Владислав Загашвили
Заведующий сектором ИМЭМО РАН, доктор экономических наук

П

о оценкам зарубежных экспертов, Всемирная торговая организация переживает сегодня один из наиболее сложных периодов своего существования. Об этом говорят, в частности, итоги состоявшейся в сентябре 2003 года в мексиканском городе Канкуне очередной конференции министров стран-членов ВТО. Выявились серьезные противоречия в ключевых вопросах мирового экономического развития. Неудача этой конференции, безусловно, в той или иной степени затронет интересы России в вопросе вступления в эту организацию, тем более что многолетние переговоры сегодня по ряду позиций также зашли в тупик. Хотя это не отменяет принципиальной необходимости присоединения нашей страны к ВТО, но реальное вступление, по-видимому, может отодвинуться надолго.
    Россия подала заявку на присоединение к ВТО еще в 1993 году. Переговоры начались в 1995 году и продолжаются восемь лет. Кстати, срок не такой уж большой. Китаю, например, для согласования всех условий потребовалось 15 лет.
    Надо признать, что за прошедшие годы проделана колоссальная работа по выработке принципиальных условий присоединения России к Всемирной торговой организации. Приведен в соответствие с нормами ВТО гигантский массив отечественного законодательства, согласован уровень ставок по 80 % тарифных позиций, решен целый ряд других вопросов. Но осталось самое трудное: достичь договоренности по сравнительно небольшому кругу проблем, затрагивающих жизненно важные интересы сторон. Среди них – торговля лекарствами, мебелью, авиатехникой, автомобилями, финансовые, телекоммуникационные и транспортные услуги. С трудом продвигаются и переговоры по сельскохозяйственной проблематике. Продолжается обсуждение целого ряда общих вопросов, включая антимонопольное регулирование, применение нетарифных мер, субсидирование и др. К тому же некоторые страны продолжают настаивать на требованиях, выходящих за рамки основного корпуса норм ВТО. Особенно остро стоит проблема регулирования цен на энергоносители на российском рынке.
    Сложность заключается и в том, что предстоит прийти к единому решению с большим количеством стран. Требования к России в отношении тарифных вопросов выдвинули более 50 стран, а всего в состав рабочей группы ВТО по переговорам с нами входят представители 67 государств-членов этой организации. Причем компромисс должен быть найден с каждой страной, заявившей о своей заинтересованности.
    По ряду вопросов, например, по ценам на энергоносители, градус противостояния оказался настолько высок, что может сложиться впечатление о полной бесперспективности переговоров, поскольку ни одна из сторон не намерена отступать от своей позиции. Такая бескомпромиссность уже дала поводы сомневаться в успехе переговоров.
    Картина выглядит еще более сложной, если принять по внимание нынешнее состояние Всемирной торговой организации: между ее членами наблюдается резкое обострение противоречий. За последние четыре года ВТО дважды провалила заседания своего высшего органа – две из трех конференций закончились безрезультатно. В среде экспертов это дало повод утверждать о бесперспективности попыток придать ВТО новый импульс к развитию. Но отсюда возникает и вопрос: а целесообразно ли вообще присоединяться к данной организации? Чтобы ответить на него, необходимо оценить, насколько серьезны противоречия во Всемирной торговой организации и могут ли они поставить под сомнение ее будущее.
    Но прежде следует отдать должное заслугам ВТО в создании благоприятных условий для международного обмена товарами и услугами. За годы своей полувековой деятельности ГАТТ и ВТО способствовали становлению взаимовыгодной, а значит, и более стабильной международной торговой системы. Кроме того, ВТО стремится предотвращать, смягчать, регулировать экономические конфликты между странами, внося тем самым вклад в поддержание устойчивости международного торгового режима и всей мировой экономики.
    В последние годы внутри ВТО происходят процессы, которые ставят под сомнение ее способность выступать в качестве одного из столпов, обеспечивающих стабильность международного экономического обмена. Главным образом, речь идет о противоречиях между промышленно развитыми и развивающимися государствами. Эти противоречия стали причиной провала в 1999 году конференции в Сиэтле (США), на которой не удалось утвердить повестку дня нового раунда торговых переговоров. Согласовать повестку удалось только в ноябре 2001 году на конференции в Дохе (Катар), где западные страны пошли на уступки и не стали поднимать вопрос о связи национальных трудовых стандартов с преимуществами в торговле. Однако тогда в наступление перешли развивающиеся государства, потребовавшие от стран Запада смягчить антидемпинговые процедуры и ликвидировать сельскохозяйственные субсидии. После ожесточенных дебатов промышленно развитые страны согласились на обсуждение этих вопросов.
    В 2003 году на конференции ВТО в Канкуне выявились глубокие противоречия между богатыми и бедными странами мира практически по всем пунктам ранее согласованной повестки дня. Развивающиеся государства вновь потребовали отменить в странах Запада субсидирование производства и экспорта аграрной продукции, а также открыть западные рынки для товаров обрабатывающей промышленности и сельского хозяйства. Развитые страны, в свою очередь, указывали на то, что торговые барьеры в развивающихся государствах гораздо выше и что именно эти барьеры наносят наибольший ущерб торговле и экономическому росту самих развивающихся стран.
    Камнем преткновения в Канкуне стали так называемые сингапурские вопросы, включая правила для иностранных инвестиций, политику в области конкуренции, дебюрократизацию таможенных процедур и конкурентный принцип размещения госзаказов. Инициатива их обсуждения исходила от развитых государств. Развивающиеся же практически отказались обсуждать эти проблемы.
    Как стало очевидно в Канкуне, развивающиеся страны считают торговую политику Запада лицемерной и в этом ключе воспринимают тезисы о благотворном влиянии либерализации торговли на экономический рост. Им необходимо, чтобы слова были подкреплены быстрым и ощутимым эффектом. Запад же, по мнению развивающихся стран, проводит политику двойных стандартов: требования развитых стран о либерализации развивающихся рынков сочетаются с защитой своих рынков от дешевой продукции из стран «третьего мира».
    Таким образом, налицо две совершенно разные позиции в отношении к проблеме, касающейся связи торговли с экономическим ростом. Развивающиеся страны справедливым считают такой международный торговый режим, который максимально содействует ускоренному экономическому росту отстающих государств. А для развитых стран справедлив такой режим, который равен для всех, независимо от уровня экономического развития. Правда, более развитые страны делают исключения для самых бедных, предоставляя им торговые преференции. Однако объем подобной торговли слишком мал для того, чтобы оказать заметное влияние на характер глобального обмена.
    Исходя из своего понимания справедливого торгового режима, развивающиеся страны отказались снижать таможенные барьеры наравне с развитыми государствами и поддерживать либерализацию торговли в той форме, в которой она была предложена странами-лидерами.
    В конечном итоге, видимо, всем сторонам придется идти на уступки: США, Японии и ЕС – сократить государственную поддержку сельского хозяйства, открыть свои рынки для продукции обрабатывающей промышленности из развивающихся стран и снять с повестки дня наиболее дискуссионные вопросы из сингапурского списка, а развивающимся странам – согласиться на снижение барьеров на пути импорта.
    Если же в ближайшее время компромисс найти не удастся, процесс либерализации международной торговли на глобальном уровне действительно может замедлиться. Это привело бы к активизации переговоров в региональном и двустороннем форматах. Как ЕС, так и НАФТА проводят линию на включение в орбиту своего влияния стран, расположенных в их географических ареалах. Сходные процессы протекают и в Юго-Восточной Азии. А потому тенденция к фрагментации процесса либерализации на региональной и двусторонней основе, скорее всего, возобладает на какое-то время.
    Тем не менее стремление поддержать развитие торговли путем ее либерализации побуждает все большее число стран высказываться в пользу продолжения глобальных торговых переговоров. Повод для оптимизма дает недавняя американская инициатива. В начале 2004 года представитель США по торговым вопросам Роберт Зеллик призвал членов ВТО возобновить переговоры. Этот шаг говорит о высокой заинтересованности Соединенных Штатов в продолжении успешной деятельности ВТО по либерализации международной торговли. Ведь сразу же после провала конференции в Канкуне США дали ясно понять, что намерены сделать ставку на достижение договоренностей в двустороннем и региональном форматах. К тому же надо учесть, что в этой стране вскоре состоятся президентские выборы, а в такой период Вашингтон обычно не склонен к поиску компромиссов, связанных с уступками другим странам. Между тем новая инициатива США содержит серьезную уступку развивающимся странам: она предполагает полное прекращение субсидирования сельскохозяйственного экспорта.
    В целом происшедшее в Канкуне не позволяет говорить о провале либерализации торговли в глобальном масштабе. Пережитое фиаско еще не означает, что этот процесс остановился. По-видимому, нет ничего страшного в том, что переговоры продлятся долее намеченного срока. Ведь предыдущий, уругвайский раунд переговоров продолжался восемь лет. Будут и другие встречи, на которых решение будет найдено.
    Итак, неудача конференции ВТО в Канкуне ничего не меняет в принципиальной необходимости вступления России в эту организацию. Иное дело – условия и сроки присоединения. Здесь есть широкое поле для дискуссии. Прежде всего надо сказать, что новый раунд торговых переговоров не завершится, как было задумано, к концу 2004 года. Ведь еще в период подготовки встречи в Канкуне один за другим срывались предварительно намеченные графики разработки проектов соглашений. А поскольку график проведения раунда торговых переговоров, очевидно, не будет выдержан, у России появляется некоторый шанс вступить в ВТО до заключения всеобъемлющего торгового договора. В этом случае она могла бы даже участвовать в принятии итоговых решений раунда.
    Разумеется, это не означает, что во имя ускорения процесса можно пожертвовать интересами России в важных для нее областях. Условия важнее сроков. Еще важнее, насколько хорошо сама Россия сможет подготовиться к вступлению в ВТО. Конечно, лучше всего было бы руководствоваться государственной программой экономического развития, составной частью которой и были бы условия присоединения к Всемирной торговой организации. По идее, такая программа должна бы включать создание возможностей для структурной перестройки экономики (мобильность факторов производства), повышения конкурентоспособности российского бизнеса, вариантов решения социальных проблем.
    Такая политика нужна России в любом случае, независимо от того, вступит страна в ВТО или нет. Ведь сегодня ни российский рынок капиталов, ни рынок рабочей силы, ни системы переподготовки кадров даже в малой степени не удовлетворяют задачам структурных преобразований. В этом смысле страна совершенно не готова ни к присоединению к ВТО, ни к любой другой форме внешнеэкономической либерализации.
    Однако такой программы нет. Поэтому вопрос необходимо формулировать иначе: как относиться к присоединению России к ВТО в отсутствие такой программы?
    Альтернативой вступлению во Всемирную торговую организацию является опять-таки вступление, но только в более позднее время. Принципиальное неприсоединение к ВТО можно не рассматривать: у такой позиции практически нет сторонников. Что даст задержка с присоединением? Она могла бы быть полезной лишь в том случае, если бы без нее страна не могла подготовить особо значимые для нее отрасли к открытой конкурентной борьбе.
    Между тем за 10 лет, в течение которых экономика страны и так была весьма открытой, никакой реальной подготовки не проводилось. Именно приближение акта вступления в ВТО вызвало активизацию такой деятельности. Сформулированы условия переходного периода, по крайней мере, для автомобильной промышленности и авиапрома. Если сейчас дать «задний ход» на пути к ВТО, о программах развития этих двух отраслей в России скорее всего просто забудут.
    Конечно, отсрочка присоединения России к ВТО на 10 или даже 20 лет катастрофы не вызовет. Но не принесет и хотя бы минимального выигрыша. Зато появятся потери: начнут действовать новые правила ВТО, часть которых для России неприемлема и принятию которых она могла бы противодействовать вместе с другими странами, находящимися в сходной ситуации. Давление внешней конкуренции будет слабее, соответственно, медленнее пойдут преобразования в экономике. За счет этого, разумеется, удастся сохранить больше устарелых производств, но и эффективность всей экономики, а с ней и уровень жизни будут расти замедленными темпами. Так что затягивание вступления во Всемирную торговую организацию – это, в первую очередь, отсрочка в проведении структурной перестройки отечественной экономики, следствием чего станет еще большее отставание России от развитых рыночных стран.
    Эффект от вступления в ВТО, хоть позитивный, хоть негативный, проявится не сразу. Это, в частности, подтверждают и расчеты Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, выполненные на основе анализа межотраслевого баланса. Согласно этим расчетам, последствия вступления страны в ВТО на первоначальном этапе останутся в диапазоне минус одного процентного пункта динамики ВВП – как при его росте, так и при падении.
    Таким образом, хотя присоединение России к ВТО и создает объективные предпосылки для возможного роста и улучшения структуры ее внешней торговли, рассчитывать на положительный эффект в этой области страна может лишь в перспективе. Потребуется время и напряженные усилия российских предпринимателей, чтобы предлагаемая ими продукция стала отвечать высоким требованиям мирового рынка как по качественным характеристикам, так и по ассортименту. А без этого невозможно занять там достойное место.