Михаил Главацкий
Профессор Уральского государственного университета

    Есть люди и судьбы, встретившись с которыми однажды, навсегда остаешься в поле их притяжения. Они становятся неким вектором, доминантой твоей собственной жизни – неважно, встречались вы или открыли привлекательные черты после изучения документов. Причем чем дальше, тем ближе, понятнее и дороже становятся такие люди. Дело тут не во времени, которое, как принято считать, высвечивает того или иного человека. Сама личность, открываясь все полнее, светом своим словно пронизывает пласты времени.
    Человеком такой судьбы и такого притяжения мне, историку, открылся талантливый инженер, проработавший на уральских демидовских заводах около четверти века, выросший до управляющего горнозаводским округом. Это – выдающийся ученый, оригинальный мыслитель, наделенный, не побоюсь сказать, провидческим даром, Владимир Ефимович Грум-Гржимайло. В блистательной плеяде металлургов ХХ века он по праву занимает самое достойное место.
    Грум-Гржимайло – старинный разветвленный дворянский род. Владимир Ефимович родился в 1864 году в небогатой многодетной семье. Его отец, по профессии адвокат, умер, когда мальчику было лишь шесть лет. "Это очень тяжелое воспоминание, – напишет позднее В.Е. Грум-Гржимайло. – Семья осталась без средств. Слезы матери с шестью ребятами на руках имели результатом мое твердое желание получить образование и стать на ноги как можно скорее".
    В 1885 году Владимир блестяще окончил Петербургский горный институт. Будущий президент Академии наук А.П. Карпинский предложил ему специализироваться в геологии, но Грум-Гржимайло, по собственному выражению, "уперся", заявив, что ему нравится профессия заводского инженера. Обратившись в правление заводов Демидовых, находившееся в Петербурге, начинающий инженер получил направление в Нижний Тагил, где был определен на должность практиканта, т.е. лица без определенных обязанностей, с окладом в 50 руб. Сразу отмечу одну особенность моего героя. В Нижнем Тагиле молодых инженеров, по сложившейся традиции, каждый вечер звали в гости: они участвовали в домашних спектаклях, принимали приглашения на обеды. Так, управляющий Нижнетагильским округом В.А. Граматчиков устраивал званые обеды каждое воскресенье, и здесь можно было ухаживать за его дочерьми. Однако Грум, так звали его товарищи-инженеры, уже тогда стремился жить по принципу: ничего, кроме Дела.
    Сетования Грума на безделье достигли цели. Управляющий округом дал ему серьезное поручение – перепроектировать старую круглую домну в эллиптическую, переделав ее для выплавки ферромарганца.
    Окунувшись с головой в заводскую жизнь, Грум исполнял работу чертежников, изготавливал детали, заказывал отливки. В цехах знакомился с мастерами. И очень скоро стал своим человеком на заводе. "Ведение плавки было поручено мне, – напишет металлург в своих воспоминаниях. – Домну задувал практикант, делавший это первый раз в жизни. Я сам закрыл домну, сам прикрыл газопровод, прикрыл все клапаны и сам пустил газ в воздухонагревательный аппарат. Все обошлось благополучно".
    Первые шаги – всегда самые трудные. Случались и "черные" дни. Прочтя в "Горном журнале" статью, где обосновывалась идея о необходимости плавить ферромарганец на шихте с повышенной основностью, Грум принял ее к руководству и стал экспериментировать. Но дело не пошло, марганец определенно не восстанавливался, несмотря на нагрев дутья до 500юС. Ни в книгах, ни у коллег-инженеров он не нашел объяснений происходившему. Лишь через полтора месяца сам установил причины низкой температуры в горне: вычерчивая эллиптическую печь, Владимир Ефимович чересчур увеличил площадь горна. Сложив новый, он вновь задул домну и получил блестящие результаты: 80%-ный ферромарганец.
    С этого началась успешная заводская карьера Грума. Вскоре его назначили надзирателем прокатного цеха и помощником управителя Нижнесалдинского завода К.П. Поленова. Другие молодые инженеры, его однокашники, в это время продолжали числиться практикантами.
    Середина 80-х годов XIX века была не лучшим временем для демидовских заводов Нижнетагильского округа. "Избитые, изработанные заводы работали только из любезности и постоянно ломались, – вспоминал Грум-Гржимайло. – Все это создавало в заводе тяжелую атмосферу неуверенности в завтрашнем дне".
    Владимир Ефимович стал вникать во все стороны заводского дела, постоянно рационализируя оборудование. Исправлялись неверно сконструированные золотники паровых машин, пересчитывались и перепроверялись водяные меха и турбины, приводившие в движение станы. К доменным печам вместо допотопных воздухонагревателей ставились кауперовские аппараты. Приводились в порядок воздухопроводы, что позволило уже через год снизить стоимость дутья в четыре раза. Все эти внешне незаметные перемены вскоре обернулись высокими экономическими результатами Нижнесалдинского завода.
    Особое значение имело то, что под руководством Владимира Ефимовича переучивался старший и младший заводской персонал. К примеру, машинисты паровых машин стали контролировать их работу по индикатору, что для того времени было новинкой.
    Весьма поучителен метод воспитания рабочих, избранный Грум-Гржимайло. Его стиль был нехарактерен для тогдашнего управления. От рабочих требовали прежде всего безропотной исполнительности. Грум же поощрял инициативу: не вмешиваясь в ход работы, он проверял лишь результат. Так утверждалась дисциплина знания, а не палки. Отремонтирует рабочий машину, Грум проверит и видит: сделано плохо. Наказывать? Владимир Ефимович поступал иначе: поручал переделку другому. Тот, польщенный доверием, очень старался и делал отлично. У провинившегося такой подход задевал профессиональную гордость, репутацию. Он сам просил другую работу и теперь старался вдвойне, за что удостаивался похвалы. "Таким образом, любя, шуткой, похвалами за хорошую работу, сделал я большое дело, - писал Владимир Ефимович. – Я не обижал своих салдинцев выпиской каких-то специалистов за дорогую плату. Мы выучились работать сами. Своими людьми и своими силами". В современном менеджменте такой подход получил название системы поддерживающего контроля и считается показателем высокого профессионализма руководителя.
    Денег на реконструкцию завода его владельцы не выделяли. Значит, требовалось чинить, обновлять то, что выходило из строя, учить рабочих относиться к оборудованию так, чтобы аварий было как можно меньше. Грум старался снять у рабочих "синдром аврала", когда серьезные поломки устранялись на скорую руку, но затем тот же узел снова и снова приходилось исправлять. К удивлению рабочих, Владимир Ефимович внушал им, что на ремонте не следует торопиться. Новый подход к делу сразу выделил серьезных мастеров. Грум пришел к идее создания на заводах школы первоклассных мастеровых, с которыми он добивался блестящих результатов ("заводских триумфов", по его определению).
    У рабочих вызывали симпатию такие черты инженера Грум-Гржимайло, как полная самоотдача в работе, изобретательность, готовность идти на риск, когда он был уверен в правильности эксперимента. К примеру, при строительстве рельсового цеха Владимир Ефимович тщательно изучил проект нового рельсопрокатного стана, предложенного иностранной фирмой. В нем для привода в действие рольгангов и транспортеров предусматривалось 20 небольших паровых машин. Владимир Ефимович предложил установить вместо них электромоторы, которые прежде для подобных устройств не применялись.
    Можно привести и другие примеры, когда Грум проявил себя инженером, не боявшимся ответственности. Так, первоклассная немецкая фирма "Эрхардт и Земер" отказалась ставить для рельсового стана в Нижней Салде реверсивную машину с конденсацией пара - такого рода установки считались в те времена еще недостаточно апробированными. Владимир Ефимович договорился с фирмой на следующих условиях: фирма сдает заводу машину без конденсатора, но конденсационное устройство все-таки ставит, а завод, приняв оборудование, пускает конденсатор под свою ответственность. Машину установили, и она прекрасно работала.
    Примечателен эпизод, когда совсем молодой инженер Грум-Гржимайло выступил в "Горном журнале" со статьей "Бессемерование в Нижнесалдинском заводе". Он защищал идею "русского бессемерования" (продувку малокремнистых, но сильно перегретых чугунов), которая проводилась управителем Нижнесалдинского завода К.П. Поленовым. Публикация была встречена настороженно. Но затем обстоятельную статью Грум-Гржимайло реферировали для авторитетнейшего немецкого журнала "Stahl und Eisen", перевели на другие европейские языки и перепечатали в ряде технических изданий. Таким образом, идея была не только вовремя поддержана, но и получила глубокое теоретическое обоснование. Сам инженер приобрел европейскую известность.
    Длительная творческая работа на Нижнесалдинском, а затем на Верхнесалдинском заводах позволила Грум-Гржимайло сделать вывод: "Инженерная карьера потому и заманчива, что люди со средними способностями могут творить, т.е. могут испытать счастье, доступное только сверходаренным людям: поэтам, музыкантам, художникам и ученым". И еще: "Я делал всякую работу, к которой обязывали меня служебные обязанности: углежжение, доменное производство, чугунолитейное, сталелитейное, пудлингование, бессемерование, мартенование, прокатка, калибровка... Целая энциклопедия наук и специальностей".
    Стремление подвести под практический опыт научный фундамент привела В.Е. Грум-Гржимайло в 1907 году в Петербургский политехнический институт, куда, против обыкновения, он был принят кандидатом в профессора без экзамена, без защиты диссертации и чтения пробных лекций "ввиду выдающейся технической деятельности этого инженера". Не прошло и года, как совет института единогласно избрал его экстраординарным профессором.
    После революции Грум вернулся на Урал, стал профессором Уральского университета. В 1924 году приглашен в Москву, где при поддержке ВСНХ создал хозрасчетное бюро по сооружению на металлургических заводах печей современных конструкций.
    К концу жизни Владимир Ефимович опубликовал книги "Пламенные печи", "Производство стали", "Калибровка". Они стали учебниками для нескольких поколений студентов. В автобиографии он отметил: "Я додумался до гидравлической теории печей". Эта теория принесла ему мировое признание.
    В последний год жизни он писал письма-протесты в связи со свертыванием нэпа, организацией судебного процесса против инженеров ("шахтинское дело"). Письма эти полны пророчески трагического смысла: "Учение Маркса устарело", "Капитализм не выдуман, его родила жизнь", "Паралич административной машины неизбежен". Примечательно, что открытые обращения к властям он подписывал: "горный инженер В.Е. Грум-Гржимайло".
    На его кончину откликнулся В.М. Молотов, заявивший на пленуме ЦК ВКП(б) в ноябре 1928 года: "Как специалист-металлург, он представлял собой крупную ценность. Однако по своим убеждениям он был достаточно откровенный контрреволюционер". При жизни Владимира Ефимовича его уже называли "металлург номер один", ибо большего авторитета в черной металлургии тогда не было. Это прекрасно выразил академик А.А. Байков: "Мыслитель, творец-техник, он совмещал в себе гармоничным образом все то, что практическую деятельность может сделать наиболее плодотворной, и сама жизнь его была так же прекрасна и замечательна, как и те труды его, благодаря которым имя Владимира Ефимовича Грум-Гржимайло навсегда останется гордостью русской металлургии".
    Жизнь этого человека позволяет и так ставить вопрос: а не зависит ли возможность преодоления нынешней ситуации в промышленности от наличия на предприятиях людей, влюбленных в профессию заводского деятеля?