Иржи Вагнер

    Директора атомной станции в чешских Дукованах Иржи Вагнера иногда называют «поэтом». Правда, потом добавляют «атомной энергетики», подчеркивая тем самым, что когда он говорит о своей станции, о развитой энергетике в Чехии, то делает это с вдохновением.
    – Мы живем в удивительно сложном и страшном мире, где властвуют мощные потоки энергии, – говорит Иржи Вагнер. – Они взрывают звезды, и отражение этих грандиозных процессов мы видим в реакторе, в его активной зоне. Когда управляешь реактором, и он послушен твоей воле, то возникает ощущение, будто ты повелеваешь стихиями.
    Воистину, поэт... А ведь Иржи Вагнеру пришлось выдержать мощнейшую атаку против своей АЭС и ее коллектива. Вся мощь прессы обрушилась на него: мол, станция сделана по проекту специалистов России, а потому ненадежна и устарела. И Вагнер доказывал (прежде всего, конечно, работой самой станции), что его АЭС одна из самых современных, что по многим показателям, в том числе и по надежности, она превосходит АЭС США и соседней Германии. Были многочисленные комиссии, экспертизы, проверки, и в конце концов выяснилось, что прав Иржи Вагнер, а не его оппоненты.
    Любопытно, что правота Вагнера подтверждается и ситуацией вокруг Темелина – другой АЭС, что строилась в Чехии. Там тендер на поставку топлива для АЭС выиграли американцы, однако пуск станции задерживается. Более того, не исключено, что потребуется еще три года, чтобы американскую технологию «вписать» в русскую станцию. И никто не дает гарантии, что это будет лучше. Немалую роль в победе «Вестингауза» сыграли политические мотивы, и вот теперь, впрочем как всегда в подобных случаях, Чехии за это приходится расплачиваться огромными убытками: и АЭС не пущена, и дополнительные кредиты требуются, да и к специалистам России приходится обращаться за помощью, потому что американцы не знают тонкостей проекта.
    Впрочем, тендеры – особая тема. Раньше мы не участвовали в них, потому нет соответствующего опыта. Но судя по тому, как наш концерн «ТВЭЛ» нынче активно участвует в таких тендерах и научился их выигрывать, и этот пробел удается постепенно заполнить.
    Наш разговор с Иржи Вагнером идет о нынешнем состоянии энергетики в Чехии и той роли, что играют в ней атомные станции.
    – В Чехии 13 электрических станций. Одна из них ветряная, одна – солнечная, – говорит Иржи. – До 1992 года мы были государственной организацией, но затем акционировались. Сегодня наше акционерное общество покрывает около 75 % всей энергии, необходимой республике. 26 % электроэнергии вырабатывает АЭС в Дукованах. По стоимости мы где-то посередине между угольными станциями и гидравлическими. Наша АЭС проектировалась в «спарке» с обычной станцией мощностью 400 кВт. У нас 4 блока ВВЭР-440.
    – Насколько мне известно, в те годы это были новейшие проекты, и они были сразу же предложены Чехословакии?
    – Да. История АЭС по сути началась в конце семидесятых, когда был сделан проект, а в начале восьмидесятых – станция начала строиться. Естественно, она была ориентирована на СССР, но все-таки 60 – 70 % оборудования мы могли изготовить в Чехословакии. Так что индустрия в эти годы развивалась у нас быстро. В 1987 году мы вышли на запланированный уровень и с тех пор работаем стабильно. Существуют около 400 показателей работы АЭС, но основной – безопасность. Работала у нас и миссия ВАО АЭС. Шла проверка надежности и безопасности станции. По их заключению, мы вполне достойно выглядим на мировом уровне. Высокая надежность достигается, в частности, множественностью систем пассивной защиты, и это дает уверенность операторам. Так называемый «человеческий фактор» также на высоком уровне. Международная экспертиза подтвердила, что мы не уступаем ни одной из АЭС Европы.
    – А это не «расхолаживает» коллектив?
    – Мы уже привыкли, что внеплановые остановки блоков случаются редко, а потому события прошлого года стали для нас своеобразным испытанием. Дело в том, что вдруг блоки стали останавливаться чаще. В чем дело? Мы внимательно изучили ситуацию. Оказалось, что именно определенное успокоение и стало причиной менее стабильной работы. Пришлось принять ряд организационных мер, чтобы люди «не расхолаживались», а постоянно помнили, что они работают на очень «тонком» производстве.
    – Какие проблемы сейчас вас больше всего волнуют?
    – Снижение себестоимости электроэнергии. Мы постоянно боремся за это. И пока нам удается это делать... И вторая проблема – хранение радиоактивных отходов. Западные компании нам предложили ряд технологий, и мы приняли их. В дальнейшем речь пойдет о продлении службы АЭС. Мы находимся в хорошем положении – между Западом и Востоком, а потому имеем возможность использовать все лучшее, что появляется в мире.
    – Переход от опеки государства к акционерному обществу сказался на управлении станцией?
    – Безусловно! За пять лет число работников сокращено на 1000 человек. Они стали подрядчиками, и теперь это не обслуживающий персонал, а частные фирмы. И они взаимодействуют не только со станцией. Шла реконструкция, изменялась система управления – прежде она была очень громоздкой.
    – Топливо вы получаете из России?
    – Да. Поставщик у нас надежный – концерн «ТВЭЛ». И качество работы очень высокое. Достаточно сказать, что за 13 лет всего лишь в трех кассетах были обнаружены дефекты. Репутация концерна высока, а потому мы сейчас готовим следующий долгосрочный контракт на поставку топлива до 2003 года.
    – Но ведь вы должны были и возвращать отработанное топливо!?
    – До 1990 года так и было. Предусматривалось, что десять лет топливо хранится у нас, а затем вывозится в СССР на переработку на комбинат «Маяк». Но многое изменилось за последние годы. И у нас, и в СССР. Новые страны приняли новые законы по атомной энергии. В частности, у нас основана государственная организация по переработке топлива. В ней создается фонд, который будет создавать промежуточные склады и договариваться о переработке топлива с другими странами. В этот фонд мы отчисляем деньги. Тут существуют большие сложности. Вспомните тендер по Темелину. На мой взгляд, сделана большая ошибка, что предпочли американцев, а не русских. Теперь возникнут проблемы не только с пуском АЭС, снабжением ее топливом, но и его переработкой. Нельзя делать ошибки в атомной энергетике, они сказываются потом в течение десятилетий.
    – А как вас воспринимает общественность?
    – До 1990 года никаких проблем не было. Но теперь все иначе. И дело не только в тех людях, что живут вокруг АЭС. До границы с Австрией всего 30 км, а там отношение к атомной энергетике очень сложное. Первое, что мы сделали – создали информационный центр, который рассказывает населению о нашей работе. Три года тесной работы с людьми позволили им лучше нас понимать, а следовательно, увеличилось и доверие. Этому немало способствовало и то, что вокруг АЭС появились 27 точек, где стоят датчики. Семь из них в деревнях. После Чернобыля нам были выделены средства, и мы создали систему контроля среды. Со всеми ее данными каждый житель может познакомиться в любое время. Изменился и круг проблем, волнующих людей. Теперь они не боятся того, что блоки работают. Их больше интересует положение с радиоактивными отходами. Тем более, что после распада СССР ситуация резко изменилась, и нужно было быстро находить новые решения. Если бы не хранилище, то мы уже в 1994 году вынуждены были бы остановится. Сейчас 720 кассет – в бассейне выдержки. Создали с западными партнерами и контейнеры для отходов. Каждый такой контейнер – сложнейшее сооружение весом 125 т. Две крышки, две системы управления. Проверяется давление гелия, что находится между первой и второй оболочками. Было сделано 60 контейнеров, по сути дела это мини-хранилища.
    – Подобных контейнеров в России нет?
    – Не знаю. Мы не могли обращаться к русским коллегам по очень простой причине – именно они стали причиной наших бед. А с Запада помощь пришла быстро, всего за полтора года контейнеры были сделаны. Мне кажется, в России были приняты некоторые законы слишком поспешно. Они не учитывали реальную ситуацию как на российских АЭС, так и у ваших партнеров. И чисто политические решения потребовали от нас больших материальных затрат. Это были не очень приятные месяцы, но нам удалось успешно преодолеть критическую ситуацию.
    – А какие проблемы «достают» вас сейчас?
    – Раз в год к нам приходят «зеленые» из Австрии. Идут колонной с транспорантами и лозунгами. У входа на АЭС сжигают чучело генерального директора. Это мне кажется несправедливым, потому что я выхожу к ним, отвечаю на любые вопросы, беседую с ними. Но все же чучело сжигают, а затем спокойно уходят. Обидно, что не очень похож. Потом приятели надо мной долго подшучивают. Но в этом году я попросил художников сделать чучело получше, и когда «зеленые» придут, вручу его им...
    – Значит, остаетесь в Дукованах навсегда?
    – Я начал здесь работать оператором первого контура при пуске первого блока. И с тех пор на станции. Это очень хороший проект, в эксплуатации АЭС нет никаких проблем. Работа приносит удовольствие и удовлетворение, зачем же ее оставлять!

Интервью взял Владимир Губарев