Рэм Щербаков

Фрагмент высокой ограды Александровского сада. Архитектор Е. Паскаль. 1821 г. Чугун, сталь.

    Готические соборы принято сравнивать с "музыкой, застывшей в камне". Наш соотечественник – выдающийся архитектор и тончайший ценитель высокого искусства – А. К. Буров, впервые увидав на мокрой от дождя городской площади знаменитый Миланский собор, нашел другое, очень образное и точное, на наш взгляд, сравнение: "окаменевший дождь".
    Глядя на прозрачные чугунные кружева каслинских и нижнетагильских мастеров, проникаешься иным ощущением – холодный, казалось бы, мертвый металл словно оживает и начинает излучать тепло ... Имя этому волшебству все то же – Высокое Искусство.
    Откуда же произросло это умение творить кружево в металле? Издревле у русичей была необходимость отгораживаться от вора и ворога.

Ворота и часть высокой ограды Александровского сада.

Но шли столетия, и возникла потребность в другом: обозначить пограничные линии своей территории – смотреть можно, а войти нельзя.
    Достоверно известно, что в 1670 году в Кремле царский Теремной дворец соединялся с домовой церковью Верхоспасской площадкой, лестница которой закрывалась "золотой решеткой". В ее вязь были вплетены скоморошьи головы, фигуры птиц и зверей.

Центральная часть створа ворот ограды Александровского сада

Это была поистине "царская" решетка. Подстать разукрашенным теремам с убранством из диковинных чудищ были раскрашены в разные цвета и фигурки решетки. Художественное исполнение оказалось настолько выразительным, что позднее появилось немало подражаний. Такую же решетку отковали в 1685 году государевы оружейники Никита Морев и Алексей Ефимов для Смоленского собора Новодевичьего монастыря.
    К XVII веку относится и церковь Николы в Хамовниках, описанная в романе "Война и мир". Какая ограда окружала в те времена эту жемчужину русского зодчества неизвестно, но вот на изображениях 60 – 70-х годов прошлого столетия видно, что высокая барочная ограда была украшена коваными листьями и цветами. В конце XIX века решетка разрушилась, и ее заменили новой, из стальных труб и прутьев. С северной стороны уцелела часть низкой ограды с таким же рисунком, но исполненной совершенно иначе. Характер ковки железных звеньев и стоек позволяет отнести ее к концу XVII века.

Ворота особняка П. А. Демидова. Толмачевский переулок, дом. 3. Архитектор Ф. С. Аргунов. Середина XVIII века. Чугун, литье.

    В послепетровские времена заказчики часто требовали от мастеров исполнения оград на западный манер. Но самобытный русский талант все переиначивал на свой лад, а в результате рождалось новое чудо из металла. Так в 1730 – 1731 годах семь дворцовых кузнецов изготовили изумительную по красоте решетку для Кремля. Позже она была перенесена к церкви Екатерины на Большой Ордынке и частично сохранилась до наших дней. Простые кованые прутья венчались изящными узорами, а их переплетения украшались то солнцем с лучами, то масками зверей – языческими "оберегами" с прорезными глазами и заклепками вместо носа.
    В XVIII веке, как в архитектуре, так и в оградах, отчетливо начинает проступать определенный стиль – барокко. Одним из удивительных примеров может служить решетка демидовского дворца в Большом Толмачевском переулке. Всякий обратит внимание на то, что красота барочной ограды не соответствует классическому стилю особняка, построенного М. Козаковым. Неужели великому зодчему изменил вкус? Но разгадка совсем проста: причудливое густосплетение чугунных цветов и стеблей растений украшало ограду ботанического сада заводчика П. Демидова в Нескучном, а сюда ее перенесли только после 1827 года. Чугунные решетки отлил на демидовском заводе крепостной мастер Д. Сизов по эскизам архитектора Ф. Аргунова.

Фрагмент ограды церкви Ивана Воина. Ул. Якиманка, дом. 46. 1709 – 1713 гг. Сталь, ковка.

    Переход к новому стилю – классицизму – являет нам решетка на Мясницкой, 43 (бывший дом Лобановых-Ростовских). Архитектор Ф. Кампорези в 1790 году соединил в литье ритм копьевидных стержней со множеством причудливых завитков, тесно заполняющих нижнюю часть ограды. Решетка, как знак, демонстрирует нам переход Москвы к новой жизни. "Куда девались балы, пиры, чудаки и проказники – все это исчезло... Купечество богатеет и начинает селиться в палатах, покидаемых дворянством", – писал А. С. Пушкин.
    Как всегда бывает, новый стиль не сразу вытеснил предшественника. Стремительное, как половодье, распространение классицизма в архитектуре и в декоративно-монументальном искусстве России началось после победы в Отечественной войне 1812 года. В Москве по замыслу архитектора О. И. Бове был выполнен в 1821 году Е. Паскалем проект ограды Александровского сада. Архитектурное решение явно навеяно пафосом победы русских войск. Много схожего имеют с ней ограда и въездные ворота бывших Провиантских складов, построенных на Остоженке в 1832 – 1835 годах архитектором Ф. М. Шестаковым по проекту В. П. Стасова. Все те же ликторские пучки, изображения воинских доспехов эллинов, но при внушительной 4-метровой высоте чугунных копий создается впечатление изящной стройности и легкости решетки за счет мастерски подобранных всех элементов.

Колонна ограды Александровского сада. Чугун, литье.

    Одним из лучших образцов классического стиля является кованая ограда с отлитыми из чугуна декоративными деталями вокруг Слободского дворца на Яузе. Построенный в первой половине XVIII века для канцлера А. П. Бестужева-Рюмина ансамбль сильно пострадал при пожаре 1812 года. Его отстраивали в 1827 – 1830 годах Д. И. Жилярди и А. Г. Григорьев. Ныне там находится МГТУ им. Н. Э. Баумана.
    К тем же годам прошлого века относятся и два здания в Мансуровском переулке, что рядом со Старым Арбатом. Там, в тиши подвала дома № 9 поселил М. А. Булгаков своего Мастера. Рядом с соседним домом под № 11 можно увидеть ограду из переплетенных колец. Приглядитесь, кстати, к парапетам набережных и ограждениям на московских бульварах, чаще всего встретится именно этот узор. Классицизм умер, да здравствует классицизм!
    На рубеже XIX – XX веков российское общество, особенно в Москве, познало изобилие особого свойства. Множество стилей, течений и школ либо мирно соседствовали, либо яростно сражались друг с другом, а то и сливались воедино в эклектическом экстазе, отчего не обязательно рождаются, между прочим, уродливые дети. Одним из наиболее ярких и типичных примеров эклектики может служить дом № 1 страхового общества "Россия", что в Бобровом переулке, – явное подражание итальянским палаццо времен ренессанса. Архитектор О. В. Дессин сумел смешать в проекте ворот и ограды все стили – от барокко до готики.

Картуш ограды здания МГУ. Проспект Маркса (ул. Моховая), дом 20. Архитектор Е. Д. Тюрин. 1833 – 1836 гг. Чугун, литье.

    В это же время в России идет непрестанная борьба двух течений русского стиля: так называемого русско-византийского, официозно-официального, и русского "народного". Последний опирался на богатейшие традиции народного творчества и широко использовал "узорочье" национальных мотивов, как, например, узоры ограды бывшего особняка купца Н. В. Игумнова на Якиманке (сейчас в нем находится посольство Франции).
    Одним из наиболее ярких мастеров московского модерна стал, безусловно, Ф. О. Шехтель, прославившийся такими работами, как особняк на Малой Никитской, принадлежавший Рябушинскому (ныне музей-квартира А. М. Горького), здание МХАТа в Камергерском переулке – потрясающее завершенностью воплощения творческого замысла, вплоть до таких элементов декора, как фонари и дверные ручки. Заметную лепту в недолгое, но бурное развитие модерна внесли архитекторы А. О. Гунст, Л. Н. Кекушев, А. Ф. Любимов, скульптор Н. А. Андреев и многие, многие другие, кто начертал письмена на скрижалях истории из чугуна и стали.
    Может показаться, что мы обращаем внимание на мелочи, вещи незначительные: ограды, решетки, ворота... Это – всего-навсего детали городского декора. Но как много они нам говорят о вкусах, стиле, эпохе и мастерстве.