Леонид Ивашов
Генерал-лейтенант, профессор

    XXI век скорее всего станет веком глобализации мировой экономики, веком растущей теоэкономической взаимозависимости государств. Идеологические противоречия, доминировавшие на протяжении семидесяти лет, постепенно исчезают из политической практики и сознания народов. Хотя говорить о полном исчезновении идеологического противостояния в грядущем столетии опрометчиво. Государственные идеологии разных стран далеко не идентичны друг другу.
    В качестве сквозной стратегии мировой экономики XXI века выступает расширение экономического пространства с образованием межгосударственных, континентальных и межконтинентальных рынков (блоков).
    Просматриваются три доминирующие уже ныне геоэкономические линии роста, по направлению которых идет формирование межконтинентальных экономических блоков. Первая – Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР), который прозорливый Александр Герцен еще в век паровых машин назвал "будущим Средиземным морем человечества". Специалисты-аналитики предрекают, что XXI век станет золотым веком АТР. Бурное экономическое развитие стран региона, тесные политические связи между ними привлекают к себе пристальное внимание мирового сообщества, притягивают инвестиционные потоки.
    Соединенные Штаты Америки являются активными сторонниками экономической интеграции и "подпирают" интегративные меры в экономике военными усилиями. АТР объявлен жизненно важным регионом для США, и американское военное присутствие в регионе считается гарантией его стабильности.
    Геоэкономическая стратегия США нацелена на формирование Тихоокеанского экономического кольца и создание предпосылок для расширения экономического пространства каждой из стран АТР, но только при признании за США роли лидера и "третейского" судьи в региональной интеграции.
    В АТР активно формируются структуры экономической интеграции, такие как:
    – Тихоокеанский экономический совет (ТЭС), объединяющий свыше 1000 крупнейших корпораций и охватывающий весь тихоокеанский регион;
    – Совет по тихоокеанскому экономическому сотрудничеству (СТЭС), в состав которого входят национальные комитеты 34 стран АТР;
    – Тихоокеанская конференция по торговле и развитию;
    – Межправительственная организация Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (18 государств);
    – Экономическая и социальная комиссия ООН для стран Азии и Тихого океана (ЭСКАТО);
    – Форум тихоокеанского кольца;
    – Азиатский банк развития.
    Именно эти структуры формируют и политику безопасности в регионе по формуле: безопасность через сотрудничество – взаимозависимость – взаимовыгода.
    Не случайно США немедленно среагировали на силовой нажим континентального Китая в отношении Тайваня. Американские авианосцы защищали экономические интересы США, которые могли пострадать из-за обострения ситуации. США этой реакцией подтвердили роль мирового лидера, подчеркнув свою ответственность за мировой порядок.
    Вторая геоэкономическая линия роста действует в направлении создания панисламского экономического блока, в состав которого будут входить до 20 – 25 стран Северной Африки и Азии. В его состав могут быть вовлечены некоторые центрально-азиатские государства СНГ. В целом, если этот блок будет образован, геоэкономические процессы столкнутся с рядом сложностей, так как формируемый исламский экономический пояс несет в себе признаки нарождающейся силы догматической направленности с присутствием (если не доминированием) исламской идеологии. Рассекая АТР и Европу коммуникациями, контролируемыми исламским миром, и используя "восточную" скользящую тактику без четко очерченных границ и правил, он способен вызвать катаклизмы в мировой экономике XXI века, привести к серии вооруженных конфликтов.
    Третья геоэкономическая линия роста возможна в направлении Европа – СНГ – АТР. Перенасыщенная товарами и финансами Западная Европа уже ищет пути движения в АТР. Один из них просматривается более четко: Закавказье – Иран – Пакистан – Индия. Возможен другой путь: Украина – Россия – Центральная Азия. Успех или неуспех в прокладке коммуникаций товаропроизводителями и инвесторами через страны СНГ зависит от безопасности вдоль этого "маршрута", причем безопасности в широком плане: отсутствие вооруженных конфликтов, надежность экономических и банковских структур, политическая стабильность. Ничего этого сегодня в Содружестве нет, однако есть надежды и перспективы. Если удастся создать общий рынок трех регионов: Европа – СНГ – АТР, появится серьезный механизм регулирования интересов различных экономических блоков. Но для успеха в его формировании Россия и СНГ в целом должны обладать признаками континентального экономического блока и системой его защиты. Решение о создании экономического союза Содружества всего лишь первый шаг на этом пути. К сожалению, большой экономической стратегии в рамках СНГ пока не просматривается, а реформы в России корректируются стратегией и тактикой США, Европейского Союза, "большой семерки", а также требованиями и условиями международных финансовых организаций.
    Как мне представляется, одним из ключевых стратегических моментов российской экономики стало бы наряду с формированием экономического союза Содружества развитие его в геоэкономический (а затем, возможно, геополитический) блок с обязательным вовлечением в его состав Ирана, Пакистана, Индии. В этом случае между Европой и АТР образуется устойчивое экономическое пространство, своего рода экономический мост, роль которого в развитии мировой экономики будет постоянно возрастать по ряду причин:
    – во-первых, из-за географического положения;
    – во-вторых, в силу неограниченных возможностей рынков с самыми богатыми мировыми ресурсами;
    – в-третьих, вследствие того, что этот геоблок выступает в качестве балансира между тремя линиями геоэкономического роста, увязывая их в единый глобальный экономический процесс.
    Безусловно, Россия с ее мобильными геоэкономическими векторами и мощными ресурсами способна наращивать свой потенциал и повышать свое историческое предназначение. Но это возможно при сохранении достаточного уровня экономической безопасности. Выступая в качестве основного элемента такого системного явления, как национальная безопасность, экономическая составляющая может или усиливать, служить базисом его, или же способствовать разрушению всей системы в том случае, когда избрана неправильная экономическая стратегия страны или же внешняя экономическая экспансия перешагнула допустимые пределы.
    Сегодня России угрожает и то, и другое. Ошибочность гайдаровского курса реформ не оспаривается сегодня серьезными экономистами и за пределами России. Статья Тадэо Моримото "России нужна диктатура экономического развития" ("Металлы Евразии". № 1. 1996 г.) тому пример. Действительно, стратегия реформ принималась без глубокой научной проработки, без учета национально-исторических особенностей и принципов развития хозяйственного организма России, при игнорировании нравственного отношения граждан к богатству, накопительству как самоцели, а, главное, без определения допустимых порогов в системе безопасности государств. Видимо, ряд допустимых порогов уже остался позади и угроза самостоятельному экономическому развитию России превращается в реальность.
    Назовем перечень реальных угроз экономической безопасности России на рубеже третьего тысячелетия. Это – утрата государственного контроля за энергоносителями и стратегически важными материально-сырьевыми ресурсами. При их дефиците нормально функционировать и развиваться оборонно-промышленный комплекс не может. Наблюдается опасное для экономической безопасности резкое повышение доли стратегических ресурсов в структуре российского экспорта с 52 % в 1989 году до 85 % в 1994 году. Российская промышленность уже испытывает дефицит в марганцевых (на территории России не добываются), хромовых, урановых рудах, цинке, серебре и других металлах. Сегодня этот дефицит восполняется накопленными запасами и поставками из стран СНГ. Но тенденции таковы, что месторождения стратегических минералов в России и СНГ уходят под контроль иностранных (дальнего зарубежья) компаний. Пока острота этого вопроса не ощущается из-за падения производства и сокращения выпуска изделий военного назначения. Но со временем, когда возобновится рост в промышленности, ситуация может крайне обостриться. Кстати, среди многих сотен документов, подписанных в рамках СНГ, нет ни одного, регулирующего отношения в области добычи, поставок и контроля за экспортом стратегического сырья.
    Второй аспект проблемы – внешнеполитический, а точнее внешнеэкономический: дозволят ли страны "большой семерки", прежде всего США, стать России центром экономической интеграции на постсоветском пространстве и в юго-восточном направлении (Иран, Пакистан, Индия). Принятая в США доктрина "расширения" ключевую роль в ее осуществлении отводит "механизму экономической взаимозависимости" для достижения и поддержания американского мирового лидерства, в том числе путем создания геополитической и геоэкономической "чересполосицы", чтобы потенциально соперничающие с Соединенными Штатами центры силы (к коим относят и Россию) были бы "в состоянии стратегической необороноспособности".
    Применительно к России "расширение" основано также на использовании очагов вооруженных конфликтов по периметру ее границ как для истощения ресурсов, так и для сковывания свободы политического и экономического маневра. Поэтому России для обеспечения своей безопасности, расширения экономического и оборонного пространства и выхода из кризиса предстоит, видимо, длительная сырьевая борьба. Выиграв ее, Россия возродится как великая держава, а проиграв, скатится к статусу третьеразрядных стран.