Василий Михеев
Главный научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН, доктор экономических наук

    Журналистское выражение "Азиатский финансовый кризис" в переводе на прагматичный политэкономический язык означает обвал валютного и фондового рынков пяти азиатских стран – Таиланда, Филиппин, Малайзии, Индонезии и Южной Кореи, случившийся в июле – декабре 1997 года. Финансовый кризис вызвал тяжелые социально-экономические и политические последствия в этих странах и прямо или косвенно повлиял на экономическое развитие всего Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР). Однако глубина кризиса, равно как и способность стран справиться с его последствиями, не была одинаковой.

    Кто и как "держит удар"
    К началу 1999 года в АТР сложился следующий "расклад экономических сил" между различными группами государств.
    К первой группе можно отнести пять упомянутых выше азиатских "тигров", оказавшихся в эпицентре финансовых потрясений. Главными причинами финансового коллапса в этих странах стали:
    – завышенный курс национальной валюты, привязанной к американскому доллару и подорожавшей вслед за удорожанием доллара в 1996 – 1997 годах;
    – исчерпание возможностей традиционной для неоиндустриальных стран (НИС) экспортной стратегии роста. В условиях завышенного валютного курса, роста импорта вслед за повышением уровня жизни и усиливающейся международной конкуренцией со стороны "новой волны" НИС (Китай, Вьетнам и т.д.) ставка на экспорт уже не обеспечивала экономической устойчивости НИС;
    – слабость банковско-финансовых систем, которые, будучи созданными под форсированный и кредитопоглощающий рост, не смогли ни предотвратить увеличения сверх критической нормы объемов "плохих" кредитов и дефицита текущего платежного баланса, ни противостоять атакам международных финансовых спекулянтов, играющих на инфляции активов и переоцененности национальных валют.
    В наименьшей степени от финансового кризиса пострадали Филиппины, в наибольшей – Индонезия, где кризис привел к отставке правившего страной более 30 лет президента, массовым волнениям и социально-экономическому коллапсу. В 1998 году ВВП Филиппин сократился на 0,1 % при инфляции в 11,2 %, тогда как Индонезии – на 17,4 % при 80 %-ной инфляции (здесь и далее статистические данные взяты из электронной версии журнала "Эйшиа Уик", 15 – 22 января 1999 года). Быстрее других от кризиса оправилась Южная Корея, имеющая развитую современную промышленную базу и получившая более половины всех кредитов МВФ, направленных на восстановление азиатских финансов. Близких к южнокорейским успехов добился Таиланд, как и Южная Корея тесно сотрудничавший с МВФ в преодолении кризиса. Однако несмотря на то, что к началу 1999 года валютные и фондовые рынки Южной Кореи и Таиланда стабилизировались на уровне 60 – 70 % от докризисного, а инфляция в 1998 году не вышла за рамки 7 – 8 %, экономические последствия финансового кризиса оказались удручающими: ВВП в этих странах сократился соответственно на 6,8 % и 8 %, резко возросла безработица. Не смогла удержаться на плаву и Малайзия, отказавшаяся от помощи и рецептов МВФ и избравшая путь ужесточения валютного регулирования (установлен твердый обменный курс национальной валюты) и контроля над иностранным капиталом (введен годовой мораторий на вывоз капитала). ВВП страны сократился на 8,6 % при инфляции в 5,6 %.
    Во вторую группу можно объединить страны и экономики "китайского пояса" – Китай, Сингапур, Тайвань, Гонконг, а также китайский бизнес в странах АСЕАН, – не пострадавшие непосредственно от финансового коллапса своих соседей. Устойчивости "китайской экономики" способствовали:
    – большие золотовалютные резервы: около 140 млрд. долл. у Китая, по 70 – 80 млрд. долл. у Тайваня, Гонконга и Сингапура;
    – положительное сальдо текущего платежного баланса;
    – закрытость и жесткое регулирование валютного и фондового рынков в Китае и на Тайване, что позволило им защититься от атак финансовых спекулянтов;
    – незначительный объем "плохих кредитов" в Сингапуре, на Тайване и у китайского бизнеса в Юго-Восточной Азии, с одной стороны, вследствие хорошего менеджмента тайваньских и сингапурских банков и крупных корпораций, с другой – в силу традиций семейного китайского бизнеса, предпочитающего полагаться на собственные средства и деньги родственников и не брать кредитов, которые потом трудно будет отдать;
    – финансовая поддержка Китаем сверхлиберализованных валютного и фондового рынков Гонконга (подвергшихся спекулятивным атакам в 1997 – 1998 годах) после того, как Гонконг перешел под юрисдикцию Китая;
    – наличие у Тайваня и Гонконга устойчивых и прибыльных ниш на мировых рынках, соответственно, компьютерной техники и финансовых услуг.
    Однако, выдержав первый прямой удар, "китайская экономика" Азии не смогла избежать косвенных последствий азиатского финансового кризиса. Девальвация национальной валюты повысила конкурентоспособность экспорта попавших в беду стран и параллельно с этим уменьшила их спрос на импортную продукцию – в ущерб в том числе и экспорту Китая, Гонконга, Сингапура и, хотя и в меньшей степени специализирующегося на наукоемкой продукции, Тайваня. В Гонконге и Сингапуре в 1998 году ВВП уменьшился соответственно на 7 % и 1,5 %. ВВП Тайваня вырос на 4,7 %, что, однако, на 2,1 %-ных пункта меньше, чем в 1997 году.
    Азиатский финансовый кризис усилил опасения пекинского руководства относительно того, что Китай может стать более уязвимым вследствие проводимого курса экономической либерализации. Пекин замедлил реформирование банковской системы и приватизацию крупных промышленных предприятий, усилил административный контроль за валютными операциями и иностранным капиталом. Однако ужесточение курса не уберегло китайскую экономику от неприятностей. Китайский экспорт в 1998 году увеличился лишь на 0,5 %. А рост ВВП хотя и составил 7,8 %, но сопровождался увеличением внутреннего предложения без соответствующего повышения платежеспособного спроса, в результате чего Китай столкнулся с новой для него проблемой дефляции: индекс цен в 1998 году уменьшился на 1,2 %.
    К третьей группе относится Япония, продолжающая пребывать в состоянии многолетней экономической стагнации: в 1998 году ВВП страны сократился на 3,6 %, индекс цен упал на 0,2 %. Причины экономических неудач Японии кроются в излишнем государственном вмешательстве в экономику, исчерпавшем за годы успехов свои созидательные возможности и превратившимся в стопор свободной конкуренции. А также – в неэффективности банковской системы и плохом руководстве национальными финансами, результатом чего стал большой объем "плохих" кредитов, время от времени вызывающий крах того или иного финансового института. Структурные слабости не позволили Японии окончательно оправиться от фондового шока конца 80-х годов, вызванного тогда обвалом значительно переоцененного рынка недвижимости.
    Японское правительство, крайне неохотно идя на принятие жестких мер к проштрафившимся финансовым структурам, по существу переложило на налогоплательщика бремя спасения неэффективных банков, создав в 1998 году за счет государственных средств 200-миллиардный (в долларовом исчислении) фонд поддержки финансового сектора. Экономическое же поведение самого японского населения в моменты общенациональных трудностей традиционно оказывается нацеленным на накопление, а не на потребление, несмотря на низкие процентные ставки. Последнее обстоятельство усиливает дефляционное давление на экономику. На экономические настроения японцев отрицательно влияет и кажущаяся все более реальной угроза утраты Японией лидирующих мировых позиций по мере введения в оборот второй мировой супервалюты евро.
    Вместе с тем Япония обладает серьезнейшими преимуществами перед другими азиатскими странами, испытывающими экономические проблемы. Это – самые большие в мире золотовалютные резервы (свыше 200 млрд.долл.), огромные накопления японского населения, превышающие годовой размер ВВП страны, и современный промышленный и научно-технический потенциал.
    Четвертую азиатскую группу составляют страны с закрытой экономикой, слабо развитыми и жестко контролируемыми фондовыми рынками и отсутствием системы свободной конвертации национальной валюты – Вьетнам, Лаос, Камбоджа, Монголия, Мьянма. Изолированность национальных финансовых систем от внешнего мира предотвратила распространение азиатского финансового кризиса на эти государства. Однако общее ухудшение региональной конъюнктуры и возросшая осторожность в поведении иностранного капитала на развивающихся рынках замедлили темпы роста стран этой группы. Их ВВП вырос в 1998 году на 2 (в Камбодже) – 7 (в Лаосе) %, а инфляция составила 12 (в Камбодже) – 20 (в Лаосе) % и 67 % в Мьянме.
    В пятую группу входят страны с развитой экономикой и достаточно эффективными и открытыми финансовыми системами – Австралия и Новая Зеландия. Эти страны, так же как и закрытые экономики, выдержали прямой финансовый удар из Юго-Восточной Азии и Южной Кореи, но испытали негативные последствия ухудшения общей экономической конъюнктуры. ВВП Австралии в 1998 году увеличился на 5 %, тогда как в Новой Зеландии его показатель уменьшился на 0,7 %, инфляция составила соответственно 1,3 и 1,7 %.

    Независимость выше экономической выгоды
    Комплекс мер по преодолению финансового кризиса в Азии включает опирающиеся на помощь МВФ и разработанные под давлением МВФ меры финансового, социально-экономического, пропагандистского, внутри- и внешнеполитического характера. Философской основой политики оздоровления стала концепция усиления роли государства в стабилизации национальных финансовых рынков при ставке на косвенные методы регулирования и недопущении прямого административного вмешательства в экономику.
    Финансовые меры преодоления кризиса включают:
    – отказ от привязки национальных валют к доллару и предоставление возможности обменным курсам упасть до "естественного уровня";
    – временное повышение ставки рефинансирования в целях укрепления национальной валюты;
    – проведение жесткой фискальной политики, направленной на уменьшение дефицита государственного бюджета азиатских стран;
    – урегулирование проблемы частной задолженности национальных финансовых и хозяйственных институтов посредством (а) переговоров с иностранными партнерами о вариантах реструктуризации долга и (б) финансовой помощи национальному частному сектору со стороны государства (в том числе на средства, полученные от МВФ) в погашении внешнего долга;
    – оздоровление банковской системы путем (а) ликвидации безнадежных банков или их национализации с последующей продажей крупным национальным или иностранным финансовым институтам, (б) слияния под диктовку правительства проблемных, но потенциально жизнеспособных банков с более крепкими, (в) списания "плохих" частных кредитов и их приобретения государством с последующей рекапитализацией. Для практического осуществления политики банковского оздоровления в НИС созданы специальные государственные агентства по оценке надежности финансовых институтов и разработке и осуществлению мер против слабых и "плохих" банков. Частные финансовые институты должны стать прозрачными для контроля государства и международных финансовых организаций;
    – полное выполнение обязательств банков перед физическими лицами;
    – открытие финансового рынка для иностранного капитала в целях развития конкуренции и интернационализации национальных экономик;
    – осуществление на практике реального, а не только декларируемого, как это существует в Азии, принципа независимости Центральных банков;
    – предотвращение перегрева, т.е. необоснованного вздувания цен на акции, национального фондового рынка и рынка недвижимости.
    Меры социально-экономического характера предполагают:
    – свертывание дорогостоящих экономических проектов и отмену государственных субсидий на любые товары;
    – изменение взаимоотношений в треугольнике "бизнес – профсоюзы – политическая власть", направленное, с одной стороны, на борьбу с коррупцией, клановыми (в Южной Корее и Таиланде) и семейными (в Индонезии) финансовыми льготами, а с другой – на отмену системы пожизненного найма и развитие государственного социального страхования;
    – реформирование внутрикорпоративных связей (особенно в Южной Корее) с тем, чтобы устранить сложившуюся систему перекрестного кредитования внутри промышленно-финансовых групп и тем самым заблокировать лазейки для появления "плохих" кредитов;
    – ускорение научно-технического прогресса и повышение уровня наукоемкости национального производства. Лидером здесь выступает Южная Корея, активно использующая тайваньский опыт создания небольших, но не забюрократизированных венчурных фондов для освоения новых технологий.
    Прошедший в ноябре 1998 года неофициальный саммит форума Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) в Куала-Лумпуре выявил новые подходы к преодолению финансового кризиса и их последствий. Исходя из того понимания, что нынешний кризис одновременно является структурным и финансовым, азиатские страны, во-первых, пошли на корректировку экспортно-ориентированной стратегии экономического развития, сделав больший упор на рост внутреннего спроса, даже за счет дополнительной денежной эмиссии и увеличения дефицита национальных бюджетов. Во-вторых, была признана необходимость координации экономической и финансовой политики стран на региональном уровне.
    Последнее, впрочем, представляет большую проблему для азиатских государств, продолжающих "ценить" независимость больше экономической выгоды. Дело не только в отсутствии у АТЭС механизмов согласования финансовой и экономической политики, но и в психологической боязни лидеров многих стран потерять суверенитет вследствие координации национальной стратегии развития с региональными партнерами. На саммите в Малайзии само слово "координация" было даже заменено более нейтральным, но и менее ясным: "концертирование".
    Важной составной частью мер по преодолению кризиса в азиатских странах стало пропагандистское обеспечение реформ. Акцент делается на:
    – пропаганду идеи сплоченности нации перед лицом общей опасности. В Таиланде и Южной Корее с успехом прошли кампании по сбору золота в государственные фонды, что позволило этим странам увеличить объем экспорта и пополнить золотовалютные резервы. В Малайзии возымели действие призывы экономить продукты питания;
    – критику и возложение вины за кризис на предыдущие администрации. В Южной Корее перед судом предстали министры из бывшего правительства, был арестован бывший министр финансов, начато расследование против бывшего президента. В Индонезии финансовые провалы списаны на происки семьи Сухарто.
    В то же время в Индонезии (отчасти и в Малайзии) негативной стороной пропагандистской кампании, явно или неявно подогреваемой властями, стали притеснения и погромы китайского населения, обнаружившего иммунитет к финансовым встряскам и тем самым вызвавшего ненависть местного населения. Руководству стран не удалось погасить и раздражение граждан тем, что международный капитал, США и МВФ, а не национальные политики играют главную роль в осуществлении экономических реформ.
    Политическая составляющая комплекса мер связана с преодолением кризиса власти, последовавшего за финансовыми потрясениями. Во всех попавших в финансовый кризис странах, за исключением Малайзии, произошла смена высших руководителей. Новые руководители НИС не могли не реагировать на застарелые политические проблемы, обострившиеся во время финансового кризиса, и вынуждены были провозгласить политические реформы. В Индонезии новое руководство заявило о готовности дать больше прав регионам, начиная с предоставления "особого статуса с широкой автономией" Восточному Тимору. На расширение полномочий местных органов власти и ослабление зависимости политиков от крупного капитала направлена начатая в середине 1998 года политическая реформа в Южной Корее. В Таиланде власти решают вопрос, как в интересах финансовой реформы ограничить авторитет королевской семьи и власть военных, контролирующих два крупнейших, но нерентабельных банка страны.
    Внешнеполитическое обеспечение реформ включало:
    – ставку на укрепление отношений с США, имеющих наиболее весомое слово в МВФ, и с Японией, главным донором НИС;
    – присоединение к международному давлению на Китай в целях предотвратить девальвацию юаня, чреватую новой волной азиатского кризиса, а также на Токио – с требованием оживить японскую экономику и открыть ее для азиатских товаров;
    – игру на китайско-тайваньском международном соперничестве, позволившую НИС получить около 4 млрд. долл. помощи от Тайбэя и около 7 млрд. долл. от Пекина;
    – стремление к усилению политического согласия в рамках АСЕАН, несмотря на обнаружившиеся в ходе Ханойского (декабрь 1998 года) саммита разногласия по поводу принятия в АСЕАН Камбоджи и права стран-членов обсуждать внутренние дела других участников Ассоциации в случае обострения там внутриполитической ситуации.

    Прогноз со словом "если"
    Перспективы выхода азиатских стран из кризиса выглядят неоднозначно. Наиболее оптимистичным кажется ближайшее будущее Южной Кореи, вставшей на путь структурных реформ промышленности и достигшей прогресса в санации банковской системы, увеличении (до 45 млрд. долл.) валютных запасов и обеспечении положительного сальдо текущего платежного баланса. ВВП страны в 1999 году, по разным прогнозам, либо окажется на нулевой отметке, либо возрастет на 2 – 3 %. Примерно на 1 % возрастет ВВП Таиланда, на 2,5 % – Филиппин. Индонезии в 1999 году не удастся преодолеть спад – ВВП страны сократится на 3 – 4 %. Перед сложной дилеммой окажется Малайзия. В сентябре истекает срок годичного моратория на вывоз из страны иностранных капиталов. Если Малайзия отменит запрет, то это будет чревато бегством из страны иностранного капитала, недовольного предпринятыми в отношении его принудительными мерами. Если жесткий курс сохранится, то вряд ли это будет стимулом к новым иностранным вложениям в экономику страны. В любом случае ВВП Малайзии, по прогнозам, сократится на 2 – 3 %. На 1 % уменьшится ВВП Сингапура, сильно зависящего от региональных финансовых потоков. На 4 % возрастет ВВП устойчивой тайваньской экономики. Под давлением неблагоприятной региональной финансовой конъюнктуры замедлятся либо станут нулевыми темпы роста закрытых экономик (из четвертой группы), а также Австралии и Новой Зеландии.
    Рискнем предположить падение на 6 – 7 %-ных пункта (до 2 – 3 % в год) темпов роста ВВП Китая. Наряду с дефляцией и замедлением финансовых и экономических преобразований, наиболее уязвимым местом китайской экономики станет Гонконг. Экономика Гонконга, построенная на фондовых спекуляциях и реэкспорте, продолжает функционировать под давлением стагнирующих азиатских рынков. В годы экономического подъема Гонконг мог бы способствовать привлечению иностранных капиталов в Китай. Однако в условиях финансового кризиса в Азии и оттока международных капиталов с рынков развивающихся стран Гонконг, чей ВВП в 1998 году сократится, по прогнозам, на 2 – 3 %, превращается в угрозу экономической стабильности Китая.
    Осенью 1998 года Пекин оказался перед выбором: либо продолжать массированные государственные интервенции на гонконгский фондовый и валютный рынки в целях уберечь их от спекулятивных атак и предотвратить возможный обвал, либо согласиться на девальвацию гонконгского доллара и смириться с нестабильностью на Гонконгской бирже. Первый вариант был бы оправдан в случае весьма быстрого оживления азиатской экономики – тогда у Китая и Гонконга хватило бы валютных резервов для рыночных интервенций. Однако длительная стагнация в Азии может исчерпать ресурсы Китая и Гонконга и поставить под удар финансовую стабильность Китая в среднесрочной перспективе. Немедленный же отказ от интервенций в Гонконге чреват оттоком капитала не только из Гонконга, но и из самого Китая, с последующей неминуемой девальвацией юаня.
    Имеет шансы на выход на положительные (0,5 – 1 %) темпы экономического роста Япония. Во всяком случае принимаемые Токио меры обнадеживают. Помимо спасения наиболее крупных частных банков за счет государственных средств, но при полном соблюдении интересов вкладчиков, а также создания механизма государственного контроля на предмет выявления ошибок в кредитной политике Минфина и частных банков, они предполагают:
    – уменьшение налогов на население и процентных ставок в целях оживления спроса и стимулирования инвестиций;
    – выделение больших средств на проведение общественных работ с тем, чтобы уменьшить безработицу и, опять же, оживить спрос;
    – поиск вариантов развития региональной интеграции по примеру Западной Европы и Северной Америки. Первый пробный шар – с идеей создания общего рынка – был послан Южной Корее осенью 1998 года. Две другие идеи подразумевают создание в Азии йеновой валютной зоны и формирование азиатского экономического союза.
    От успеха экономических реформ в Японии зависит будущее остальных азиатских экономик. Если Токио удастся подтолкнуть внутренний спрос, укрепить йену и открыть внутренний рынок, то это может стимулировать выход из экономического кризиса остальных стран Азии. Если йена будет продолжать падать, а японская экономика стагнировать, то Азии трудно будет избежать девальвации юаня и второй волны финансового кризиса.

    Свои ошибки и чужой опыт
    Три главных урока азиатского финансового кризиса для России в ее нынешнем положении состоят, на наш взгляд, в следующем.
    Первый урок относится к выбору оптимального подхода к установлению курса российского рубля. Как было показано выше, именно привязка курса азиатских валют к доллару стала причиной финансового краха. Однако не будем забывать, что крах этот произошел после двух десятилетий ускоренного экономического роста, которому способствовал, в числе прочих факторов, и стабильный валютный курс.
    Из трех возможных вариантов – свободного плавания рубля, жесткой законодательной привязки рубля к доллару посредством введения "валютного управления" (парламент фиксирует курс в соответствии с имеющимися валютными резервами и целями экономической политики) и мягкой привязки рубля к доллару в рамках скользящего вниз коридора – российское правительство, прошлое и нынешнее, выбрало самый неэффективный – последний.
    В отличие от варианта свободного плавания, годящегося для уже весьма прочных экономик, российский вариант "коридора" требует постоянных инъекций из российских валютных запасов. В условиях падения мировых цен на основные товары российского экспорта такая политика рано или поздно приводит к исчерпанию золотовалютных резервов. В отличие от варианта "валютного управления", нынешний российский вариант не обеспечивает валютной стабильности.
    России необходимо ввести законодательную привязку рубля к доллару на заниженном уровне (50 – 60, а возможно и 100 руб. за доллар в зависимости от целей экономической политики) с тем, чтобы и защитить национального производителя, и иметь резерв в несколько лет для накачки российской экономики деньгами в целях увеличения внутреннего спроса и формирования и использования инвестиционных накоплений. При таком повороте важно, как подсказывает азиатский опыт, не пропустить тот момент, когда данный резерв будет исчерпан и встанет вопрос либо о девальвации рубля, либо о введении его свободного плавания. Точная фиксация этого критического момента позволила бы России уже на базе возобновившегося промышленного роста избежать повторения азиатского кризиса в той его части, в которой азиатский кризис был вызван завышенным курсом национальных валют.
    Второй урок состоит в напоминании об очевидной вещи – необходимости соблюдения пропорций в становлении и развитии финансового сектора экономики и ее реального сектора. Не надо забывать, что Россия находится не на стадии реформирования неэффективного рыночного хозяйства, а лишь на стадии становления рыночной экономики. А рынок, как известно, подразумевает наличие двух главных субъектов – производителей и потребителей. Финансовая же система в первую очередь обслуживает их отношения. И только по мере укрепления рыночной экономики становится разумным развивать рынок производных финансовых инструментов или государственных ценных бумаг по типу пирамиды – рынок, по сути, работающий сам на себя. Диспропорции в уровнях развития, с одной стороны, двух главных субъектов экономики – производителей и потребителей, а с другой – финансовой сферы, на наш взгляд, как раз и стали главной причиной вольно или невольно подготавливавшегося заранее августовского обвала в России.
    Третий урок связан с новыми вызванными кризисом тенденциями к координации финансовой и экономической политики государств на азиатском и глобальном уровнях. России важно не просто учитывать эти тенденции при разработке собственной экономической политики, но, в идеале, формировать экономическую политику при координации с мировыми лидерами – для начала с географически более близкими нам Евросоюзом и Японией. При этом важно, чтобы при разработке такой скоординированной экономической стратегии изначально было учтено не только место России в мировом разделении труда, но и возможности российской экономики, как менее развитой и потому требующей, как и другие менее развитые экономики, особого, учитывающего российские условия, подхода.

    Понятно, что политика экономического возрождения России не сводится лишь к учету этих трех уроков азиатского кризиса, но возьмем на себя смелость утверждать, что без учета данных уроков ни один из нынешних или будущих вариантов экономической стратегии России не будет работать.