие расчеты необходимо сделать по всем энергопотребляющим отраслям.

А. Сысоев

    Долгосрочные договоры. Конечно, они необходимы не только крупным потребителям электроэнергии, но и ее производителям. Потому что возникают гарантированные финансовые потоки, которые можно рассматривать в том числе и в качестве инвестиционного ресурса. Эта деятельность тоже должна быть подкреплена законодательным актом, где следует четко зафиксировать права и ответственность сторон. Сейчас попытки заключать такие договоры осложняются именно отсутствием юридической базы.
    Деятельность ТЭК должна определяться системой законов. Сегодня в США, по моей информации, существует 958 законодательных актов, которые регулируют сферу энергетики. А у нас, начав серьезнейшую структурную перестройку этой отрасли, только начинают готовить «под нее» законодательную базу. Думаю, абсолютно очевидно, что начинать надо с выработки правовой основы.
    Подводя итоги следует отметить, что для нас, металлургов, крупных потребителей энергии, наиболее важными остаются вопросы.
    1. Обеспечение надежного энергоснабжения.
    2. Экономическая обоснованность цен и тарифов на газ, тепло- и электроэнергию, их прозрачность и предсказуемость на длительный период.
    3. Государственный контроль за формированием цен и тарифов на продукцию естественных монополий, государственное регулирование развития свободного рынка газа и электроэнергии в переходный период.
    4. Обеспечение равных прав энергопроизводителей и потребителей на оптовых рынках.
    5. Обеспечение инвестиционных интересов как в энергетике, так и в промышленности.
    6. Разработка Государственной программы энергосбережения.
    7. Защита прав и интересов населения страны.
    8. Реформирование электроэнергетики и газовой отрасли должно быть жестко увязано с Программой развития энергетического комплекса страны. При реформировании таких основополагающих отраслей, как электроэнергетика и газовая отрасль не должно быть поспешности. Слишком велика цена ошибок. Как бы не случилось, что имея в 2010 или 2020 годах обновленную и эффективную энергетику, получим разрушенную промышленность и обнищавшее население. Но есть надежда и все условия, что через 10 – 12 лет мы будем иметь развитую энергетику, современную промышленность и процветающую Россию.