Юрий Шишков
Профессор ИМЭМО РАН

    В первый день 1999 года жители одиннадцати стран-участниц ЕС проснутся в качественно новом экономическом пространстве, где нет уже не только таможенных барьеров и паспортного контроля на границах внутри ЕС, но и исчезает столь важный артибут экономического суверенитета, как национальные валюты. С этого дня им на смену постепенно, но неотвратимо двинется новая денежная единица – евро, сначала в безналичных расчетах, а с 1 января 2002 года и в наличном обороте. К тому времени будет отпечатано 50 тыс. т новых купюр и отчеканено 12,1 млрд. новых монет – евроцентов. Это единое валютное пространство охватит 300 млн. человек, будет производить 19,4 % мирового валового продукта и обеспечивать 18,6 % мировой торговли. Вне валютного союза временно останутся лишь четыре государства: Англия, Дания, Швеция и Греция. Первые три – из опасения, как бы чего не вышло, а Греция – потому, что ее макроэкономические параметры не вполне отвечают жестким требованиям валютного союза.
    Единое пространство евро принесет немало выгод и рядовым гражданам, и деловым кругам, и ЕС в целом. Пересекая границы внутри валютного союза, не нужно будет конвертировать одну национальную валюту в другую, теряя на этом значительные суммы. Платежи банкам за услуги по конвертированию просто исчезнут. Существенно выиграет малый и средний бизнес, поскольку платежи и трансферы между странами-участницами станут более быстрыми, надежными и дешевыми. Единая валюта устранит неопределенность с ценами в торговле внутри валютного союза, так как возможность девальвации или ревальвации национальных валют уйдет в прошлое. Все это облегчит оперирование и малого, и большого бизнеса на всем пространстве валютного союза, позволит полнее реализовать выгоды крупномасштабного производства.
    Для ЕС в целом переход к оценке товаров и услуг в единой денежной единице повышает позитивный эффект конкуренции в масштабах всего валютного союза, ускоряет экономический рост, снижает масштабы безработицы. Кроме того, евро обещает стать самой устойчивой в мире валютой, а это открывает совсем новые возможности в давнем соперничестве Западной Европы и США на международных валютных и финансовых рынках и может привести к сдвигам в мировой валютно-кредитной сфере в пользу европейцев.

    Долгий путь к евро
    Неудивительно поэтому, что большинство руководителей стран ЕС, в особенности Франции и Германии, упорно преодолевая многочисленные трудности, на протяжении многих лет стремились добиться перерастания простейших ступеней интеграции в высшую ее стадию – валютный союз.
    Вначале архитекторы западноевропейской интеграции рассчитывали, что для нормального функционирования совместного рыночного пространства достаточно будет простой координации валютной политики государств-членов и сотрудничества их центральных банков. Однако по мере либерализации взаимной торговли стран ЕС становилось все более очевидным, что без тесной увязки рыночных курсов национальных валют в таком рыночном пространстве усиливается неустойчивость платежных балансов во взаимных расчетах, дестабилизируются цены и нарушаются условия конкуренции. Уже к концу 60-х годов положение стало нетерпимым. Был разработан план поэтапного, в течение 10 лет, создания экономического и валютного союза. К 1980 году намечалось окончательно установить фиксированные курсы валют стран ЕС по отношению друг к другу, что экономически должно было быть равнозначно переходу к единой валюте.
    Но этим замыслам не суждено было осуществиться. В конце 1971 года рухнула мировая Бреттон-Вудская валютная система и началась эпоха плавающих валют. А в 1973 году разразился мировой энергетический кризис, повлекший за собой невиданный всплеск инфляции в большинстве стран. В такой обстановке, конечно, невозможно было создать предпосылки для валютного союза ЕС. Единственное, что удалось тогда сделать, – создать механизм привязки курсов валют стран-участниц Европейской валютной системы (ЕВС) к «плавающему» курсу доллара. Однако под напором спекуляции на валютных рынках Италия, Англия, Дания, а потом и Франция не смогли удержать свои валюту в заданном диапазоне колебаний и в 1972 – 1974 годах одна за другой покинули ЕВС, после чего она практически утратила смысл.
    Тогда главы Франции и Германии разработали механизм новой валютной системы ЕС, где роль якоря вместо доллара стала играть искусственная «европейская валютная единица» (european currency unit) – ЭКЮ, сформированная на базе корзины валют стран-участниц. Для придания большей прочности новому механизму валютной стабильности была усовершенствована система взаимной поддержки стран-участниц, когда центральные банки обязаны осуществлять интервенцию на валютных рынках заблаговременно, не дожидаясь наступления критической ситуации. Эта система начала функционировать весной 1979 года и оказалась намного прочнее и эффективнее прежней. Финансовая сфера ЕС стабилизировалась, условия функционирования совместного рынка улучшились. Более того, ЭКЮ получила признание на финансовых рынках как валюта международных безналичных операций. В ней стали деноминироваться займы, межбанковские кредиты, расчеты между транснациональными корпорациями и т. п. Новая «сборная» денежная единица постепенно стала в один ряд с долларом, немецкой маркой, японской иеной.
    И все же ЭКЮ – не нормальная валюта, а сложная и, как оказалось, весьма уязвимая конструкция. Дело в том, что в самой жесткой привязке курсов национальных валют друг к другу заложена приманка для валютных спекулянтов. Когда между курсами той или иной пары валют-участниц механизма возникает опасная напряженность, центральные банки обеих этих стран должны скупать валюту с понижающимся курсом и выбрасывать на рынок ту, курс которой опасно повышается. Тут-то и открывается возможность крупно нажиться, играя на понижение или на повышение.
    Одна из сильнейших атак со стороны спекулянтов была предпринята в 1992 году, когда из-за снижения курса доллара на мировых рынках заметно «потяжелела» немецкая марка. Это вызвало напряженность внутри валютной системы ЕС между маркой и рядом слабых валют. Под давлением валютных спекулянтов из этой системы вынуждены были выйти британскй фунт и итальянская лира. Нависла угроза новых атак на валюты Франции, Дании, Испании и ряда других стран. Чтобы избежать полного развала валютной системы ЕС, пришлось временно расширить диапазон допустимых отклонений валютных курсов с первоначальных +2,25 % до +15 %. Это выбило почву из-под ног валютных гангстеров, но одновременно резко снизило значение валютной системы как стабилизатора экономических процессов в рыночном пространстве Евросоюза.

    Перед последним рывком
    Этот кризис лишний раз показал, что единственный способ решения всего комплекса проблем, порождаемых многовалютностью такого пространства, – полностью устранить зазоры между рыночными курсами валют стран-участниц, т. е. заменить их связку (ЭКЮ) действительно единой валютой. На достижение этой цели и была направлена в конечном счете программа поэтапного преобразования таможенного союза стран ЕС в экономический и валютный союз, закрепленная в феврале 1992 года Маастрихтским договором.
    Согласно этой программе, на первом этапе – к началу 1993 года – было завершено создание единого рыночного пространства ЕС, т. е. устранены остатки явных и скрытых препятствий на пути к полной свободе миграции товаров, услуг, капиталов и людей внутри этого пространства.
    Второй этап был посвящен тщательной подготовке стран ЕС к переходу на единую валюту. Требовалось обеспечить максимальное сближение основных макроэкономических параметров: темпов инфляции, процентных ставок по долгосрочным займам, уровней бюджетных дефицитов и государственного долга и поддерживать устойчивость рыночного курса национальных валют. Каждый из этих параметров определялся утвержденными в Маастрихте жесткими рамками. Например, дефицит госбюджета – не более 3 % ВВП, а накопленный государственный долг – не выше 60 %. Лишь полное соблюдение этих условий позволяло каждой из стран ЕС претендовать на пропуск в валютный союз. Достичь такой степени конвергенции национальных экономик было очень непросто, особенно для менее развитых стран – Греции, Ирландии, Испании и Португалии. Чтобы помочь им преодолеть свое экономическое отставание, на уровне ЕС были предприняты специальные меры, в первую очередь по линии финансовой подпитки этих стран из совместных фондов ЕС. Кроме того, начал функционировать прообраз будущего Европейского центрального банка – Европейский валютный институт, проделавший большую подготовительную организационную работу в финансовой сфере ЕС.
    Впрочем, даже самым сильным странам – Германии и Франции – очень непросто было соблюсти указанные критерии. До самого последнего времени продолжались сомнения и споры о целесообразности приносить в жертву относительную свободу национальной макроэкономической политики во имя будущей валютной стабильности. И все же 16 – 17 июня 1997 года на амстердамском саммите было достигнуто окончательное соглашение об условиях введения евро, о необходимых корректировках в институциональной структуре Евросоюза и т. п., а 2 мая 1998 года определены страны, достойные стать членами валютного союза. Процесс вышел на финишную прямую.
    С 1 января 1999 года курсы национальных валют одиннадцати стран ЕС будут жестко и необратимо зафиксированы как по отношению друг к другу, так и в отношении к евро. Одновременно начнет функционировать Европейская система центральных банков, состоящая из центральных банков стран-участниц и Европейского центрального банка. Она будет вырабатывать и проводить денежную политику валютного союза и операции по конвертированию иностранных валют в евро, а сама евро сразу же выйдет на финансовые рынки и займет подобающее место в международной валютной системе.

    Ближайшие последствия для других стран
    Конечно, рождение новой валюты не будет легким. На первых порах евро определенно будет встречена в деловых кругах с недоверием и настороженностью. Уже сейчас держатели средств в европейских банках начали переводить их в доллары или швейцарские франки, не дожидаясь пока они автоматически будут деноминированы в евро. Такие трансферы исчисляются сегодня многими миллиардами и угрожают весьма ощутимым оттоком капиталов из стран, которые войдут в валютный союз. Можно ожидать и других «детских болезней» новорожденной валюты.
    Но, преодолев трудности становления, евро может выйти в международных расчетах на видное место и потеснить доллар. На первых порах – в Западной и Восточной Европе, потом, возможно, в ряде стран Средиземноморья и в СНГ, а затем и в более отдаленных регионах. Вместе с тем с введением единой валюты в одиннадцати государствах ЕС появится громадный (второй после американского) рынок ценных бумаг величиной около 5,3 трлн. ЭКЮ (более 5,8 трлн. долл).
    В этой связи встает вопрос: как появление евро скажется на предстоящем расширении Евросоюза за счет стран Центральной и Восточной Европы? Как известно, туда стремятся войти Болгария, Венгрия, Латвия, Литва, Польша, Румыния, Словакия, Словения, Чехия, Эстония, а также Кипр. Однако, чтобы удостоиться чести стать полноправным членом ЕС, каждая страна-кандидат должна отвечать ряду критериев: иметь стабильные институты, гарантирующие демократию, верховенство закона, соблюдение прав человека, национальных и других меньшинств; располагать жизнеспособной рыночной экономикой, которая в состоянии выдержать конкуренцию в рамках ЕС; а также разделять цели Евросоюза. В декабре 1997 года люксембургский саммит ЕС определил шесть стран первой очереди: Венгрия, Кипр, Польша, Словения, Чехия и Эстония. Хотя переговоры об условиях их вступления в ЕС уже начались, они продлятся долго, а само вступление ожидается не ранее 2005 года.
    За это время странам-кандидатам предстоит подтянуть свою экономику и социальную сферу до уровня стандартов ЕС, что потребует не только ускорения структурных и прочих преобразований, но и немалых финансовых ресурсов. Евросоюз со своей стороны готов увеличить помощь. Только на 1998 – 1999 годы обещано 100 млн. ЭКЮ. Но это, конечно, лишь малая толика того, что необходимо.
    Дело, однако, не только в дополнительных расходах и напряжении в этой связи государственных бюджетов стран-кандидатов. Ко времени их вступления в ЕС там уже окончательно сложится валютный союз, и планка критериев пригодности кандидатов значительно повысится. Чтобы войти не только в ЕС, но и в валютный союз внутри него, страны-кандидаты должны будут обеспечить по меньшей мере такую же степень макроэкономической конвергенции, какой добились к настоящему времени 11 стран самого Евросоюза.
    Конечно, на первых порах можно подобно Англии, Дании, Греции и Швеции ограничиться лишь участием в ЕС, не претендуя на членство в валютном союзе. Но в таком случае слабые национальные валюты восточноевропейских стран станут лакомым куском для валютных спекулянтов. Как только евро заменит национальные валюты 11 стран ЕС, объем международных валютных рынков существенно уменьшится, и «горячие деньги» неизбежно перекочуют на те участки этих рынков, где «плавают» довольно слабые валюты-аутсайдеры. Это может значительно увеличить колебания курсов валют восточноевропейских государств еще на подступах к Евросоюзу и потребовать разорительных для их центробанков интервенций на валютных рынках. Понятно, что это не облегчит, а затруднит достижение упомянутых выше макроэкономических критериев, дающих пропуск в Евросоюз.
    Что касается России, то с учетом того, что ЕС является ее главным торгово-экономическим партнером (на него приходится 32 % российского экспорта и 35 % импорта), последствия введения евро будут для нее не менее ощутимы, чем для стран Центральной и Восточной Европы. В первую очередь – с точки зрения поддержания стабильности рубля. Российским предприятиям и банкам уже сейчас надо готовиться к предстоящим изменениям в уже заключенных и будущих кредитных соглашениях с партнерами из упомянутых 11 стран ЕС, к грядущим новшествам в системе международных платежей, к изменениям в резервной политике центральных банков, к сдвигам на финансовых и валютных рынках и т. п. Иначе их настигнет такое же стихийное бедствие, каковым в России часто является «неожиданное» наступление зимы. Традиционный российский стереотип мышления «авось пронесет» может дорого обойтись.

    Уроки для СНГ
    Долгий путь, пройденный странами ЕС от первых шагов в строительстве валютного союза до рождения евро, имеет большое значение для других региональных экономических альянсов, преследующих интеграционные цели. Этот уникальный в новейшей истории опыт убедительно свидетельствует, что для создания валютного союза совершенно необходим ряд экономических предпосылок.
    Во-первых, валюты стран-участниц должны обладать полной конвертируемостью, а их курсы – весьма высокой устойчивостью. Это возможно лишь в условиях развитой рыночной экономики, хорошо сбалансированной как внутри страны, так и в отношениях с внешним миром. Во-вторых, национальные хозяйства должны быть достаточно развитыми в технико-экономическом отношении. Пример относительно менее развитой Греции показывает, что такая страна не в состоянии поддерживать рыночный курс своей валюты в узком коридоре колебаний, который необходим даже в простейших моделях валютного союза. В-третьих, для перехода от тех или иных моделей тесной увязки валютных курсов к единой валюте нужна очень высокая степень конвергенции многих макроэкономических параметров, включая темпы инфляции, процентные ставки, уровни дефицитов госбюджета и т. д.
    Все это игнорировали архитекторы СНГ, стремившиеся реинтегрировать постсоветское экономическое пространство, в том числе его денежно-кредитную сферу, ударными темпами. Вначале, несмотря на появление в каждой из стран Содружества центральных банков, осуществляющих свою собственную эмиссионную политику, пытались сохранить единое рублевое пространство на базе бывшей советской валюты. В октябре 1992 года восемь стран СНГ (без Азербайджана, Грузии, Таджикистана и Туркмении) заключили соглашение о единой денежной системе и согласованной денежно-кредитной политике, которое в условиях углубляющихся расхождений в темпах и методах реформирования национальных хозяйств, а потому и в темпах инфляции, было заведомо бессмысленным. Как и следовало ожидать, эта затея провалилась, и новорожденные государства стали вводить собственные валюты. Тогда, несмотря на продолжающееся углубление дивергенции их макроэкономических характеристик, в сентябре 1993 года Россия, Армения, Белоруссия, Казахстан, Таджикистан и Узбекистан заключили соглашение о мерах по созданию рублевой зоны «нового типа», т. е. зоны, базирующейся на российском рубле с предоставлением Центробанку России полномочий определять денежно-кредитную и эмиссионную политику в масштабах всей зоны. В условиях глубокого структурного кризиса ни одно из молодых государств не могло, конечно, доверить кому-то столь важный рычаг макроэкономического регулирования, как денежно-кредитная политика. Поэтому и вторая затея быстро умерла естественной смертью.
    Существовал, казалось бы, и более разумный проект поэтапного восхождения к валютному союзу по ступеням зоны свободной торговли таможенного союза, общего рынка товаров, услуг и капиталов. В сентябре 1993 года 12 стран СНГ заключили договор об экономическом союзе, во многом копирующий программу интегрирования в ЕС, но при совершенно неадекватных экономических условиях. Страны СНГ продолжали барахтаться в путах кризиса, их экономики сильно отличались друг от друга и по уровню технико-экономического развития, и по отраслевой структуре, и по характеру управления. Поэтому пробуксовка началась уже на первой ступени.
    Но некоторые лидеры СНГ не оставляли попыток ускорить процесс. Спустя год российский премьер В. С. Черномырдин заявил, что ЕС затратил на достижение нынешней ступени интеграции 35 лет, «а у нас нет такого времени, поэтому и темпы должны быть другие». Коль не удается атака по всему фронту СНГ, решили осуществить прорыв на узком участке. В начале января 1995 года Россия и Белоруссия заключили договор об ускоренном формировании таможенного союза, а 21 января к ним присоединился Казахстан. Согласно этому договору, уже через полгода должны были быть отменены тарифные и количественные ограничения во взаимной торговле, упразднен таможенный контроль на границах между этими тремя государствами, установлены единые таможенные пошлины в торговле с третьими странами. В марте 1996 года к ним присоединилась Киргизия. Договор «четырех» предусматривает усиление координации экономической и социальной политики стран-членов с тем, чтобы постепенно создать единый рынок товаров, капиталов и рабочей силы, гармонизировать национальные системы социальной защиты, обеспечить интеграцию финансовых рынков и перейти в будущем к единой валюте. Но и в таком варианте продвижение к заветной цели идет из рук вон плохо: строительство таможенного союза буксует, несмотря на радужные сводки о росте взаимной торговли этой «четверки».
    Однако энтузиасты реинтеграции, вопреки западноевропейскому и собственному опыту, продолжают наступать на одни и те же грабли. В апреле 1996 года заключается двусторонний договор о создании Союза Белоруссии и России, преследующий те же цели, но в форсированном темпе. Если принимать это соглашение всерьез, то уже к 2000 году или чуть позже Россия и Белоруссия намерены догнать, а то и перегнать ЕС по уровню интегрированности. Управляющий делами союза «двух» В. Покровский полагает, например, что ввести единую валюту технически возможно уже в 1998 году. Но это требует решения целого комплекса проблем в области сближения денежно-кредитной, валютной, ценовой и налоговой политики, а также выработки общих правил банковской деятельности. Поэтому «введение общей валюты и создание единого эмиссионного центра или банка Союза без излишней поспешности может быть достигнуто за пределами 2000 года».
    Если же стоять на почве реальности и учитывать, что российская и белорусская экономики не только далеки от конвергенции, но и реформируются по разным, в чем-то даже противоположным моделям, что белорусская валюта неконвертируема и крайне слаба, что Белоруссия остается должником «Газпрома» и других российских компаний, как и многие другие обстоятельства подобного рода, то придется признать, что валютный союз двух стран как высшая, заключительная ступень их интеграции, если и состоится, то далеко за пределами 2000 года. Что же касается интегрирования России с другими странами СНГ, то, учитывая опыт ЕС, оно представляется еще более проблематичным.