Владимир Лешков
Доктор технических наук, профессор
За период промышленного освоения Колымы (1932 – 1997 гг.) и Чукотки (1958 – 1997 гг.) недра этого Северо-Восточного края суммарно отдали государственной казне 3380 т валютного металла, в том числе Чукотка – 766 т, что является наивысшим показателем среди всех других добывающих регионов страны и количественно составляет около 1/4 общего производства золота в СССР и суверенной России с 1918 по 1997 годы включительно. Уже поэтому история освоения этой крупнейшей золотоносной провинции заслуживает особого внимания исследователей и читательского интереса.
До Америки и обратно
К середине XVII столетия русские первопроходцы обследовали практически всю береговую полосу Охотского моря – от Амурского лимана до устья Пенжины, включая внутренние районы Чукотско-Колымских земель в бассейнах рек Колыма и Анадырь. Большое значение в истории освоения северных и северо-восточных окраин России сыграл заложенный казачьим сотником Бекетовым Якутский острог (1632 г.). Отсюда организовывались многочисленные экспедиции на побережье Северного Ледовитого океана, в бассейны Яны, Индигирки и других рек, а также на Чукотку и Камчатку.
В 1641 году из Якутска была снаряжена крупная экспедиция казаков во главе с Михайлом Стадухиным для "разведования реки Колымы и прииску новых земель". Отряд Стадухина вышел "сухопутьем" до Оймякона (казачье зимовье в верховье Индигирки), откуда, построив несколько плоскодонных парусно-гребных судов – кочей, спустился до устья Индигирки и далее морем – до впадения Колымы. Поднимаясь вверх по руслу этой реки, отряд в течение четырех лет (1641 – 1644 гг.) основал в ее долине три острога: Нижне-, Средне- и Верхне-Колымск, которые на протяжении последующих лет служили русским опорными пунктами в Колымском крае.
До сих пор остается загадкой, почему в то время, как корабли и кочи под командованием храбрейших землепроходцев бороздили прибрежные зоны Тихого и Северного Ледовитого океанов, а многочисленные пешие экспедиции обследовали северо-восточные рубежи, богатейшие месторождения, буквально находившиеся "под ногами", оставались не вскрытыми. В некоторой степени это можно, видимо, объяснить тем, что до начала XX столетия севернее Николаевска (с 1926 г. – Николаевск-на-Амуре) не было ни одного горно-геологического учреждения. Как бы там ни было, но огромная золотоносная провинция России оказалась в числе последних необследованных в данном направлении регионов.
Когда на Аляске вспыхнула "золотая лихорадка", вызванная открытием и вовлечением в разработку богатых россыпей прибрежной зоны, сопредельной с российским Севером и имеющей геологические структуры и строение, близкие к Чукотке, внимание в части опоискования этих территорий на золото значительно усилилось. На Анадырь и в бассейны других рек Северо-Востока переместилось множество старателей-хищников, проспекторов, дельцов и авантюристов как с американской, так и с российской стороны.
Работа поисковых партий и отдельных золотоискателей поначалу носила разрозненный и поверхностный характер, отличалась бессистемностью, приводившей к многократным повторениям в одних и тех же местах уже пройденных этапов. Однако уже в 1904 году в пределах Золотого хребта, близ устья Анадыря, была открыта и с участием американских проспекторов начала разрабатываться небольшая золотоносная россыпь, названная "Дисковери". В этот же период российские золотопромышленники и горные инженеры приступили к проведению в Анадыро-Чукотском крае поисков и геологических исследований на золото. Наиболее основательными из них являлись работы, осуществлявшиеся Охотско-Камчатской экспедицией К.И. Богдановича, а также геологические изыскания горных инженеров И.А. Корзухина, Г.А. Борисова, П.И. Полевого и др., позволившие раскрыть закономерности размещения золотосодержащих россыпей и их приуроченность к областям развития осадочных пород, близких по составу к аляскинско-номской серии, к зонам их контактов и сосредоточений продуктов перемыва.
Выявленные закономерности позволили Богдановичу открыть золотоносную зону в прибрежной полосе между мысами Литке и Дежнева с содержанием до полутора золотников в 100-пудовой пробе песков (3,9 г/т), а геологу Корзухину – небогатую россыпь по реке Тунильтан в интервале 12 – 70 км от мыса Дежнева и, основываясь на результатах изучения полученных материалов, придти к заключению, что залежи золотоносных песков следует искать по всему побережью Ледовитого океана, включая бассейн Колымы.
Наибольший практический интерес из открытий того времени имело выявление геологом Полевым золотороссыпного района в бассейне реки Волчьей (впадает в Анадырский лиман), охватывающего ее левые притоки – речки Скорбутную, Надо и Ветлесон, где на относительно изученных участках содержание золота было сравнительно высоким и составляло от 7,8 до 20,9 г/т.
Открытие этих достаточно простых для освоения и богатых россыпных залежей привлекло сюда многих поисковиков и предпринимателей, что сыграло некую отрицательную роль, обусловив сокращение поисковых работ в других, не менее перспективных бассейнах. Между тем, по рассказам отдельных старателей-хищников, богатые залежи золотоносных песков встречались по обоим берегам Колымы ниже Сеймчана и выше устья Балыгачана, а также по реке Гореловке, правому притоку Колымы, реке Хукичан (Горячий ключ) и по левым притокам Буянды – Хурчан и Тал. Несмотря на эти сведения, на обширных пространствах бассейна Колымы, от ее истока до устья, включая крупные притоки, никаких специализированных геологических изысканий вплоть до 20-х годов практически не производилось.
Куда бежал дезертир Бориска?
В 1912 году после трагических событий на Ленских приисках (Ленского расстрела), когда многие приискатели покинули Золотую Лену, на Колыму пришла небольшая группа – Гайнуллин, Канов, Бориска (фамилия его в то время не была известна) и ряд других во главе с проспектором Нордштерном (Розенфельдом), доверенным лицом фирмы "Шустов и КО ". Эта группа приступила к поискам россыпного золота в верхней части среднего течения Колымы и в бассейнах рек Среднекан и Буянда, где ими была установлена промышленная золотоносность. С началом Первой мировой войны поисково-разведочные работы были приостановлены. Тем не менее примерно в 1916 году на Колыме вновь появился дезертировавший из армии Бориска. Возникает вопрос, что заставило его решиться на дезертирство, с опасностью для жизни преодолеть сложный путь через всю Россию? Ответ возникает сам собой – золото! Видимо, одна из богатых залежей была им обнаружена во время первой экспедиции, но скрыта. Выяснилось это в 1917 году, когда кочующие охотники-якуты нашли в низовьях Среднекана труп Бориски у пробитого им шурфа, а при нем кожаный кошель с намытым россыпным золотом. Якуты захоронили труп Бориски в его же шурфе и сообщили об этом местным властям.
Как ни странно, этот эпизод в то время оставили без должного внимания. Лишь в 1937 году, когда были развернуты горные работы в бассейне Среднекана, экскаватор наткнулся на шурф-могилу Бориски и извлек хорошо сохранившееся в мерзлоте тело... Проведенным расследованием было установлено, что подлинное имя Бориски – Сафи Шафигуллин, до 1912 года он работал на Ленских приисках и, вероятно, участвовал в составе бандитской шайки в вооруженных налетах и грабежах приисковых золотых касс, сопряженных с убийством ряда предпринимателей...
Планомерные геологические исследования Колымского края развернулись в послереволюционные годы. Их начало было положено в 1928 году, когда Геолком и Академия наук на средства "Союззолото" организовали первую колымскую экспедицию под руководством талантливых геологов Ю.А. Билибина и В.А. Цареградского (который в последующие почти 30 лет бессменно возглавлял геологическую службу Северо-Востока, заслужив за плодотворную работу высокие звания Героя Социалистического Труда и Лауреата Государственной премии СССР).
4 июля первая партия геологов, прибывшая на японском грузопассажирском пароходе, высадилась у расположенного среди диких скал небольшого рыбачьего поселка Ола в устье одноименной реки. Отсюда группа Билибина в составе 6 человек направилась к порожистой реке Бахапаче и на плотах сплавилась до устья Среднекана.
Вышедную вслед вторую партию геологов во главе с Цареградским, загруженную основным оборудованием и запасами продовольствия, сентябрьские снегопады вынудили остановиться на полпути и вернуться обратно в Олу. Здесь они около трех месяцев выжидали становления зимнего пути. В связи с этим партия Билибина оказалась "на грани выживания" и лишь в канун нового 1929 года к ней, проделав на оленях и собачьих упряжках трудный 500-километровый путь, подоспела партия Цареградского.
В результате работ этой экспедиции были выявлены и разведаны богатейшие золотоносные россыпи по Среднекану и Колыме между Тасканом и Сеймчаном, в том числе уникальная по содержанию самородков россыпь речки Утиная. Все это позволило Билибину обобщить полученные материалы и в 1931 году дать всеобъемлющий геологический прогноз золотоносности бассейна Колымы. Итоговые цифры подсчета, по словам Билибина, "меня самого приводили сначала в священный ужас", но потом, убедившись в их правильности, "я с этими цифрами примирился и положил их в основу составленного мною "Плана развития геологоразведочных работ на Колыме". Этим планом, в частности, предусматривалось в первый же год разведки вложить громадную по тем временам сумму в 4,5 млн. руб.
Весной 1930 года после обстоятельного доклада Билибина Ленинградский институт цветных металлов (правопреемник Геолкома при ВСНХ, реорганизованного в начале 30-х годов в самостоятельные специализированные отраслевые институты) с целью продолжения поисков золота в бассейне Колымы организовал вторую колымскую экспедицию, начальником которой по представлению Билибина был утвержден В.А. Цареградский.
В состав новой экспедиции входили астрономо-геодезическая и семь поисково-геологических партий. В первый же сезон (1930 г.) ими были выявлены и разведаны ряд россыпей с высоким содержанием крупного золота в левых притоках Колымы и по Оротукану, что позволило подтвердить предположение о широком распространении золотоносности по всему Колымскому бассейну.
В феврале 1931 года Цареградский доложил администрации Среднеканской приисковой конторы и сотрудникам ее геологического бюро о результатах работы экспедиции с последующим сообщением о них "Цветметзолоту", Хабаровскому тресту "Дальзолото" и РКИ (Рабоче-крестьянская инспекция – наркомат госпартконтроля), что послужило толчком к началу широкомасштабного промышленного освоения всего Северо-Восточного региона.
Для реализации разработанного Билибиным плана "Ленинцветмет" совместно с "Цветметзолото" приняли в 1931 году решение об образовании в устье Среднекана базы Главного геологоразведочного управления (ГГРУ) с подчинением ему всех ведущихся на Колыме геологопоисковых и разведочных работ. Руководство этой базы во главе с ее начальником К.М. Шуром и главным геологом Ю.А. Билибиным с энтузиазмом приступило к исполнению своих новых обязанностей.
В 1930 году на Колыме действовало два старательских прииска – Среднеканский и Утинский в составе Среднеканской конторы "Цветметзолото", а с весны 1931 года – уже пять: "Среднекан", "Борискин", "Первомайский", "Юбилейный" и "Холодный", на базе которых было образовано Верхне-Колымское приисковое управление "Цветметзолото" (с ноября 1931 г. – "Главцветметзолото", с 1933 г. – "Главзолото"). В связи с развитием приискового строительства одной из главных задач ГГРУ являлось ускоренное обеспечение разведки и передачи выявленных запасов россыпного золота для создания на их основе сети новых приисков и увеличения объема добычи.
Империя Дальстроя: созидатели и жертвы
В ноябре 1931 года Совет Труда и Обороны (СТО) принял постановление об образовании Государственного треста по промышленному и дорожному строительству в районах Верхней Колымы – Дальстрой, с передачей ему всех предприятий и организаций, в том числе приисков и баз "Цветметзолота", находившихся на данной территории, а вскоре и сам трест перешел в ведение НКВД. Первым директором этого треста, преобразованным в марте 1938 года в Главное управление Дальстроя НКВД СССР, был назначен талантливый военачальник Эдуард Петрович Берзин – бывший командир 1-го латышского артдивизиона.
Перед Дальстроем, его организациями стояли три главные задачи: развитие сырьевой базы и увеличение добычи золота, создание транспортных связей и необходимой инфраструктуры, строительство приисков, рудников и города – центра Колымского края. В тот период ускоренное увеличение добычи валютного металла должно было стать одним из главных источников финансирования индустриализации страны. Однако для того, чтобы успешно развивать добычу на Колыме, необходимо было решить ряд весьма сложных и необычных проблем.
Работать приходилось в условиях исключительно сурового климата с продолжительными зимами при температуре воздуха до минус 60 градусов и ниже, частыми сильными ветрами, повсеместным распространением вечной мерзлоты с естественным протаиванием ее в период короткого лета на глубину не более 1,5 – 2 м. Значительная удаленность и оторванность от центральных баз снабжения, полное бездорожье и отсутствие энергообеспечения предопределяли необходимость комплексного развития этого огромного, малоизученного и практически незаселенного приполярного края. Поэтому в первые годы деятельности Дальстроя наряду с золотодобычей повышенное внимание уделялось развитию таких важных для ее обеспечения отраслей, как энергетическая, топливная, ремонтно-механическая, строительная, производство стройматериалов, дорожно-транспортная, включая автомобильное, речное, морское и воздушное сообщения, а также пищевая, особенно рыбное, оленеводческое и сельскохозяйственное направления. Быстрыми темпами велось создание организаций продтехснабжения, торговли с разветвленной сетью перевалочных баз и складов, торгово-заготовительных пунктов и подсобных хозяйств. Политуправлением Дальстроя осуществлялось развитие сети многочисленных культурно-просветительских учреждений, объектов соцкультбыта, образования и здравоохранения.
Благодаря этим энергичным мерам в период 30 – 40-х годов на безлюдной до того Северо-Восточной окраине СССР появились относительно большие (городского типа) и малые населенные пункты, прииски и рудники, тепловые и дизельные электростанции, линии электропередачи и связи, ремонтно-механические заводы, автотракторные станции, дороги, мостовые и паромные переправы, аэродромы и морские порты. Некогда глухие горно-таежные и болотисто-тундровые территории превратились в экономически освоенный горно-промышленный район. Здесь ежегодно высокими темпами возрастала добыча золота, а с 1937 года Колымский край стал крупнейшим в стране поставщиком оловянного концентрата, а затем и вольфрама.
В эти годы успешно продолжались развернутые Дальстроем масштабные поисковые и геологоразведочные работы на золото, центр которых с бассейнов Среднекана, Бохапачи и Детрина переместился на все верховье Колымы, охватил Индигирку и Охотское побережье. С 1938 года эти работы с нарастающей эффективностью велись, в частности, на Чукотке, а с 1940 года – и в Яно-Адычанском районе.
В марте 1941 года постановлением СНК СССР район производственной деятельности Дальстроя был значительно расширен включением в него Охотского побережья от Пенжинской до Удской губы и всего бассейна реки Яны, в результате территория хозяйствования этого главка стала простираться от Лены и Алдана на западе до Охотского и Берингова морей на востоке и до побережья Восточно-Сибирского и Чукотского морей – на севере. Общая ее площадь достигла 2266 тыс. км2, т.е. превысила суммарную площадь, занимаемую всеми государствами Западной Европы вместе взятыми. Таким образом Дальстрой по предоставленным ему властным полномочиям, охвату территории и масштабу производства стал по существу "могущественной империей".
Мощная и всесильная структура Дальстроя, представлявшего собой военизированное подразделение НКВД, помимо реализации сложных производственно-хозяйственных задач в экстремальных условиях Крайнего Севера, исполняла также и свою главнейшую функцию "карающего меча сталинской диктатуры". Поэтому уже с первых лет существования Дальстроя, т.е. с начала 30-х годов, практически все действующие и организуемые вновь "хозяйственные объекты" Колымского края – прииски, рудники, стройки и др. – быстро окутывались заграждениями из колючей проволоки с вышками для многочисленной охраны, пулеметами и прожекторами, превращая пространство этого некогда "северного безмолвия" в сплошной, ощетинившийся штыками "архипелаг ГУЛАГ" (ГУЛАГ – Главное управление исправительно-трудовых лагерей НКВД СССР), куда со всей страны шли бесчисленные железнодорожные эшелоны и морские караваны бесправных "зеков" (лица "закрытого контингента").
По сохранившимся архивным данным УСВИТЛа (Управление северо-восточными исправительно-трудовыми лагерями Дальстроя), "расчетная емкость" при полном "уплотнении" этого лагерного монстра в наиболее "продуктивные" 1937 – 1938 годы могла вместить единовременно до 200 тыс. заключенных. В "эпоху троек" и кровавых репрессий по Дальстрою было рассмотрено более 13 тыс. дел "врагов", из них свыше 8 тыс. – "расстрельных". За весь дальстроевский период, вплоть до 60-х годов, через "мельницу" лагерей Северо-Востока прошло около двух миллионов личных дел "ЗК", из которых (по перечню "списания") общее число расстрелянных, умерших от холода, голода, болезней и захороненных по всему Колымскому краю составило более 180 тыс. человек... Если представить, что ныне все население Магаданской области и Чукотского национального округа не превышает 200 тыс., то получается на каждого живущего – по мертвецу в Колымской земле.
В разгар выполнения приказа наркома Ежова № 00447 от 30 июля 1937 года о жестоком наказании "врагов народа" по приговорам военных трибуналов и чрезвычайных троек НКВД "доблестные чекисты" разоблачили и внутри самого Дальстроя "разветвленную антисоветскую вредительскую троцкистскую организацию" во главе с его начальником Э.П. Берзиным, который, по иронии судьбы, в начале 30-х годов сам принимал участие в заседаниях Военного трибунала УНКВД по Дальстрою. Берзин был расстрелян, а в 50-х полностью реабилитирован, и его заслуги в деле освоения Колымы были оценены по достоинству: один из золотых приисков в 1961 году получил имя Берзина.
Использование громадной армии "ЗК" позволило Дальстрою сравнительно быстро провести трудоемкие работы по сооружению золотодобывающих объектов, наращиванию объемов добычи валютного металла, а также по прокладке в крайне сложных рельефных условиях трассы знаменитой Колымской кольцевой автодороги. Эта дорога соединила центр Колымского края с сетью удаленных приисков и обеспечила выход к базам в Якутии, Амурской области и Хабаровском крае. Одновременно строился административный центр – "столица Дальстроя" – Магадан (от эвенского "монгодан" – "морские наносы"). Работы были начаты в 1931 году в прибрежье бухты Нагаево, здесь же сооружался морской порт, первый швартовый пирс которого был сдан в эксплуатацию в ноябре 1933 года, а 14 июля 1939 года Указом Президиума Верховного Совета РСФСР рабочий поселок Магадан был преобразован в город.
Строительство трассы Магадан – Усть-Нера протяженностью 1042 км, с множеством баз отдыха для водителей, столовых круглосуточного действия, пунктов техпомощи и селекторной связи, было начато в 1931 году от бухты Нагаево. К 1934 году эта трасса протянулась до золотоносных районов Среднекана, причем отдельные участки ее покоятся, по воспоминаниям строителей, буквально "на костях "ЗК". Далее она, огибая огромным полукольцом обширные пространства золотоносных площадей Колымы и Индигирки, проследовала к Оймякону и затем через алмазо- и золотоносные провинции Якутии к верхнему Приамурью до Невера на Транссибирской железнодорожной магистрали. Участок этой дороги от Амура до Якутии именовался "АЯМзолототранс" (Амуро-Якутская магистраль), который в совокупности с участком собственно Колымской трассы до Усть-Неры, задействованной в полном объеме в 1952 году, поныне является главной транспортной артерией по доставке грузов в золотоносные районы Восточной и Северо-Восточной Сибири.
Вплоть до начала 40-х годов разработка россыпей осуществлялась только с применением ручного труда и простейшего инструмента: кайла (кирки), лопаты и тачки. В 1940 году на приисках появились первые паровые экскаваторы с ковшом емкостью 1,5 м3 типа ППГ-1,5, шутливо расшифровывавшегося горняками: "постоит, попыхтит, гребнет", а в 1944 году на прииске имени Гастелло были испытаны и хорошо зарекомендовали себя первые бульдозеры, парк которых ежегодно возрастал. В 1949 году на полигоне по ручью Чай-Урья была введена в эксплуатацию первая на Колыме электрическая 210-литровая драга.
Конец эпохи рекордов
Смерть "вождя народов товарища Сталина" внесла существенные изменения в структуру управления золото-платиновой и алмазной промышленности. Два главка МВД СССР – "Дальстрой" и "Главспеццветмет", куда входили все предприятия и организации этой отрасли, были переданы в ведение Минметаллургпрома (Минцветмета) СССР и преобразованы соответственно в союзные главки "Дальстрой" и "Главзолото". Политорганы Дальстроя с образованием в том же 1953 году Магаданской области были ликвидированы. Одновременно была упразднена лагерная система: на предприятиях по добыче драгоценных металлов и природных алмазов отныне запрещалось использовать труд заключенных. Однако в результате реорганизации Дальстроя объем добычи золота в Колымском крае резко снизился: до 31 т в 1956 году против 77,5 т в 1940 году.
С образованием в 1957 году совнархозов Дальстрой стал, по существу, основой Магаданского и частично Якутского, а затем объединенного Северо-Восточного СНХ.
В 1965 году было образовано производственное объединение "Северовостокзолото". К концу 80-х годов, т.е. в период предшествовавший развалу СССР, в ведении этого объединения находилось: 13 горно-обогатительных комбинатов, два самостоятельных прииска и один рудник, 5 ремонтно-машиностроительных заводов, 12 геологоразведочных организаций, два лесозаготовительных и лесообрабатывающих предприятия, 11 автотракторных организаций с объемом грузоперевозок около 750 млн. тонно-километров, 9 дорожных организаций с общей протяженностью обслуживаемых автодорог 7,1 тыс. км, 9 подрядных строительно-монтажных организаций, проектно-изыскательский и научно-исследовательский институты и ряд других организаций.
Развитию производственной деятельности объединения "Северовостокзолото", особенно его техническому оснащению, "Главзолото" уделяло повышенное внимание. С 1969 года на его горные предприятия стали постоянно поступать и широко использоваться бульдозеры-рыхлители большой единичной мощности – 385, 410, 525, 620 и 700 л.с., крупные карьерные и шагающие экскаваторы ЭКГ-4,6, ЭШ-6/45, ЭШ-10/70, а также большегрузные автосамосвалы БелАЗ-540, БелАЗ-548, буровые станки 2СБШ-200, СБШ-250МН и другое современное горнотранспортное и промывочно-обогатительное оборудование.
Значительное повышение степени энерговооруженности приисков и рудников позволило объединению систематически наращивать объемы переработки продуктивной горной массы. В 1975 году объединением был достигнут абсолютный максимум добычи золота – 80,2 т, что составило к общему объему производства этого металла в системе Минцветмета СССР (245,8 т) – 32,6 % и к суммарному по Союзу (281 т) – 28,5 %.
Однако в последующий период, вплоть до 1991 года, в связи с естественным обеднением запасов и усложнением горнотехнических условий вовлекаемых в отработку россыпей объемы добычи золота стали ежегодно снижаться. В 1985 году уровень добычи упал до 51,3 т, а в 1990 году составил всего 42 т.
Золотодобывающая промышленность, которая в советский период отличалась особой организованностью и являлась одной из самых закрытых отраслей, не была готова к начавшейся с 1992 года экономической либерализации. Негативную роль сыграли вышедшее в январе 1992 года постановление правительства, разрешившее осуществлять добычу золота всем юридическим лицам и гражданам России, а также принятая в июле того же года государственная программа приватизации. Последовавшее за ними множество поспешных решений Госкомимущества и других правительственных структур привело к тому, что важнейшая валютообразующая отрасль была поставлена на грань хаоса и развала. Эта ситуация сохраняется и в настоящее время. Объем производства золота в суверенной России, который в 1990 году составлял 201,4 т, к 1998 году снизился до 115 т. Наша страна теряет былой престиж как одна из ведущих золотопромышленных держав мира, постепенно "сползая" со второго места (1990 г.) на третье (1991 г.), пятое (1994 г.) и, наконец, в 1997 году на шестое (табл. 1).
 Говоря о золотодобывающей суперструктуре, каковой в советский период являлось объединение "Северовостокзолото", конечно, не следует идеализировать применявшиеся в то время методы хозяйствования. Однако при проведении реформ была иная возможность реструктуризации – например, реорганизовать объединение в холдинговую компанию. Ведь в России нет ни одного региона, кроме Колымо-Чукотского края, жизнедеятельность которого в такой степени зависела бы от золотодобывающей отрасли. Однако государственными органами власти был принят и поспешно реализован курс на ликвидацию объединения "Северовостокзолото".
Вначале в массовом порядке преобразовывались в старательские артели многие структурные подразделения, затем постепенно "канули в лето" отдельные прииски и целые горно-обогатительные комбинаты. К концу 1992 года было также ликвидировано Северо-Восточное производственное геологическое объединение и многие геологические организации. Часть из них, чтобы как-то выжить, переквалифицировалась на добычу золота в ущерб своей основной деятельности. По этой причине в последние годы прирост запасов золота не обеспечивал покрытия их от текущей добычи, хотя, к чести новой администрации Магаданской области, ныне положение в этом деле несколько поправляется.
Переход многих непрофильных организаций, в том числе геологических, на добычу золота по существу привел к переделу сырьевой базы по принципу "кто на чем сидит – тем и владеет", что в совокупности с раздроблением отрасли обусловило деградацию технологий ведения горных работ, постепенно скатывающихся к уровню 30 – 40-х годов.
Ныне в Магаданской области "на золотой ниве" зарегистрировано более 300 недропользователей. Из них практически осуществляют добычные работы менее половины и лишь около 30 – "выдают на гора" более 200 кг золота в год. Основная же масса мелких предприятий, хотя и обеспечивает порядка 40 % производства этого металла по региону в целом, что в начальный период "свободы" расценивалось руководящими структурами как положительный фактор, по существу является временщиками и, пользуясь до поры до времени возможностью "снимать сливки", паразитирует на объектах бывших госпредприятий. В этом отношении не следует упускать из виду, что золотодобывающая промышленность, требующая для своего развития и стабильной деятельности крупных капитальных вложений и длительных сроков их окупаемости, не может базироваться на мелком бизнесе.
В последние годы федеральные власти издали ряд нормативно-правовых актов по либерализации операций с драгоценными металлами, но декларированная в них мнимая свобода практически не привлекла в эту сферу дополнительных участников, и в ней, как прежде, реально сохраняются лишь два субъекта: государство и предприятие-производитель (добытчик). Обретение же многими коммерческими банками и другими финансовыми структурами разрешений на проведение операций с золотом принципиально нового в эту область деятельности ничего не привнесло, а только вынудило продуцентов реализовывать свой металл по ущербной для них цене. Государство, выступавшее в роли монопольного скупщика драгоценных металлов, с 1996 года практически самоустранилось не только от предварительного кредитования комплекса горно-подготовительных работ и сезонного завоза необходимых материально-технических ресурсов и продовольствия, но и от выполнения своих обязательств по своевременной оплате поставленного в Госфонд металла.
Не менее разрушительное влияние на продуктивность хозяйственной деятельности золотодобывающих предприятий оказало также государственное регулирование расчетных цен на золото при одновременном отпуске на свободу рыночных цен на материалы, оборудование и энергоресурсы. И вот результат. Предприятия Колымо-Чукотского региона имели в 1991 году почти 60 %-ную рентабельность, а ныне их задолженность перед бюджетом, партнерами и поставщиками материальных ресурсов достигла критического предела, приблизившись в стоимостном выражении к ценности годового объема золота, добываемого здесь всеми предприятиями вместе взятыми.
Падение объемов добычи "желтого металла" из собственно золотосодержащих руд и россыпей в районах Колымы и Чукотки за ряд последних лет характеризуется следующими показателями (табл. 2).
 Незначительный рост добычи в 1997 году к уровню 1996 года по России в целом (на 0,5 т) и по Магаданской области (на 0,4 т) обеспечен вводом в действие в конце 1996 года Омолонской золоторудной компанией совместно с американской фирмой "Сайпрус Амакс Минералс", вложившей в проект 193 млн. долл., нового рудника на месторождении "Кубака" мощностью по производству 9,3 т золота в год. Здесь в 1997 году фактически извлечено 8,9 т металла. Для сравнения: из остальных месторождений в Магаданской области получено лишь 12,2 т золота.
За открытие, разведку и эффективное вовлечение в промышленную эксплуатацию этого достаточно крупного по запасам золоторудного месторождения Указом Президента РФ группа наиболее отличившихся специалистов Министерства природных ресурсов, ОАО "Геометалл Плюс" и ООО "Проспектор" удостоена Государственной премии Российской Федерации.
 На фоне нарастающего спада объемов добычи металла в Северо-Восточном регионе и острой потребности средств на поддержание действующих здесь золотодобывающих предприятий и воспроизводство сырьевой базы вряд ли оправданным является принятое Правительством РФ под давлением "территориальных лоббистов" решение о сооружении в Магадане дорогостоящего аффинажного завода, в то время как действующие высокотехнологические мощности аналогичных заводов, например Касимовского, практически простаивают из-за нехватки сырья.
Спад производства золота в недавно передовой по объему добычи этого металла Северо-Восточной золотоносной провинции не означает ущербности ее минерально-сырьевой базы, количественное состояние и потенциальные возможности которой все еще весьма высоко оцениваются. Имеющиеся здесь разведанные запасы рудного и россыпного золота остаются достаточно высокими – соответственно порядка 15 и 11 % от общероссийского их объема, что с учетом ожидаемого дополнительного прироста и оценки прогнозных ресурсов позволяет обеспечить значительное повышение уровня добычи металла и устойчивую работу предприятий на длительную перспективу.
Кроме золота, в Колымском крае, преимущественно в Южно-Омолонском, Омчакском, Дукатском и Примагаданском рудных районах, открыты и частично эксплуатируются крупномасштабные залежи золото-серебряных (по существу серебряных) руд, суммарное содержание серебра в которых превышает 50 % общероссийского объема разведанных в стране запасов этого металла.
Таким образом, несмотря на нынешний развал производственных структур, знаменитый своей золотоносностью Колымский край при усилении внимания и действенной поддержке со стороны государства, а также с упорядочением инвестиционной и налоговой политики, повышением уровня управляемости и созданием благоприятного производственного климата еще многие годы способен сохранять за собой лидирующее положение в России по объемам добычи благородных металлов. 
|
назад
